И даже сырой холод, наполненный дождем, больше не был предвестником зла. Это скорее морской бриз. Его бодрящий эффект так приятно ощущать на коже.
Под странной пеленой морального облегчения Сергей шел довольно долго. Но все хорошее кончается более внезапно, чем нам хотелось бы. Ноги начали ныть. Это говорило о том, что стоит присесть на близлежащее крыльцо или скамейку, чтобы обдумать планы по своему спасению.
Тут парень неожиданно для себя понял, что такой улицы нет на окраине города. По всем параметрам он просто обязан находиться именно там. На краю провинциального урбанистического рая. Ведь он не мог пройти под землёй, в подвале, несколько километров? Или же мог?
Все равно: странные постройки, странные столбы, тротуары из непонятных плит, которых уже лет десять не было в городе. Это говорило лишь об одном. Улица не относится к его населенному пункту. Тогда к чему или к кому она относится? Где он снова оказался, блуждая в лабиринте сумбурных кошмаров?
Максимов задумчиво посмотрел на борт корабля. Это был не корабль. Катер. Не самый большой катер. Но смотрелся он точно, как корабль, ведь превосходил по размерам грузовик, смотрясь со стороны более чем мощно.
Большая железная посудина с неким рыболовным оборудованием мирно лежала на площадке перед трёхэтажным государственным заведением.
Она была ободранная, старая, напоминающая огромную, мрачную развалину. Катер был перевернут на бок. Внутри небольшой рубки для малочисленного экипажа периодически вспыхивал синеватый свет. Через неразбитые окна он легко проникал наружу, заставляя стороннего наблюдателя впадать в ступор.
В задней части малого судна, под кормой находился внушительный винт, покрытый ржавчиной. От него на расстоянии веяло тяжестью. Массивная штука, способная перерубить напополам человека. Она немного вращалась, будто у судна сел аккумулятор, и надо было выработать оставшийся ток.
— Галлюцинации, — сухо подумал парень, осматривая до боли странный объект. — Конечно. Все это сплошные галлюцинации.
Желание отдыхать пропало. Несмотря на усталость, он двинулся вперёд, опустив голову вниз, словно обречённый узник адской гиены.
Можно было найти жену. Вместе с ней взять ипотеку. Сделать хотя бы попытку на пути к собственной квартире. Ну, или ещё как-то начать жить нормально. Так, как это делают все. Но он не смог. У него не вышло перестроиться с легкой, безответственной, студенческой жизни на загруженную проблемами жизнь взрослого человека.
Он просто получил высшее образование. Он вырос. Он возмужал. Но той самой перестройки, которая должна была произойти сама по себе, почему-то не случилось.
А что именно делать в подобной ситуации не знает, ни Министерство образования, ни Министерство здравоохранения, ни даже могущественное Министерство обороны. По сути, он начал скитаться в бессмысленном поиске ещё до попадания в Даркстрал.
Просто тогда скитания тщательно скрывались за маской нормальной жизни. А теперь все стало куда более правдиво. Темнота, ужасные видения, ужасные твари. И все вокруг — до боли ужасное.
Нет смысла улыбаться натянутой улыбкой. Нет смысла изображать занятость. Сплошной ужас. Вокруг и внутри. Без примеси обманной карамели.
Сергей прошел ещё пару кварталов. Черный корабль-катер остался далеко позади. Хорошо. Перевёрнутая посудина не сделала парню ничего плохого. Но она определенно должна была остаться позади. Она была неестественной. Все неестественное должно по умолчанию отметаться назад.
— Темно тут у вас. Темно, как в манде без фонарика. Хоть бы лампочку какую вкрутили. Фонари не горят не хрена. Шатайся тут, как в бабкином погребе, — произнес Сергей.
Желание присесть стало непреодолимым. Он подошёл к краю дороги и опустился на холодный, высокий бордюр. Сидя на таком, легко простудиться. Но кого это сейчас колышет.
И правда, это было никому не нужно. Даже его собственной промежности. В обычной жизни, стоит тебе только присесть на холодное, ты чувствуешь неприятные ощущения внизу. Как будто твоя простата говорит тебе: «Осторожнее друг. Ты же не хочешь стать импотентом, страдающим энурезом». Так бывает почти всегда. Но только не сейчас. Сейчас было плевать: ему, мёртвому городу и его организму.
— Так, надо во всем разобраться, — подумал парень, скрестив пальцы обеих рук воедино. — Скорее всего, это выброс химикатов. Возможно даже военного происхождения. Около многих городов находятся склады с оружием. И кто его знает, с каким именно.
Возможно, это психотропный газ, использующийся для специальных, зловещих целей. И как это часто бывает, он был применен явно не по основному назначению.
Из-за этого газа все выглядит странно. А Доктор — чертов маньяк, который просто надышался дряни, и окончательно свихнулся, проявив свою маниакальность, что называется, в полную силу.
Даркстрала, конечно же, не существует. Его просто не может существовать по определению. Просто надо идти. Надо двигаться хоть куда-то.
Здесь обязательно найдется блокпост, патруль, горстка людей в здравом уме. Чего там греха таить. Даже в игре «Сталкер» есть те, с кем можно пойти на контакт.
