– Но если бы я это придумал, разве я не придумал бы себе более комфортные отношения с Сашей? – вслух усомнился Войтех, споря то ли с доктором, то ли с внутренним голосом.
– Конечно, нет, – уверенно заявил доктор, пока внутренний голос раздумывал над ответом. – Вы ведь в глубине души до ужаса боитесь новых серьезных отношений. Вы слишком хорошо знаете, каким уязвимым вас делают собственные чувства и эмоции. Поэтому избегаете их.
– Это какой-то бред, – Войтех потер руками лицо, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Боль в голове частично унялась, но не исчезла до конца, поэтому мешала сосредоточиться.
– Нет, пан Дворжак. Бред – это призраки, зомби, Темные Ангелы, ваши видения, зеркала-убийцы, города-вампиры и прочее. И чем скорее вы это окончательно осознаете, тем лучше для вас. Сейчас вы все время проваливаетесь в свои фантазии, каждый такой провал отбрасывает нас к исходной точке. Мы уже не раз ведем с вами этот диалог.
– Если это все фантазии, то что тогда реально? – Войтех посмотрел на доктора. – Я снова в Праге? Что я тут делаю? Почему я этого не помню?
– Вы в Праге, потому вас сюда привез брат. Он приехал к вам в гости, чтобы рассказать про открытие своего клуба. Помните?
– Да. И про Голема.
– Пан Дворжак, не было никакого Голема. Но именно так ваш брат понял, что все плохо. Он привез вас в Прагу, вы живете здесь. Вы ничего не делаете, потому что уже не способны что-то делать. Большую часть времени вы в бреду. Иногда наступают просветления, но потом осознание своего реального положения заставляет вас снова погрузиться в фантазии. Вот как сейчас. Мне стоило больших трудов вытащить вас в реальность. Дезориентация пройдет, вы вспомните, как все обстоит на самом деле. Боюсь только, что это снова спровоцирует кризис.
– Почему?
– Потому что ваше реальное положение для вас невыносимо. Безработный, нестабильный, постоянно нуждающийся в чьей-то помощи, обуза для собственной семьи, не имеющий ни друзей, ни даже обычных приятелей. Вы больны, и болезнь эта запущена вами, а потому в нынешнем своем состоянии ставит крест на какой-либо серьезной карьере. На полноценных отношениях с женщиной, на создании семьи. Вам трудно это принять, поскольку вашим идеалом всегда был ваш собственный отец, который преуспел и в том, и в другом. Даже ваш непутевый брат преуспел. А вы приложили столько усилий, у вас были такие большие мечты, а что в итоге? Ваша жизнь закончилась, не успев начаться. Дальше вас ждут только лекарства, терапия и какая-то несложная работа до тех пор, пока вы не смиритесь с тем, что это и есть ваша жизнь.
Каждое слово доктора впивалось в мозг Войтеха тонкой иглой. Все вместе они падали, словно монеты на каменный пол, неприятно звеня. Звон этот отдавался эхом и превращался то ли в шепот, то ли в хлопанье крыльев. Крыльев бесплотных теней, а не птиц. Шум все возрастал и возрастал, наполняя уши, поэтому их пришлось зажать руками. Свет из окна бил по глазам, поэтому их тоже пришлось зажмурить. Стало темнее, но не тише. Слов больше не было, но звон, превращающийся в шепот, а потом в хлопанье крыльев, становился только громче. В какой-то момент Войтех понял, что это не крылья, а лопасти. Лопасти вертолетного винта. Ему даже показалось, будто он сидит рядом с пилотом. Пилота он тоже видел, и вид этот не укладывался у него в голове. Только осмыслить происходящее он никак не мог: шум не давал сосредоточиться, лишь усиливал головную боль.
В конце концов Войтех не выдержал, вскочил с кушетки и заорал на доктора:
– Все, хватит, замолчите!
Шум мгновенно стих, сменившись непроницаемой тишиной. Той самой, которая так пугала его, пока он шел сквозь ночь и искал Сашу. От неожиданности Войтех даже открыл глаза. Сердце, до этого отчаянно колотившееся, замерло.
Он смотрел на себя. Точнее на свое отражение. Мертвое отражение. Подернутые белой пеленой глаза, серую кожу, частично разрушенный череп. Стоило один раз моргнуть – наваждение исчезло. Осталось только зеркало. Оно стояло в крошечной комнатке, в которой не было ни окон, ни дверей, только тусклая лампочка, висевшая под потолком, позволяла видеть стены, зеркало и маленький столик, который стоял между ним и зеркалом. На столике лежал его потерянный пистолет, который когда-то подарил отец. Без обоймы, с единственной пулей, ждавшей его в стволе.
– Да что вы пристали ко мне? – обессиленно пробормотал Войтех. – Я никогда не собирался стрелять в себя.
Раньше не собирался. А теперь… Даже тишина не унимала головную боль, выхода из каменной коробки не было, а Зеркало Смерти ждало его.
– Хватит.
Он взял пистолет, уверенно приставил к виску и, глядя в глаза своему отражению, нажал на спусковой крючок.
8 декабря 2013 года, 3.39
Заброшенный военный городок
Московская область
К небольшому двухэтажному строению, бывшее назначение которого угадать казалось уже невозможным, Ваня и Нев подбежали одновременно. От Вани не укрылось, что его старший товарищ уже успел соединить перед собой руки, приготовившись использовать свои магические знания.
– Колдуете? – хмыкнул Ваня, на мгновение останавливаясь и прислушиваясь.
