На взгляд Катерины, можно и без подчеркивания было. Домский собор, похожий на огромного кита, выброшенного на сушу, смотрелся монолитом, который ни время, ни люди не способны сдвинуть с места. Не похоже, будто его даже фашистские бомбы могут разрушить – Катерина поинтересовались у Даниила, и тот подтвердил, что бомбы в церковь не попадали. Собор довлел над площадью, несмотря на то, что, как внезапно выяснилось, стоял в яме.
– А почему он так странно построен? – спросила Катерина, подходя к краю и глядя вниз. Яма с плавно спускающимися ко дну стенками поросла аккуратно подстриженной травкой, в которой кокетливыми звездочками светились маргаритки.
– А это такая шутка времени, – усмехнулся Даниил. – Раньше Домский собор стоял на холме, однако опустил его собственной тяжестью.
– Серьезно? – вырвалось у Катерины.
– Абсолютно. Плюс культурный слой нарос, конечно, однако церковь тоже виновата. Она весит… я даже не знаю сколько. А земля здесь мягкая, болотистая, море близко.
Домский собор – главная лютеранская церковь Риги, строившаяся с 1211 по 1270 г. Возведена в переходном стиле – романском, с примесью северной готики, а купол и шпиль надстроены в стиле барокко. Часы работы: с 1 мая до 30 сентября каждый день, 9:00 – 18:00, кроме пятниц, и по средам до 17:00. С 1 октября до 30 апреля каждый день, 10:00—17:00. Вход свободный, цена билета на концерт варьируется.
Катерина пожалела, что часть собора закрыта лесами: рабочие меняли облицовку крыши, и новые пластины ослепительно горели медью.
– Он давно ремонтируется?
– С прошлого года, спасибо Европейскому фонду регионального развития. И еще лет десять продлится приведение здания в порядок. В таких делах торопиться некуда, все нужно делать тщательно. Но собор работает, если ты об этом. Только я тебя туда сегодня не поведу и самой идти пока не советую. Подойдем ко входу, надо посмотреть расписание…
Готический портал поражал резной дверью, распахнутой в прохладную соборную полутьму. Даниил остановился у щита, где были вывешены афиши и какие-то списки на разных языках, и внимательно его изучил, после чего удовлетворенно хмыкнул:
– Ага, вот. Концерт в среду. На твоем месте я бы сходил. Любишь классическую музыку?
Катерина вздохнула и ответила честно:
– Я в музыке не очень понимаю.
У нее имелось несколько любимых мелодий, которые она могла слушать по кругу бесконечно, и новые добавлялись крайне редко, и музыку, как таковую, Катрина запоминала очень плохо. В детстве на уроках пения учительница, энтузиастка своего дела, объясняла что-то такое и ставила послушать, но ничего не задержалось в памяти, и Катерина никогда не считала музыку чем-то… сюжетообразующим в ее жизни.
– Тогда тебя ждет приятный сюрприз, и на первый раз будет не слишком. В среду в полдень играют «Concerto Piccolo», он продлится всего двадцать минут, хватит для того, чтобы понять, нравится тебе это или нет.
– Какой-то оркестр или квартет?..
– Нет. Один музыкант – и орган Домского собора. Он самый большой в Прибалтике, хотя в Калининграде не так давно открыли побольше. Но этот старше и до сих пор великолепно звучит, и поверь мне, это стоит услышать, даже если ты не очень любишь классическую музыку. На момент постройки этот орган был самым большим в мире. Подумай, может, решишься. Билеты всегда можно купить в кассе за час до начала.
– Хорошо, – кивнула Катерина. Органную музыку она слышала всего пару раз и не могла с уверенностью сказать, станет ее поклонницей или нет.
Над площадью поплыла нежная музыка, и Катерина завертела головой, пытаясь найти ее источник. Даниил указал на одно из зданий, выкрашенное в приятный оттенок коричневого:
– Это часы на Бирже, тоже недавно начали петь после ремонта. Три часа, Катя. Мы идем обедать.
– Что-нибудь национальное? – Она тоже была не против перекусить. Как быстро, оказывается, может пролететь время в приятной компании и в интересном месте… Впрочем, будто она раньше этого не знала: если засиживалась у Анжелы за полночь, то едва не опаздывала на метро, а от Выхина приходилось ловить машину.
– Хм. Ты меня извинишь, если национальность будет не латышской? – Даниил забавно сдвинул брови домиком. – Тут на углу японский ресторанчик, а мне хочется суши. Как ты относишься к этой кухне?
Катерина оживилась.
– Очень хорошо отношусь.
– Жертва московского засилья японских ресторанов? – рассмеялся Даниил. – Как и я. Непонятно, что они добавляют в роллы, но съесть их я могу очень много. А тут еще и хорошие бизнес-ланчи.
В итоге они устроились на открытой веранде, одной из тех, что так понравились Катерине. Под тентом было прохладно, официантки в условно-японских костюмах споро разносили увесистые меню, и выбор оказался хорош – словом, сплошное удовольствие. Даниил посоветовал взять какой-нибудь освежающий коктейль, и Катерина выбрала нечто воздушное, с вишенкой. Глюкоза будет очень кстати.
– Ты так и не рассказал подробно, что делал все это время, – произнесла она, когда официантка приняла заказ и ушла.
