– Тогда ты не против, если мы не только сегодня пройдемся, но и завтра?
Катерина удивилась:
– Ты ведь работаешь.
– Работаю, – согласился Даниил, – потому смогу уделить тебе только свободное от этого время. Еще и выставка, будь она неладна… – Он поморщился – наверное, вспомнил о Белозерском. – Разберемся. Тут много интересных мест, которые не увидишь, если не знать, где они и как туда добраться.
Официантка принесла поднос, уставленный японской едой, и разговор временно прекратился.
После обеда Катерина почувствовала, что у нее слипаются глаза. После смерти мамы с ней такое иногда случалось: прямо посреди дня вдруг валил сон, и однажды Катерина даже на работе уснула, свернувшись калачиком на диване. Добрая девушка из пиар-службы ее заменила, а Катерина проспала полтора часа, словно в черную дыру провалилась.
И сейчас «дыра» маячила поблизости.
– Даниил, ты не обидишься, если я пойду в отель? – спросила Катерина. – Много впечатлений для первого дня.
Если он и удивился, то виду не подал.
– Хорошо. Можно пригласить тебя на ужин?
Эту фразу Катерине сто лет не говорили. Старый приятель Даниил мог бы ограничиться чем-то более неформальным, но проговорил вопрос, как будто к хрустальной вазе обращался.
– Да, конечно, – сказала Катерина торопливо.
– Тогда отведаем национальной кухни. Можно сказать – исторической.
Даниил проводил ее до отеля (Катерина начинала понимать, что Серебряков имел в виду, утверждая, будто расстояния в Риге крошечные – дошли минут за пять), распрощался, договорился о встрече в семь и отбыл. Катерина поднялась к себе в номер, бросила сумку на стол, включила кондиционер, разделась и нырнула под одеяло. Сон затянул ее в прохладный темный омут.
Отправляясь в Ригу, Катерина рассчитывала есть на ходу или в недорогих кафе, хотя скопившиеся за долгие годы на счету непотраченные «зарплатные» деньги позволили бы, наверное, и в каком-нибудь «Рэдиссоне» жить. В любом случае, она не захватила одежды для ужина в ресторане высокого класса. Даниил не сказал, куда ее поведет, но это ведь ужин, а ничего соответствующего у Катерины не имелось. Ладно, если это будет очень дорогое место, она просто переживет и больше никогда не поддастся на уговоры. Она надела самое приличное из имевшегося – белые льняные брюки, кремовый топ и легкую кофточку, – наскоро причесалась, мазнула тушью по ресницам и спустилась в лобби, где поджидал Даниил.
Он костюм не сменил, и Катерина успокоилась. Если Даниила в его колоритных джинсах пустят в ресторан, то ее и подавно.
– Ты чудесно выглядишь, – сделал комплимент Серебряков, и это тоже прозвучало, как будто из другой жизни.
С Катериной такие вещи не случались. Вся романтика осталась в юности, да и не доверяла девушка показной романтике. Не доверяла комплиментам, зная, как мало ценится слово в современном мире, не доверяла авансам и одобрительным фразам. Негативные высказывания воспринимались ею гораздо лучше. «Такой человек», – говорила мама.
Жара немного спала, ветер с моря стал сильнее и плотнее; он тащил по небу целые стада облаков, и солнце то скрывалось за ними, то возникало снова. До заката было еще далеко, но вечер уже ощущался – в том, как падали лучи, золотя дома и башни, в том, как изменилась температура, само настроение города. Воздух был жемчужно-золотистым, удивительного оттенка, совсем несхожего с московским. Вечер в Москве – это кармин и индиго, неправдоподобно синее небо с острой, яркой закатной полосой, а здесь – сдержанные тона, мягкие переливы красок, как будто находишься внутри перламутровой раковины.
Рига сейчас походила на книгу детских сказок, на город, где живут принцессы с веретеном, коварные и добрые волшебники, задумчивые феи и Золушки, чистящие закопченные камины в старых домах. Еще немного походила на декорацию к историческому фильму, Катерине иногда казалось, будто вокруг нее – ненастоящее. Она поинтересовалась у Даниила, сколько фильмов снимали в Риге, и он охотно откликнулся:
– Много. Я даже не знаю точного числа. Самые известные, конечно, это «Семнадцать мгновений весны» и наш «Шерлок Холмс». Потом сходим посмотреть на дом на Бейкер-стрит. А в январе тут даже парад Шерлоков Холмсов устраивают, я однажды видел. Иду по улице, а у кафе стоят и курят два английских полисмена, три инспектора Лестрейда, Холмс и доктор Ватсон – все в костюмах, и вид у них такой, будто из книги сюда перенеслись.
Идти пришлось недалеко: свернули на одну улицу, потом на другую, прошли мимо уже закрывавшегося сувенирного рынка и дальше, в переулок неподалеку от Домской площади. Тут на углу обнаружились тяжелые деревянные двери, потемневшие от времени, старинная телега и человек в историческом костюме, расшитом золотом и зелеными нитями. В костюмах Катя не очень хорошо разбиралась, но мысленно отнесла одежду веку этак к пятнадцатому. Встречающий поклонился и указал на дверь, что-то сказав по-латышски, и Даниил ответил ему с улыбкой.
