Сергей орал, что есть силы, а потом перешёл на плач. Из глаз его градом катились слезы. Он бился грязным лицом о землю, сожалея о том, что так глупо прожил свою никчёмный жизнь. Только сейчас он понял, что существование на этом свете имеет финальный аккорд, не являясь бесконечной прокруткой.
Но было уже слишком поздно. Желудки демонов жаждали плоти. И никакой отсрочки давать они не планировали.
— Девка плачет, когда рвут целку.
Сергей поднял голову, услышав хриплый, противный голос. Галлюцинации. Предсмертные галлюцинации. Наверное, его уже начали пожирать. А это не что иное, как симптомы последнего болевого шока.
— Надо надавать по хлебалу, тогда заткнется. И дырку закроет.
Максимов снова вздрогнул. Неужели он и правда такое слышит.
— Кто тут? — Парень нервно принялся вращать головой в разные стороны.
Его взгляд уловил очертания сгорбленного старика с неухоженной бородой в нелепых кроссовках и грязной одежде. Бомж. Тот самый бомж, который встретился ему ещё в начале ужасающих приключений.
Только теперь его голова была в целости. Бомж смотрел на парня недоумевающем взглядом, и казалось, потешался над его беспомощностью.
— А! А ты, зараза! Чтоб тебя! — Максимов с криком повернулся, чтобы лучше рассмотреть незнакомца.
— Больно! Смотри не обоссысь, щенок!
— Черт! Старик! Помоги мне. Помоги… Или позови кого-то, — выдохнул парень, не обращая внимания на насмешку.
— Звать. Я тебе сейчас позову.
Бомж хромая, подошел к молодому человеку почти вплотную и не сильно, но весьма неприятно пнул его вбок.
— Ай! Урод! Видишь, я ходить не могу! Сучара… — Взвыл Максимов, больше от обиды, чем от собственной боли.
— Надо вставать! Вставать надо! Хера ты лежишь, придурок! Надо идти на работу. Все работают, а ты тунеядец. Таких надо живьём вскрывать. Живьём.
— Мразь! Заткнись, сука! У меня нога прострелена, конченный фрик! Только гавкни еще одно слово, я тебе самому ногу оторву! Будешь бутылки хоть зубами собирать, пидарас!!!
Сергей прекрасно чувствовал, что он умирает. Его организм находился на последнем пределе. Не помня себя от ужаса и злости, он готов был так орать до тех пор, пока его сердце наконец-то не остановится.
— Ох. Молодёжь. Не хрена жизни не знает, — более спокойно произнес бомж, и как ни в чем не бывало, медленно пошел в сторону. — Ногу ему пробили. Ты деньги к ноге приложи. Деньги сегодня все лечат. Они хоть башку новую пришьют, хоть задницу.
— Деньги? Здесь что, есть платная клиника? У меня все равно нет денег, — Без особого энтузиазма воскликнул Сергей, прекратив материться.
— Клиника. Какая тебе, дурак, клиника? Деньги есть, клиника не нужна. Если башку прострелили, то крупняк нужен. А ели ляжку, то и мелочёвки хватит. Деньги все лечат… Все вылечат.
— Постой! Мужик! Дед! Что ты имеешь в виду???
Крик Максимова повис в воздухе. Бомж полностью переменился в настроении, уходя куда-то в сторону двух огромных домов. Никаких пояснений больше он давать не желал. Мужчина остался один, с атрофировавшейся ногой и угрозой для собственной жизни.
— Да… — С досадой процедил он. — Деньги, мать его. Деньги. В этом аду они не понадобятся. Здесь даже супермаркетов нормальных нет, не говоря уже об операционных, где могут зашить кожу и срастить кости.
Не зная для чего, Сергей похлопал себя по карману, который находился в свободном доступе и не был подмят его увесистым телом. В кармане звонко перекатывалась мелочь, оставленная там пару недель назад.
— Вот они, деньги блин. На пачку сигарет не хватит. Не то, что на частного врача… Сука! Деньги! Мать его, гребанные деньги! Ахха-ха-хах! — Рассмеялся Сергей, ощущая приступ сумасшедшей эйфории.
Смеяться. Смех. Плевки в пустоту с болезненным сокращением лёгких. Мы постоянно смеемся, как грязные обезьяны. От радости, от смущения, от недоумения и даже от ужасающих мук. Главное, как следует поржать, побрыкаться, как дурная лошадь. А там, хоть с головой в пекло. Такова наша натура.
— Куда их теперь девать, ваши деньги!? — Не унимался мужчина. — Кому их заплатить, зараза, чтоб тебя!? Ахахах! Может этим кровожадным кишкам?
Парень постарался обернуться назад, чтобы увидеть тех, кто его преследовал.
— Вот вам, черти! Внутренности с башкой! Купите себе одноразовый пакет, вашу мать!
Максимов швырнул в темноту мелочь. Что-то с писком разбежалось в разные стороны, от чего по продрогшему телу растеклась дрожь.
— Будьте вы прокляты! Будьте прокляты! Если там есть хоть какая-то жизнь, то я вернусь и всех передушу голыми руками, уроды!
Испытывая жгучую досаду, парень бросил горсть мелочи рядом с собой. Несколько монет случайным образом попали прямо в открытую рану. Сергей взвыл от боли, до крови прикусив язык.
После приступа агонии он почувствовал, что в ноге что-то шевелится, размножается и очень быстро растет.
— Господи! Какого черта!? — Воскликнул он от неожиданных ощущений.
