Лестница странным образом оставалась на месте, и Ева, стоя возле разверзшейся в одночасье бездны, взялась за перила.
— Какое чудо, какое великолепие! Ты видишь? — восторженно выдохнула она, улыбаясь сияющей улыбкой. Володя смотрел на нее как на сумасшедшую. — Впрочем, конечно, нет. Мы видим разное, я уже говорила тебе. И так будет всегда. Ты бы никогда не смог увидеть и понять то, что доступно мне, даже если бы и захотел.
— Что ты несешь, Ева! Поднимайся скорее! Тут опасно! — закричал он.
Володя стоял чуть выше, чуть ближе к спасению.
Она покачала головой.
— Я так долго шла сюда… Скажи мне, что ты видишь?
Володя ничего не соображал: мешала подступившая паника. Однако даже сквозь красный туман страха он сознавал, что жуткий провал, очутившийся вдруг на месте пола, не расширяется, не становится больше. Лестница, ведущая из подвала, вопреки всем законам физики и логики, висела над разломом, не собираясь обваливаться вниз.
— Скажи, — настаивала Ева, глядя на Володю, — тебе кажется, перед тобой черная яма, так?
— Это выглядит как вход в ад, — сдавленным голосом проговорил он.
— Но на самом деле все не так. Иногда глаза обманывают нас, Володя.
Ева отвернулась от него и устремила взгляд вперед. Она смотрела вовсе не на черный провал. Перед нею была уводящая далеко вниз широкая белая лестница с витыми перилами. Лестница выглядела надежной, словно была сделана из мрамора, и вместе с тем легкой и изящной, словно подвесной мост, сплетенный из растений.
По ступеням струилась вода — прозрачный поток убегал вниз, переливаясь перламутром, и Ева подумала, до чего хорошо будет идти по лестнице босиком, чувствуя, как нежные прохладные струи ласкают уставшие стопы.
«Да, уставшие… Дорога была долгой, но наконец-то закончилась», — подумала Ева, сбрасывая кроссовки.
— Что ты делаешь?
— Мне пора, дорогой, — безмятежно проговорила она. — Эта лестница приведет меня домой.
— Наконец-то! — Володя наивно полагал, что Ева имеет в виду лестницу, ведущую из подвала в дом. — Непонятно только, зачем ты разулась.
Володя, все еще не понимая, что она собирается сделать, взял ее за руку.
— Мне пора, — снова сказала она. — Я должна идти. Ты прекрасный человек, добрый и сильный. Все у тебя сложится превосходно, я знаю. А со мной все равно бы не вышло.
— Я не понимаю… — начал Володя, но она прижала палец к губам: тссс!
Потом высвободила руку, шагнула к нему и прильнула к его губам долгим прощальным поцелуем. А после, не дав Володе опомниться, резко развернулась и шагнула вперед.
Танцующей походкой Ева шла по белой лестнице, и вода приятно холодила ступни. Весенний ветер перебирал ее волосы, и чем дальше она уходила, тем больше удалялась от нее земная жизнь, тем сильнее ей хотелось дойти до последней ступеньки. Оказаться там, где ее давно ждали.
Она не слышала, как звал Володя за ее спиной, как он выкрикивал раз за разом ее имя. Ева ни разу не оглянулась. А если бы и оглянулась, то никого бы не увидела: она больше не принадлежала этому миру.
Глава 26
Лестница, по которой шла Ева вроде бы вела вниз, но ей казалось, что она поднимается вверх, готовая воспарить к небу. Огромное пространство, мир, полный света и тепла, принимал ее, купал в потоках золотого сияния, согревал живительными лучами.
Она шла, и картины прожитого и пережитого вставали перед ее мысленным взором…
— У нас нет другого выхода, милый. Ты и сам это знаешь.
Муж сжал кулаки в бессильном гневе. Он понимал, что Ева права, но невыносимо было даже думать о поражении, а уж тем более принимать его от дерзких, тупых, зарвавшихся людишек, которые упиваются своей властью и меньше всего думают о благе тех, над кем властвуют, от чьего имени говорят.
Ева подумала, что Савелий еще многого не знает. Вернее, не знает самого главного, и ей предстоит сказать ему об этом прямо сейчас.
Они медленно шли по улице к дому. Был вечер, народу на улицах мало. Времена наступили темные, лихие, люди инстинктивно спешили укрыться под сенью родных стен. Только это не поможет спастись. Увы, не поможет.
Возле дома их ждали. Петр, близкий друг, советчик и главный помощник, сидел на скамейке и встал при их появлении, шагнул навстречу. Он был умен, честен и смел, хотя излишне порывист и горяч.
Петр больше всех остальных общался с внешним миром: его главным коньком была торговля. Он сумел наладить связи в городе и первым узнал, какая беда угрожает Старым Полянам.
Еве не хотелось сейчас говорить с Петром, но, с другой стороны, возможно, его присутствие даже на руку.
— Входи, — пригласил хозяин, и вскоре они уже сидели за круглым столом.
«Все решится прямо сейчас, — подумала Ева. — Это мой последний тихий вечер».
Впрочем, и решать нечего: она знала, что ей предстоит сделать, и иного выхода не видела.
— Они вырыли новый котлован, — сказал Петр то, о чем и так все знали, а потом стукнул кулаком по столу: — Мы жили мирно, никому не делали зла! Никогда не делали, даже если могли! Что мы получили в ответ? Нас считают приспешниками дьявола, а теперь еще хотят забрать наши земли!