За дверьми царила темнота, рассеиваемая только огоньками нескольких толстых свечей, обливших воском монументальную бочку. Каменная лестница, извиваясь, вела куда-то вниз.
– Нам в подвал? – уточнила Катя.
– Угу. Давай руку, с непривычки тут тяжело.
Несмотря на то, что по краям каждой ступеньки стояли свечи, глаза не сразу привыкли к полумраку. Катя только моргала, когда Даниил привел ее в большой зал со сводчатыми потолками, где электрического освещения также не наблюдалось – только свечи в специальных нишах, на грубо сколоченных деревянных столах и на ободе чугунной люстры. Как в Средневековье.
Официанты тоже были в костюмах: к пришедшим подошла миловидная девушка, шурша юбкой темно-красного, почти черного в полутьме платья, и Даниил сказал свою фамилию, на которую был заказан столик. Не лишняя предосторожность: зал оказался полон, в нем стоял ровный гул, но шумно не было.
Девушка провела посетителей в соседний зал, поменьше, и усадила за столик на четвертых, стоявший в углу. Катерина, глаза которой окончательно приспособились к полумраку, с интересом оглядывалась. Официантка, похожая скорее на исторического персонажа, неизвестно как оказавшегося здесь, принесла меню, зажгла свечи на столе и оставила гостей выбирать. Катерина проводила ее взглядом.
– Не верится, что после работы она надевает джинсы и футболку…
– Значит, впечатление произведено?
– Невероятно. Я никогда не посещала такие места. Я даже думала, что они и бывают только в кино.
– Европа еще сумеет тебя удивить. Выбирай и на цены не смотри – позволь мне сегодня тебя угостить.
Насчет цен это он верно предупредил. Катерина еще не успела освоиться с местной валютой, но приблизительно считала так: тысяча рублей – семнадцать латов. И деньги она обменять не успела, хотя в подобном заведении наверняка принимают карты. В общем, к низкой ценовой категории заведение явно не относилось, судя хотя бы по меню. Там значились различные блюда, приготовленные по старинным рецептам, и при взгляде на список Катерине сильно захотелось есть – несмотря на то, что обед был не так давно.
– А что здесь лучше?
– А что ты любишь? – Даниил отвлекся от своего меню. – Давай начнем с простого и бездуховного. Как ты относишься к пиву?
– Нормально.
– Значит, закажем красное, к нему крылышки в меду и пури.
– Что такое пури?
– Я видел, как ты мешала васаби в соусе, поэтому тебе понравится. А из остального… Здесь есть и телятина, и баранина, и даже зайчатина.
После долгого разглядывания меню Катерина выбрала себе наконец салат с перепелиными ножками и тушеную зайчатину с черносливом и кедровыми орехами. Официантка приняла заказ, в считаные минуты принесла пиво в больших стеклянных кружках, просвечивавшее рубиновым, и пообещала, что вскоре будут готовы закуски.
Даниил поднял свою кружку.
– Ну, за встречу?
– За встречу, – откликнулась Катерина и попробовала пиво – просто отличное, холодное, вкусное.
– Тут еще средневековые музыканты играют на старинных инструментах. Каждый час. Надо подождать, они придут…
– Даниил, – сказала Катерина, – спасибо.
– За что? – удивился он.
– У тебя и без меня много дел, а ты показываешь мне такие интересные места. Вот за это спасибо.
– Да ладно тебе, – отмахнулся он, – мне это только в радость. К тому же ты приехала отдыхать, и я так понимаю, что одна? – Катерина кивнула. – И знакомых у тебя тут вроде нет?.. А мне несложно показать город, который люблю. Такая гордость обуревает, как будто я Ригу сам построил.
Он всегда умел подшутить над собой, что неизменно в нем привлекало.
– И к тому же это твоя первая туристическая поездка в Европу. Ты приехала отдыхать, и я буду только рад, если у тебя останутся исключительно позитивные впечатления.
То ли пиво ударило в голову, то ли коварная полутьма, располагающая к душевным разговорам, так подействовала на Катерину, однако она выпалила:
– Я не только отдыхать приехала, если честно. У меня есть в Риге одно дело.
6
Здесь ты сегодня; позволь хоть мгновенье пробыть мне с тобою!
В тайные древние свитки позволь заглянуть!
– Какое? – заинтересованно спросил Даниил.
Катерина глубоко вздохнула, решаясь на откровенность. Это непросто – заговорить с ним о том, что не озвучивала никому и никогда. Такие вещи высказываются на исповеди, но Катерина не была воцерковленной, хотя в Бога, пожалуй, верила. Она понимала, что чужому человеку может быть совсем неинтересна эта история, но в пользу Даниила говорило несколько фактов. Во-первых, Катерина чуть ли не впервые в жизни ощутила потребность откровенно выговориться; во-вторых, он никому не скажет; и в-третьих, после этих дней в Риге Катя вряд ли его еще раз увидит. Она постарается.
– Я хочу найти одного человека или хотя бы узнать что-нибудь о нем, если получится. Я не уверена, что удастся. Прошло много лет, но вдруг…
– Твой родственник?