Его глаза пристально уставились в область повреждённых тканей. Зрачки напряглись до боли. Рана. Она стала меньше. Не такой ужасной, как была до этого. Монеты странным образом прилипли к ней, немного улучшив ситуацию.
Мужчина дотронулся до кровавой корки, неприятно шикнув.
— Деньги… Точно… Как я мог не понять сразу. Здесь же все как в башке у наркомана. Значит, никаких платных больниц нет. Деньги сами по себе — уже лекарство, — подумал Сергей, пугаясь абсурдности такой идеи. Но факты говорили об обратном. Полностью об обратном.
Не додумывая до конца появившуюся мысль, он словно больной в поисках обезболивающего, принялся шарить руками по холодному камню. Какой же он идиот, что несколько секунд назад выкинул моменты.
Такие ценные и такие никчёмные одновременно кругляки металла. Но не все так плохо. Вот рубль оказался у него на ладони. Вот ещё пятьдесят копеек. Двушка. А если потянуться вправо, то можно захватить широкую пятирублёвку.
— Отлично. Круто. Давайте, давайте. Идите к папочке. Черт бы меня драл, что я несу! — Выдыхал Сергей, усердно собирая собственное подаяние.
— А теперь самое веселое! — Прохрипел он, прислоняя грязное железо к открытой ране.
Крик парня громом раскалился по окрестности. Ногу как будто вывернули наизнанку. Он даже на некоторое время отключился от всего этого. Но когда рассудок вернулся в измождённое тело, то вместо ужасного повреждения был лишь немного кровоточащий шрам, вокруг которого в кожу врастали блестящие монеты.
— Ах… Ах ты, черт… — Сергей постарался как можно пристальнее осмотреть поврежденную ногу. — Давай. Теперь пошевелись. Вот так. Потихоньку.
Массируя колено через спортивные штаны, парень начал медленно, практически со скрипом разрабатывать несчастную конечность. С трудом и болью, но это у него получалось. И через пару минут нога стала оживать.
Казалось, что он просто ее отсидел, находясь в неудобной позе. Это было ужасно, но куда лучше, чем тяжелое пулевое ранение.
Вдруг Максимов почувствовал, как что-то острое впилось в ботинок его больной ноги. Повезло, что он надел именно такую обувь, а не летние фестивалки, в которых многие ходят до самого снега.
Парень заметил, что нечто чёрное подкралось к нему, пытаясь отхватить лакомый кусок человечины. Сергей с силой двинул здоровой стопой в сторону угрозы. Что-то хрустнуло. Раздался неприятный, плачущий писк.
— Я ещё жив, суки! Ужин придется отменить!
Мужчина медленно, но решительно поднялся с асфальта. Что-то мелкое, мерзкое разбежалось в разные стороны. Парень тут же согнулся. Чувствительность в ноге была просто чудовищной. Но самое главное, что он мог стоять. Мог ходить. А значит, потусторонняя дрянь не сможет заполучить его душу. По крайне мере, в ближайшее время.
— Бегите! Бегите отсюда на хрен! Мелкие крысы! — Взревел Сергей, проклиная недавних преследователей.
Прыгая на одной ноге, и немного опираясь на другую, он поковылял к ближайшему зданию. Благо, на дороге не было ни одной машины. Иначе это не удалось бы так легко сделать.
Возле каменного строения со встроенным в первый этаж магазином находился покосившийся фонарь. Здесь было относительно тепло и относительно сухо. Что сильно привлекало Сергея на уровне инстинктов.
Расстояние чуть больше десяти метров казалось огромным. Парень несколько раз спотыкался, превозмогая боль. Один раз он даже упал на колени, серьезно ударившись о твердь дороги. Но когда до светлой стены оставалось совсем немного, он ощутил прилив сил в пострадавшей конечности. Похоже, что она начинала привыкать к выполнению своих повседневных обязанностей.
— Фух. Фух, ты блин. Не ползком — уже хорошо. Ладно. Ладно, и не такое бывало, — прохрипел Сергей, облокачиваясь на стену и плавно садясь на небольшой выступ фундамента своим плоским задом.
Сергей посмотрел вперёд. Перед глазами простирался зловещий парк, где помимо сгоревших могло водиться ещё много чего опасного. В сторону уходила мрачная дорога. В другую сторону тянулась довольно урбанизированная для провинциального городка улица. Окраина. Максимова по-прежнему влекла таинственная окраина.
Но если там действительно ведутся какие-нибудь работы ли боевые действия, то почему отсюда ничего не слышно? До этой чертовой, городской черты, переходящей в глухой ПГТ, а затем в «марсианское» поле — всего пара километров.
А если идти через парк, потом по заброшенное дороге, то ещё меньше. Тогда почему он не слышит криков, работы моторов, на крайний случай, выстрелов? Почему не видно света фар и прожекторов? В такой экстренной ситуации просто невозможно обойтись без хорошего освещения.
И вообще, патрули. Кто-то же должен патрулировать территорию. Почему дорога, проходящая около такой территории, пустая и безжизненная? Потому что он ошибся окраиной. Просто пришел не туда, не в ту сторону, которая необходима.
Город имеет несколько, как минимум пять, выездов в разных направлениях. Какой из них является спасительным ходом, а какой западней? И вообще, вдруг эта дрянь окутала всю область? Вдруг надо пройти гораздо больше, чем один относительно небольшой городишка, чтобы добраться до спасительной зоны?