Он думал о том дне, когда родился Дэнни и доктор впервые дал ему подержать на руках его сына. Он был таким маленьким и крохотным, и его розовая кожа все еще была влажной. Тогда его новорожденный сын тоже плакал, и когда Джим заговорил с ним, Дэнни открыл глаза и улыбнулся. Врачи и Тэмми настаивали, что это была не улыбка, что младенцы не могут улыбаться; но в глубине души Джим знал, что это неправда.
Он думал о лете, которое он и его вторая жена Кэрри провели с Дэнни. Они втроем играли в "Уно", и Дэнни и Кэрри поймали его на жульничестве, когда он спрятал карты Draw Four под столом на коленях. Они повалили его на пол, щекоча, пока он не признался в жульничестве. Позже они все вместе сидели на диване, ели попкорн и смотрели, как Годзилла и Мехагодзилла громят Токио.
Сообщение, которое Дэнни оставил неделю назад, эхом отозвалось в его голове, когда они свернули за угол.
- Мы на Честнате, - сообщила Фрэнки. - Что дальше?
Мне страшно, папа. Я знаю, что нам не следует покидать чердак, но маме плохо, и я не знаю, как ей помочь. Они пытаются проникнуть внутрь. Думаю, Рик с ними.
- Джим? Джим!
Голос Джима был тихим, словно доносился издалека.
- Мимо О'Рурка и Фишера, затем поверни налево на Платт-стрит. Последний дом слева.
Джим слышал плач Дэнни в своей голове.
Папа, ты обещал мне позвонить! Я боюсь и не знаю, что делать...
- Платт-стрит, - повторила Фрэнки и повернула. Она проехала мимо домов, выстроившихся в аккуратные ряды, идентичных друг другу, если не считать цвета их ставней или занавесок, висящих на пустых окнах. – Мы на месте.
Она припарковала Хамви и оставила двигатель включенным.
...и я люблю тебя больше, чем Человека-паука, и больше, чем Пикачу, и больше, чем Майкла Джордана, и больше бесконечности, папочка. Я люблю тебя больше бесконечности.
Эта фраза преследовала его последние несколько дней, резонируя с двойным смыслом. Это была игра, которую придумали они с Дэнни, чтобы облегчить боль разлуки во время междугородних телефонных звонков из Западной Вирджинии в Нью-Джерси. Но один из зомби, с которым он столкнулся во время путешествия, тоже использовал эту фразу.
Нас много. Нас больше, чем звезд. Нас больше, чем бесконечность.
Джим открыл глаза.
- Больше бесконечности, Дэнни. Папа любит тебя больше бесконечности.
Он открыл дверь, и Мартин последовал за ним. Джим положил руку ему на плечо, толкая старика обратно на сиденье.
- Нет, - твердо сказал он, качая головой, - вы останетесь с Фрэнки. Мне нужно, чтобы вы прикрывали нас здесь. Убедитесь, что у нас есть возможность сбежать. Я оставлю винтовки здесь, ребята, на всякий случай.
Он остановился и, все еще сжимая плечо Мартина, поднял голову и принюхался к ветру.
- Этот город полон мертвецов, Мартин. Вы чувствуете их запах?
- Да, - кивнул проповедник, - но тебе понадобится помощь. Это пулевое ранение в твоем плече еще не зажило. Что, если...
- Я ценю все, что вы сделали для меня и Дэнни, но это я должен сделать один.
- Я боюсь того, что ты можешь найти.
- Я тоже этого боюсь. Вот почему мне нужно сделать это самому. Хорошо?
Мартин замялся.
- Хорошо. Мы подождем вас здесь.
Фрэнки перегнулась через сиденье и взяла одну из М-16.
Она поместила винтовку между ног и посмотрела в зеркало заднего вида.
- Горизонт чист, - сказала она. - Поторопись.
Джим кивнул.
Мартин вздохнул.
- Удачи, Джим. Мы будем здесь.
- Спасибо. Спасибо вам обоим.
Он глубоко вздохнул, отвернулся и перешел улицу. Ноги словно налились свинцом, руки онемели. Схватив пистолет, он стряхнул его и сжал челюсти.
- Больше бесконечности, Дэнни...
Он побежал, стуча ботинками по тротуару. Он свернул во двор, бросился на крыльцо и выхватил из кобуры пистолет. Дрожащей рукой потянулся и подергал дверную ручку. Дверь была не заперта.
Джим медленно повернул ручку. Позвав сына по имени, он вошел в дом.
Они ждали в темноте.
Мартин не осознавал, что затаил дыхание, пока Джим не исчез за входной дверью.
Фрэнки снова проверила улицу на наличие движения.
- Что теперь?
- Будем ждать, - сказал он ей. – Ждать и следить за улицей, пока они не выйдут.
Холодный ночной воздух со свистом врывался в дыру в разбитом лобовом стекле. Фрэнки вздрогнула. Джим был прав. В воздухе витало что-то зловонное.
- А сколько лет Дэнни?
- Шесть, - ответил Мартин. - Он был – то есть он и сейчас такой – милым ребенком. Он похож на Джима.
- Вы видели его фотографию?
Он кивнул.
- Как долго вы двое путешествуете вместе?
- С Западной Вирджинии. На Джима напали возле моей церкви. Я спас его, а потом пообещал помочь найти сына.