– С тех пор, как мы с тобой не виделись? В основном работал. А ты?
– Я очень скучная, Данила. Я тоже работала, все время.
– Твои… личные обстоятельства не очень портили тебе жизнь? – спросил он осторожно. Катерина попыталась понять, о чем он говорит, затем сообразила: верно, она ведь ушла из компании, отговорившись личными обстоятельствами.
– Нет, не очень. Работа спасала. Но я ничего особенного не достигла, не выделилась, не покорила. Просто жила. – Ей хотелось увести разговор от себя. – А ты почти переехал в другую страну. Почему именно Латвия – кроме того, что тебе нравится Рига?
– Пусть это прозвучит высокопарно, но – я влюбился.
У Катерины екнуло сердце.
До сих пор разговоров о семейном положении не было. Катерина сказала, что приехала сюда одна, а Даниил вообще ничего о своем нынешнем статусе не упоминал. Кольца на пальце нет, однако он любит браслеты, а кольца – не очень, их все равно приходится снимать во время работы. Вполне возможно, у него давно есть семья, он же купил здесь квартиру, наверное, вывозит детей на море… Так, фактически ленинское сочетание «Даниил и дети» лучше вообще не представлять. Он всегда любил детей, Катерина знала, и ему уже не двадцать и даже не тридцать, чтобы оставаться свободным, холостым и бездетным.
Да и аферист Белозерский упоминал среди потенциальных жертв «вашу девушку»…
– Влюбился? – эхом переспросила Катерина.
– Именно. В культуру, по уши, как мальчишка. – Он улыбнулся и вытер руки принесенным официанткой горячим полотенцем. – Я приехал на ювелирную выставку, здесь они случаются иногда, хотя, по сути, это задворки Европы. Выставка была так себе, и я большую часть времени гулял. Присмотрелся к людям, к узорам, купил пару книг, полюбовался на то, что продают в сувенирных и в ювелирных… И понял, что у меня есть масса идей. Вернулся в Москву – ни одна не работает. Взял билеты, снова уехал в Ригу – все как на ладони. Сел и придумал коллекцию украшений на основе местных рисунков, мотивов, национальных узоров. В Москве их раскупили мгновенно. Я редко повторяю работы, но тут понял: хочу, чтобы эти вещи смогло приобрести большое количество людей, и часть коллекции запустил в производство. Нанял нескольких людей, они сделали дубли… И дело пошло. Потом проконсультировался с юристами, узнал, как можно законно оформить бизнес в Латвии. Мне нравится янтарь, именно местный, калининградский слишком агрессивен. А здесь он… мягкий. Много разновидностей. Не обратила внимания на украшения из зеленого янтаря? Зеленый – мой любимый, он таинственный, как ведьмины глаза. Я сделал ожерелье, ты увидишь его на выставке, если сходишь. Называется «Лесная колдунья» – не бог весь какая оригинальность, но по-другому его просто не назовешь. Там я сочетал зеленый янтарь с малахитом, получилось неожиданно, и малахит, хотя смотрится тяжелее, только придал вещи объем. Вот это я точно повторять не буду…
Он вдруг остановился и засмеялся.
– Черт побери, Катя! Мне по-прежнему стыдно. Я болтаю, как старая сплетница. Давай я тебе лучше еще что-нибудь о Риге расскажу?
– Рига никуда не денется. – Катерина нашла в себе силы глядеть на него прямо. – У меня и путеводитель есть. А с тобой я потом неизвестно когда увижусь.
– Я надеюсь, что увидимся еще на этой неделе, – возразил Даниил. – Ты ведь придешь на выставку?
– Постараюсь.
– Не хочу тебе навязываться, Катя, но я очень рад тебя видеть и эгоистически жажду общения. Осади меня, если я не прав.
Катерина молча покачала головой. Как объяснить ему, что его неправота для нее выражается лишь в том, что после этой встречи Даниил снова долгое время будет ей сниться, воспоминания о нем станут живыми, яркими, и на сей раз не приправленными чужим присутствием? Катя ни разу не общалась с Даниилом наедине подолгу, даже во время кухонных разговоров кто-то приходил, уходил, вставлял свою реплику; и не было прогулок, как сегодня, и обедов, как сегодня, и целого его дня, который он посвятил лично ей.
Катерину действительно интересовало, что именно Даниил нашел в ней такого, чтобы желать встретиться снова. Ведь она обычная. Не выделяется ни характером, ни способностями, ни достижениями, ни красотой. Катерина считала, что оценивает себя объективно, и видела вокруг гораздо более интересных людей – родная финансовая редакция ими просто кишела, даже по соседству жили выдающиеся личности. А у нее – ни хобби, ни увлечений, кроме чтения запоем и периодического интереса к фотографии.
Все это говорить, конечно, не следовало. Прозвучало бы глупо, и мама научила Катю, что жалобы не красят человека. Иногда можно пожаловаться, говорила мама, чтобы найти в себе силы двигаться дальше, но жаловаться полузнакомым людям, не самым близким друзьям или случайным попутчикам – последнее дело. И близким-то не всем скажешь, что говорить об остальных. Люди равнодушны, чужой треснувший мир интересует их мало, только их собственный, и зачастую на жалобщиков смотрят презрительно и помощи не предлагают – зачем? Сами справятся.