— Ты сам урод, придурок! Пошли за мной. Только ничего там не трогай. А то можешь без пальцев остаться.
Недовольно поморщившись, Максимов направился вслед за грузным дядькой. Тот, в свою очередь, проследовал через все помещение. Оно оказалось на редкость длинным. В углу комнаты он потянул за какую-то ручку. Ободранная дверь нехотя отворилась. И двое оказались в зале, который уже больше напоминал собой лабораторию. В том плане, что это хотя бы не был «кабинет трудовика».
Это был гладкий куб, покрытый черным, крашеным бетоном. Небольшие мыльницы квадратных ламп слегка освещали пространство. Но даже относительно неплохое освещение не могло смягчить атмосферу холодного вакуума.
Посередине кабинета, в который вошёл Сергей, стоял большой, железный стул, чем-то напоминающий дешёвую офисную мебель. Только более прочный, массивный, чем атрибут офиса.
На этом стуле сидел человек довольно высокого роста с прекрасной мужской стрижкой, которая была несколько растрёпана.
Незнакомец был одет в черную, кожаную куртку с металлическими вставками. На ногах его присутствовали дорогие туфли и темные джинсы. Собой он представлял образ городского хулигана-ловеласа. Наверное, он любил мотаться между машинами на спортивном мотоцикле и трахать студенток-отличниц в свободное время.
Молодой. На пару лет младше Сергея. Он напомнил парню его студенческую пору, вызывая в груди горячий укол ностальгии.
На лице человека привязанного к стулу находилась тугая повязка, серьезно сдавливающая нос и рот. Но черные, живые глаза ярко блестели, задорно осматриваясь вокруг. Руки и ноги парня были надёжно связаны.
Даже при большом желании он не мог пошевелиться, находясь лишь в одном положении. И это вызвало некоторое сочувствие со стороны Максимова.
Но Доктор явно не желал разделять данное чувство. Он быстрыми шагами подошёл к пленнику. Потом жёстко ударил его по лицу ладонью.
— Очнулся, падла проклятая! Будешь сейчас сообщение транслировать. Если пикнешь хоть одно слово мимо, потеряешь до хрена своей, демонический крови! — Грубо заявил мужчина. В ответ он получил лишь очередной, сдавленный стон.
— По легче! Он же вроде живой!
— Заткнись! Не все живое, что таким кажется!
Бросив ответ Максимову, Доктор вновь переключился на заложника.
— Я очень устал, мой мальчик. Ты должен выполнять свою работу. А иначе, мне будет неприятно. Тогда, будет неприятно и тебе тоже. — Доктор достал из чехла пистолет, показав его собеседнику. — Я могу стерпеть многое, но у него нервы не к черту. Одно неверное слово с твоей стороны, и тебе придется долго отращивать новую руку. Или же ногу… Это как повезет. Я думаю, мы друг друга поняли. Значит, попытаемся поговорить по-дружески.
Человек, привязанный к стулу, слегка кивнул головой. Глаза его расширились. Всем своим видом он выражал полную готовность сотрудничать со следствием в лице сумасшедшего «ученого-трудовика».
Сергею вдруг стало жаль этого несчастного. Сколько он сидит здесь? В темноте. В одном положении. Не в силах пошевелится, куда-то уйти, даже внятно сказать слово. Он не был человеком. По крайне мере, так говорил Доктор. Но он был очень похож на человека. И это инстинктивно вызывало к нему чувство жалости, которое, как талая вода, заполняло даже мельчайшие пустоты.
— Наверное, толстяк будет его лупить, — подумал Сергей.
Он инстинктивно отвернулся. Только это было напрасно. Доктор, злобно пыхтя, убрал свое оружие.
— Такой покорный, такой нежный сучонок. Я поверю тебе в последний раз. Ты меня основательно достал. До самого горизонта измерений, как говорят в нашем отделе, — заявил смотритель подвала.
Не обращая внимания на Сергея, он принялся развязывать тугую тряпку, которая находилась на лице у несчастного узника. Узелок поддавался с трудом. Руки Доктора потели. Все было каким-то мокрым, скользким, неподатливым.
Может позвать Максимова, чтобы тот помог? Нет смысла. Удалось зацепиться. Медленно, но верно узел становился мягче. И вот, наконец-то лицо человека привязанного к стулу освободилось от «намордника».
— Что? Все? — Озадаченно сказал Сергей.
— Нет… Только начало дискотеки, — Доктор убрал в карман черную тряпицу.
Лицо пленника было белым, худым и вытянутым. Оно могло бы вызвать ещё больший приступ жалости, если бы не один фактор. Оно улыбалось. Несчастный, которого невесть, сколько держали в подземелье, связывали и наверняка пытали, злобно улыбался, глядя на двоих мужчин, застывших в недоумении.
— Говори, — строго заявил Доктор.
— Хорошо, — также серьезно ответил странный парень на стуле.
Он глубоко вздохнул, будто пытался сказать пламенную речь. После чего воскликнул:
— Жопа, кусок говна, мошонка! Сиськи твоей чертовой мамочки! Дырка в манде! Отсоси мой чертов болт рваный козел! Петушиные дети, твою мать, педерастическая рожа!
Это был неистовый крик. Крик, который не может воспроизвести простое человеческое горло. Срывающийся на плач, на визг. Крик на разрыв, впивающийся в самую душу, заставляющий закипать эритроциты.