Фрэнки на мгновение замолчала. Затем она снова заговорила.
- Скажи-ка мне кое-что, проповедник. Ты действительно думаешь, что его сын жив?
Мартин наблюдал за домом.
- Надеюсь, Фрэнки. Я очень сильно на это надеюсь.
- Я тоже. Я думаю, что... – Она замолчала и снова осмотрела улицу и окружающие дворы. Затем осторожно подняла винтовку.
Вонь становилась все сильнее.
- Что там? - спросил Мартин.
- Разве вы не чувствуете их запах? Они идут.
Мартин приоткрыл окно и принюхался, сморщив нос от отвращения.
- Думаю, они знают, что мы где-то здесь. Они охотятся за нами.
- Что нам делать?
- Как я уже сказал, мы ждем. Больше мы ничего не можем сделать. Просто будь готова.
Они снова замолчали, глазея на безмолвные дома вокруг них. Мартин повернулся к дому Дэнни. Его ноги дрожали, он хрустел костлявыми костяшками пальцев в темноте. У него проявлялся артрит, и он сомневался, что в ближайшее время найдет какое-нибудь лекарство от него.
- Перестаньте ерзать.
- Извиняюсь.
В его голове проносились случайные библейские стихи, и Мартин сосредоточился на них, чтобы не думать о том, что происходит в доме.
Блаженны миротворцы... Иисус спаситель... Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную... И в третий день Он восстал из мертвых...
Мартин снова оглянулся на дом, борясь с желанием вылезти из Хамви и побежать к дому. Он подумал об отце и сыне, которые спасли их от каннибалов в Вирджинии. Отец был смертельно ранен, и прежде чем он успел превратиться в зомби, сын выстрелил в него, а затем направил ружье на себя.
Он отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную... И в третий день воскрес из мертвых...
...Его единородный сын... он воскрес из мертвых...
...Его единственный сын... восстал из мертвых...
Мартин замер.
- Фрэнки, я...
Внезапно раздался выстрел, разорвав тишину, за выстрелом последовал крик. Наступила тишина, а затем раздался второй выстрел.
Оба выстрела доносились из дома.
- Фрэнки, это кричал Джим!
- Вы уверены? Мне показалось, это был нечеловеческий крик.
- Это был он! Я в этом уверен.
- Что нам теперь делать?
- Я не знаю. Я не знаю!
Мысли Мартина закружились.
Он застрелил Дэнни, а потом себя! Он вошел в дом, а Дэнни оказался зомби.
Его единородный сын восстал из мертвых!
Фрэнки встряхнула его.
- К черту это дерьмо! Пойдемте, преподобный!
Они выскочили из Хамви с оружием наготове, и ночной ветер донес до них первые крики нежити. Зомби появились в конце улицы и одновременно стали открываться двери домов. Нежить хлынула вперед.
Голос Мартина дрогнул.
- Э-это была ловушка. П-посмотри на них всех...
- Дерьмо.
Фрэнки подняла М-16, прицелилась и сделала три выстрела подряд. Один труп упал, и его место заняли еще пять. Зомби атаковали с ужасающим криком.
Мартин повернулся к Xаммеру, но Фрэнки схватила его за руку.
- Двигай задницей, проповедник!
Они побежали к дому, чтобы посмотреть, что стало с их другом. Когда они приблизились, изнутри донеслось еще больше выстрелов.
Над ними сияла только что взошедшая луна, глядя на зеркальное отражение своего холодного, мертвого "я".
2
В доме было тихо.
- Дэнни?
Джим шагнул вперед, и его сердцебиение участилось. Под его ногами скрипнули половицы, и он затаил дыхание. Гостиная была пуста. Диски с фильмами Дэнни были аккуратно сложены на полке рядом с видеоиграми. Кофейный столик и приставные столики были покрыты тонким слоем пыли. Одна из диванных подушек посередине была покрыта засохшим красновато-коричневым пятном, и по нему ползали мухи.
- Дэнни! Это папа! Где ты?
Он прошел на кухню, и его накрыла волна зловония. Что бы ни находилось в мусорном ведре, оно уже давно испортилось. На его поверхности роились мухи.
Они ползали по холодильнику, пытаясь проникнуть и внутрь герметичного прибора. В тишине непрекращающееся жужжание казалось оглушающим. Джим чуть не задохнулся. Зажав рукой нос и рот, он попятился из комнаты в коридор.
Он вертел головой из стороны в сторону и прислушивался.
Наверху послышался звук, как будто что-то волокли по полу.
Джим пошел к лестнице.
- Дэнни? Ты здесь? Выходи, сынок! Это я!
Всего за неделю до этого (хотя сейчас казалось, что прошел год) Джиму приснился особенно яркий кошмар об этом моменте. Во сне он достиг вершины лестницы и заковылял к комнате Дэнни. Дверь спальни со скрипом открылась, и его сын вышел, чтобы поприветствовать его. Он оказался зомби.
В этот момент Джим с криком проснулся.
На этот раз он не сможет этого сделать.
Если...
Верх лестницы скрывался в тени. Шум не повторялся.
Джим замирал на каждой ступеньке, его второе дыхание почти исчезло.
Когда они пересекли границу между Пенсильванией и Нью-Джерси, Фрэнки задала ему вопрос. Тот разговор пронесся в его голове.