В здании было тихо, ничто не указывало на наличие внутри кого-нибудь живого. Это пугало и заставляло интуитивно оттягивать момент, когда придется войти и увидеть, что стало с их друзьями.
– Лучше быть готовым, – кивнул Нев в ответ на его вопрос, и Ваня в очередной раз подивился тому, как скромный, заикающийся в любых волнительных ситуациях пятидесятитрехлетний преподаватель истории в забавных очках разительно меняется, стоит ему соединить кончики пальцев. – Вы ведь тоже это слышали?
– Слышал.
Они все слышали в наушниках голос Жени, предупреждающий Войтеха о том, что через каких-то полминуты тот окажется в ловушке. И ответ Войтеха тоже слышали все. Впрочем, Ваня даже не удивился. Глупо было полагать, что Войтех бросит Сашу, спасая свою шкуру. После этого все вопросы Жени по поводу их отношений наверняка отпали. Кроме разговора, остальные еще смогли услышать тяжелые шаркающие шаги, звук упавшего на пол тела и отчаянный крик Саши. Никто не успел осознать до конца, что именно произошло, когда на наушник, видимо, кто-то наступил ногой: громкий хруст ломающегося передатчика оглушил всех, кто находился в эфире.
– Пойдемте посмотрим, что там, – наконец решился Ваня, первым входя в узкий темный коридор.
Коридор оказался довольно длинным, с множеством дверей, которые кое-где еще сохранились, и заканчивался лестницей на второй этаж. Если верить тому, что Лиля и Женя видели на камере Войтеха, тот поднимался по ней прежде, чем найти Сашу, значит, сейчас они могли находиться где-то наверху. Нев и Ваня тоже поднялись и снова прислушались. В тишине пустого здания раздавалось едва слышное позвякивание железа о железо.
– Туда! – мгновенно определил Ваня, направляясь в одно из ответвлений коридора.
Нев следовал за ним, стараясь не отставать. Свой фонарь ему пришлось выключить, чтобы иметь возможность держать руки соединенными, а потому приходилось надеяться лишь на свет от фонаря Вани, который то и дело выхватывал на пыльном грязном полу многочисленные следы нескольких человек. Некоторые выглядели уже достаточно старыми и едва заметными, как будто кто-то ходил здесь несколько недель, а то и месяцев назад, но другие казались вполне свежими.
Саша нашлась в одной из небольших комнат в конце коридора. Она сидела на полу у стены с прикованной к батарее рукой и истерично дергала ею в разные стороны, отчаянно пытаясь оторвать наручники от батареи. Это и создавало услышанный ими звук. Второй рукой она то и дело вытирала лицо, размазывая по нему пыль и грязь, щедро сдобренные слезами.
Ваня тут же бросился к ней, Нев остался стоять у входа, внимательно осматриваясь.
– Айболит, ты как? Цела? – спросил Ваня, стараясь придать своему голосу немного бодрости.
Саша кивнула, снова дернув рукой, а затем как-то странно всхлипнула и неожиданно разрыдалась.
– Эй, ну ты чего? – Ваня даже растерялся. Он никогда не знал, что делать с плачущими женщинами. – Мы тебя нашли, сейчас вытащим, все будет нормально. Не дергай рукой только, а то оторвешь к чертям. Она и так уже вся синяя. – Он крепко обхватил ее запястье, не давая вырвать и одновременно рассматривая наручники. – Куда Дворжак делся? – спросил он.
– Они… – Саша всхлипнула. – Мне кажется…
– Что?
– Мне кажется… они убили его.
Ваня замер на мгновение, а затем снова вернулся к наручникам, осматривая их чересчур тщательно, чтобы не встречаться с ней взглядом.
– Да его хрен убьешь, и не из таких передряг вылезал, ты же знаешь.
– Расскажите подробнее, что произошло, – попросил Нев, убедившись, что коридор и комната пусты, и подходя ближе.
– Сюда пришли эти двое, – начала Саша, очередной раз вытерев лицо ладонью. – Войта попытался остановить их, но едва только он коснулся своего двойника… точнее, тот его коснулся, как он упал. Либо потерял сознание, либо…
– Да в обморок он грохнулся, – нарочито бодро отмахнулся Ваня. – Ему ж только повод дай, экстрасенс хренов.
Нев тем временем перенял у Вани эстафету, взяв Сашину руку в свою и ощупывая отчего-то ледяными пальцами ее запястье.
– Двойники его забрали с собой? – спросил он.
– Нет, – Саша покачала головой, чувствуя странное покалывание в руке, как будто кто-то втыкал ей в кожу сотни маленьких иголок. Ощущение было неприятным, но не болезненным. – Они сразу же исчезли. Как только Войтех упал, они… словно растворились в воздухе. А потом пришел этот человек…
– Человек? – переспросил Ваня, забывая о наручниках, тем более ими целиком завладел Нев, что-то тихо бормоча про себя.
– Да. Мужчина. Брюнет. Лет сорока, может, чуть меньше, я плохо разглядела. Это определенно был живой человек, не из двойников. Я думала, он и меня убьет, но он в мою сторону почти не смотрел.
Саша вздохнула, вспоминая произошедшее. Ей показалось, что мужчина знал о двойниках и совершенно не боялся их. Он появился словно ниоткуда, Саша не слышала его шагов в коридоре. Впрочем, едва ли она услышала бы даже приближающийся трактор. Ей казалось, что кто-то надел ей на голову звуконепро