Максимов и Доктор машинально сделали шаг назад. Но человек, привязанный к стулу, даже не планировал останавливаться.
— Смотри! Смотри сюда, вафельная шлюха! — Орал он, обращаясь к Сергею. — Этот педофил меня бьёт! Режет мне живьём кожу! Режет мне мою чёртову кожу! Он оторвал мне пол руки и сустав! Скормил его грязным собакам! Сука! Сука! Поганый урод, дырявая паскуда, обосранная мразь! Он хочет меня. Этот голубой даун. Вчера ночью! Ночью! Он взял мой член и начал пихать себе в гнилой…
Сумасшедшему узнику пришлось замолчать. Не выдержав выводящих, матерных воплей, Доктор подскочил к нему вплотную и принялся колотить по прекрасной причёске увесистой рукояткой пистолета, от чего та слегка закачалась кровью.
Человек, привязанный к стулу, неистово визжал, будто его жгли на костре. У Максимова заложило уши. Он упал на пол, поджав под себя ноги и наивно надеясь, что весь этот ад ему просто приснился.
Господи, Господи! Когда же кончится вся психоделическая дрянь? Еще недавно. Еще почти вчера он был перспективным сотрудником в своей компании. Его даже хотели перевести в центральный офис, который менее похож на загон для скота, чем старое место работы.
У него была съемная квартира, кое-какие сбережения, родственники, знакомые, с которыми он мог бы подружиться более плотно, если бы только сам захотел.
Все было не так уж печально, как казалось тогда. Но теперь все кардинально изменилось. Теперь он вынужден валяться в грязном подвале и смотреть на то, как здоровяк проламывает черепную коробку связанному человеку.
Видеть кровь, сопли, слюни. Слышать маты и ужасающие вопли. Будто он оказался в камере пыток концлагеря. Будто он сам является ужасающим плачем. Ублюдком, раздирающим живьём чужую плоть.
— Боже, Боже ты мой. Когда же это все кончится. Хоть бы это все кончилось. Я не могут так больше. Это никогда не кончится. Боже, Боже ты мой… — Шептал Максимов, собирая одеждой пыль с пола.
Он обнимал колени, желая сделаться как можно меньше, чтобы отрешиться от проклятого ада. Но это не помогало. Он мог не смотреть на кровавую процедуру. Но вот его слух был настоящим врагом. Потому что полностью отключить его, даже крепко накрепко зажав уши, было нереально.
Максимов чувствовал, как теряет силы. Казалось, что били не только пленника, но и его самого. И когда он почти потерял сознание, то Доктор прекратил кровавую экзекуцию.
Сразу стало неестественно тихо. Только вздохи окровавленного парня доносились весьма отчетливо.
— Вот так. Так гораздо лучше. Без порки, как без пряников, гнида, — заявил Доктор, отходя от человека, привязанного к стулу.
С волос у последнего сочилась кровь. Один глаз был почти закрыт. На лице образовалась большая гематома. Но это не мешало ему снова дьявольски улыбаться, стреляя повсюду черными, блестящими глазами.
— Теперь ты скажешь мне, какую информацию получил. А иначе я больше не будут тратить свои силы. Просто отстрелю тебе палец, животное, — грубо рявкнул Доктор.
— Только когда будешь отстреливать, не забудь посыпать его порошком для детских попок, чтобы у меня не было зуда и покраснения.
В это время Сергей поднялся с пола. Ноги его были ослаблены. Внутри что-то дрожало. Душевное состояние имело просто ужасный вид. И разбитое напрочь лицо пленника делало его еще более жутким.
— Решил пошутить, гад? Сейчас я проделаю в твоей башке дырку с грецкий орех.
— Только смажь ее интимным гелем для бритых вагин. Каждая дырочка должна быть хорошо промаслена…
— Ты сводишь меня с ума, падла!!!
Прогремел выстрел. Сразу за ним второй. Капли крови полетели куда-то назад. Две крупные, зияющие раны появились в области плеча у связанного мужчины.
— Оооо! Как хорошо! Этот оргазм я не забуду навечно! Трахай меня, как свою жирную мамочку! — Заорал человек, привязанный к стулу.
Сергей взялся за голову. Желание в очередной раз упасть навзничь разрывало мозги на части. Но парень такого не сделал, понимая, что это бессмысленно.
— Доктор! Господи, Доктор! Прекрати. Что ты творишь!? Он не в себе… Ты должен как-то по-другому. Видишь, он неадекватный. Так нельзя… Я все понимаю, Доктор, но так просто нельзя, — произнёс Сергей, явно взволнованным тоном.
— А как еще можно с этой нечистью, — Доктор достал обойму пистолета, проверяя, сколько осталось патронов. — Если будешь мягче, то она все мозг выест. И тогда все.
— Но… Но мы же не знаем, насколько это нечисть. Это может быть человек. Просто он так похож. Или не похож. В общем, надо во всем разобраться. Мы люди, а не чертовы звери!
— Эй, Белоснежка, — человек, привязанный к стулу, обратился к Сергею. — У тебя есть младшая сестра. Ведь так?
— Да. Двоюродная, правда. Она еще не закончила школу. Откуда ты знаешь?
— Оттуда, что вчера ночью я драл ее до посинения в жопу!!!
— Кусок дерьма! — Взревел Доктор. Опять раздался выстрел. Пуля попала в колено пленнику. Его штаны тут же окрасились кровью. Он взвыл чудовищным голосом.