А там, не много не мало, взорвалась атомная станция. Здесь же масштаб бедствия куда меньше. Значит, Сергей обязательно сможет выбраться и вернуть свою старую жизнь! Главное — это держать себя в руках. Главное — не поддаваться на галлюциногенные провокации.
Немного поразмышляв, парень слегка успокоился. Чувство дискомфорта и страха постепенно улеглось. Захотелось жить. Конечно процента на полтора от основного такого желания. Но все же. Это уже выше нуля или даже минуса, который царил в его душе до последнего момента.
— Темнотища, конечно. Было бы посветлее, можно было бы жить, — заявил вслух Максимов, тоскливо осматривая чёрное небо над большим, напоминающим варёную колбасу, длинным зданием.
Как часто нам хочется темноты, когда мы большую часть времени поводим при свете. И как часто мы радикально меняем предпочтения, когда не получаем доступа к источнику освещения!
Парадоксальная человеческая психика. Предрассудки от рождения больного, капризного разума.
Задумавшись о чем-то своем, парень пристально вгляделся в небесную пустоту. Она была светлой. Совсем немного. В одном месте. Но это определенно был свет. Такой белый, отливающий холодной сталью.
Сергей потёр глаза и немного дёрнул плечами. Первые же ассоциации заставили его вновь говорить вслух.
— Месяц. Что за черт!? Это же месяц. Или луна. Но за облаками. Какой тебе на хрен Даркстрал!? Это Земля! Мое измерение. Моя планета!
Максимов резко поднялся на ноги. Его глаза сияли. На лице сверкала улыбка. Белое пятно над зданием «совкового образца» росло, становилось ярче, белее.
Парень медленно вышел на середину дороги, словно зомби, почуявший запах крови. Кромешная чернота медленно расползалась в стороны. И словно из вселенского чрева, на свет появился так ожидаемый Максимовым — месяц.
Не серпом, а скорее чуть меньше половины круга. Загадочный, яркий, словно в старой сказке, прочитанной в далёком детстве.
— Свет! Господи! Это и правда свет! Как светло! Как хорошо! Теперь я выберусь. Теперь я свалю отсюда! Это же месяц, дери меня черт! Блин, какой же он классный! Боже! — Завопил Максимов.
Обычно в таких ситуациях надо танцевать от счастья. Но последний раз он танцевал по глубокой пьяни в ночном клубе на третьем курсе института. Теперь же он напрочь забыл это дело и просто прыгал на месте, как ненормальный, не в силах как-то иначе выразить радость.
Свет «ночного гостя» озарил все вокруг. Дома стали более приветливыми. Пустые улицы — уютными. Вода на асфальте стала отдавать серебром. Под курткой заметно потеплело, как собственно и на душе.
Месяц медленно плыл. Его движение было едва заметно человеческому глазу. Оно завораживало, рождая самые приятные образы, которые только возможно себе представить.
Устав смотреть наверх, Сергей бросил взгляд на асфальтовое покрытие. Оно шевелилось. Мужчина резко отпрыгнул назад, ощущая, что сейчас произойдет нечто страшное.
Опасение его подвело. Из-под дорожной коры вылез цветок. Небольшое растение, сделанное из серого материала, напоминающего нечто среднее между фольгой от шоколадной обертки и куском алюминия.
Впервые за время… За время чего? За время странных событий или как это назвать… Не важно. Важно то, что в череде крови вперемежку с грязью, появился хоть какой то просвет.
В самом прямом смысле слова — проСВЕТ. И вместе с ним такое чудо техники, генной инженерии. Или какая наука может заниматься растениями из тонкой, неживой материи, напоминающей сталь?
— Какой ты породы? Вроде как ромашка. А вроде и не похож. Как будто выдумка художника, — прошептал Максимов, на всякий случай, отходя назад.
Месяц светил все ярче. Город сиял серебром все приятнее. Рядом с цветущим растением появилось еще одно такое же, холодное на вид, серебристое, несколько напоминающее полевой колокольчик.
Но опять же. Как предположил Сергей, в нем был «вымысел художника». Нечто странное, не встречающееся в природе.
— Цветы сквозь асфальт… Как у Боярского. Как в песне. Песни сбываются. Надо слушать только хорошее, чтобы жить без проблем… — Зачем-то произнес парень.
Под асфальтом будто кипела раскаленная лава. Сияние внезапного святила пробудило некий реактор. В пятачке света прямо на голом камне рождались необычные, неожиданные, нелепые, но прекрасные ботанические создания.
Цветы, травы, миниатюрные кустарники. Они имели листья диковинной формы, соцветия которые нельзя найти ни в одном учебнике природоведения. Они росли на глазах, шевелились, поворачивали головы, будто осматриваясь на новом месте.
У цветов есть разум. Они почти как люди. Только люди этого не замечают. Они считают только себя способными полноценно мыслить. Хотя, многие цветы дают фору даже знаменитым ученым.
И общепринятая наука не признает ума растительного мира. Правда, разум этих стальных, пепельных, но блестящих растений был очевиден. Некоторые представители диковинной поляны имели даже маленькие, человеческие ручки, чем напоминали живых существ. Гномов или просто детей ясельной группы, исполненных в миниатюре.