— Уж лучше пусть считают приспешниками, — усмехнулась Ева. — Если бы новая власть прислушалась к молве и испугалась, может, нам бы сейчас ничто не угрожало. Но они безбожники, а значит, не верят и в нечистого.
Народ в Старых Полянах обитал непростой. С давних времен их предки поселились на этой земле. Они не приняли официальной веры, поклоняясь собственным божествам. Не строили и не посещали церквей — их храмом была природа. Жили собственным порядком, не навязывая никому своего понимания мироустройства, но и не подчиняясь общепринятому.
Каждый, кто жил в Старых Полянах, обладал особым даром. Одни умели заговаривать болезни, другие владели искусством разгонять тучи и останавливать бурю. Многие могли слышать землю, говорить с растениями, поэтому проблем с урожаем никогда не было. Все без исключения умели общаться друг с другом, не раскрывая рта. Жителей Старых Полян называли молчунами, но они любили поговорить, просто их беседы не были слышны обычным людям.
— А если сопротивляться? — предложил Петр. — Зачем нам прятаться и отступать? Ведь мы сильны, среди нас есть истинные воины! Мы сможем прогнать врагов, внушим им, что они должны убраться отсюда, — и они уедут! Сбегут, как тараканы!
— Лишь немногие из нас могут воевать и сопротивляться врагу. У большинства мирные умения, — возразила Ева. — Но ты прав: если постараться, мы сможем прогнать Рокотова и остальных. Только это будет не окончательная победа, а лишь краткая передышка, временная мера. Думаешь, мы с Савелием не размышляли об этом, Петр? Ночи напролет головы ломали, вертели так и эдак. Те, кто роет котлован, — всего лишь пешки. Решения принимают не они. Предприятие постановили строить люди, обладающие настоящей властью, нам до них не добраться. И они добьются своего. Если мы прогоним Рокотова со товарищи, скоро сюда пришлют новых исполнителей, и будут присылать снова и снова. Им нужно это месторождение, необходимо предприятие! Мы не сможем оказывать сопротивление вечно. Их будет больше, и они уже не будут разговаривать и убеждать… Кто знает? Возьмут и перестреляют нас всех, с земли или с воздуха, мы оглянуться не успеем! Пойми, нас все равно рано или поздно вынудят покинуть Старые Поляны. Но какой ценой? Будут потери, будут страдания… Хоть мы и живем куда дольше остальных людей, но все же не бессмертны. Я не могу, не имею права подвергать братьев и сестер такой опасности.
— Неужели уйти — это единственный выход?!
— Уверена, что это так. Время настало. Мы начнем все сначала в другом месте. Долг Хранителя — спасти свой народ, — сказала Ева. — Я Хранитель, и я это сделаю.
У Хранителя, единственной из всех, был особый дар: способность открывать Проход. Ведь есть не только земной мир, как привыкли думать люди, но еще и сотни других миров, Верхних и Нижних, враждебных и доброжелательных, светлых и темных. В один из таких миров и собиралась Ева переправить своих братьев и сестер.
— Нам будет хорошо, — улыбнулась она. — Я видела, я знаю. Там нет смерти, боли и страданий. Вернуться мы не сможем, но и не захотим, мне кажется. Это мирное, благодатное место, и мы обретем там свой дом. Навсегда.
— Наш дом — здесь, — угрюмо проговорил Петр. — Они собираются отнять его у нас… Они поплатятся! Рано или поздно!
— Они не смогут найти нас там? — раздался вдруг тихий голос.
Все трое обернулись и увидели девочку лет десяти, застывшую в дверях. Саша, Петрова дочка.
— Ты как здесь? — спросил отец и поглядел на Еву и Савелия. — Увязалась-таки.
— Ничего не бойся, — улыбнулась Ева. — Верь мне. Никто нас не найдет.
Петр, выговаривая дочери за непослушание, выпроводил ребенка за дверь и велел идти к матери.
— Миры будут смыкаться, соприкасаться, — проговорил Савелий. — Там, где открывается Проход, — место тонкое, как слюда. Ты же знаешь. Они всегда будут чувствовать наше присутствие, а мы — их.
Ева согласно кивнула:
— Да, верно. Но мы будем скрыты от них. Они не причинят нам вреда.
— Жить в таком соседстве невозможно, — сказал Петр, вернувшись в дом. — Нужно приложить усилия и прогнать всех, кто придет на нашу землю.
— Об этом говорить рано. Время сражения наступит позже, и мы прогоним негодяев. Но сначала нужно уйти и обосноваться в новом мире. — Ева посмотрела на обоих мужчин. — А теперь я должна сказать вам, как именно открывается Проход.
Никто из них не ответил, на лицах застыло ожидание.
— Я открою его прямо здесь, в этом доме. Детали ритуала вам знать ни к чему, я все должна сделать сама и сделаю сегодня ночью. Проход откроется, но есть одно условие.
— Что за условие?
— Открывая Проход, Хранитель жертвует собой.
Не сговариваясь, Савелий и Петр вскочили со своих мест:
— Невозможно!
— Должен быть другой способ!
— Другого способа нет. Хранитель — это не просто слово. Это миссия. Это обязанность. Нужна жертва, и я ее принесу. Рокотов пообещал, что меня будут судить и расстреляют, если строительству снова помешают. То есть я для него — враг номер один.