Он бросил быстрый взгляд на счастливое лицо Катерины, не подозревающей, что ее снимает скрытая камера, и засунул снимки обратно в конверт.
– Приятно иметь дело с понятливым человеком. Что ж, давайте приступим к делу. Французы привезут и смонтируют свои стенды в пятницу, в субботу открытие, и в ночь с субботы на воскресенье я желал бы заполучить то, что мне хочется.
– Господь велел смирять желания, вы не слышали?
– Я атеист, – с притворным сожалением сознался Белозерский, – и снова извините, хотя вы и не желаете этого делать! А вот все остальное – придется. Завтра вы получите список вещей, которые должны будете забрать с выставки. – Он, видимо, намеренно не употреблял слово «украсть», будто это могло придать затее хоть какой-то законный статус. – В ту ночь, когда наш план осуществится, с вами пойдет мой человек. Я далек от мысли, будто вы сможете профессионально разрезать стекло, определить систему сигнализации и сделать еще что-то подобное. Ваша задача – ввести в заблуждение охрану. Чтобы вы не ломали голову, как это сделать, у меня для вас готова схема. В пятницу во время монтажа стендов выкажите недовольство тем, как это происходит. Затем поговорите с охраной, напирая на то, что беспокоитесь за сохранность своих вещей; устройте скандал, постарайтесь запомниться. В субботу также напомните о себе; я немного помогу вам, мой помощник сделает вид, будто пытается разбить стекло на одном из стендов. Вечером в субботу после закрытия выставки вы придете туда один, взяв с собой только моего ассистента, и потребуете пропустить вас к вашим стендам, так как имеете право круглосуточного доступа. Мой человек покажет корочки специалиста одной уважаемой швейцарской фирмы, которая занимается установкой сигнализации. Подкопаться сложно. К тому времени, полагаю, вы так утомите доблестных стражей, что даже если кто-то из них пойдет с вами, то очень быстро оставит в покое и вернется пить кофе с товарищами, наблюдая за вами посредством камер…
– Почему вы так в этом уверены? – насмешливо перебил его Даниил. – По правилам охранник должен оставаться с нами все время.
Белозерский округлил глаза.
– Mon Dieu[4], Даниил Васильевич, да вы словно из каменного века выпали! – Он изумленно покрутил головой. – Это же Латвия! Милейшее местечко, не спорю, но ведь задница Европы! Тут понятия не имеют о настоящих системах безопасности, а полиция безбожно ленива. Конечно, французы кое-что привезут, – тут он усмехнулся, – но это не ваша забота, а моего человека. Итак, он начнет работу, я немного помогу камерам снимать вас по кругу, дам сигнал, и вы направитесь к французским стендам. Мой человек вскроет их, вложит вместо настоящих украшений копии, которые вы привезете в пятницу в своих кофрах, и заберет оригиналы. Их вы вынесете на себе, вас обоих уже не будут тщательно обыскивать, а на вас мы наденем специальный жилет. Как видите, все предусмотрено. После этого мы встретимся на нейтральной территории, вы отдадите мне драгоценности и можете быть свободны. Как видите, ничего сложного.
– А если меня поймают в вашем жилете и я вас сдам? – поинтересовался Даниил. – Тогда мне не будет смысла отпираться.
– Смысл сохраняется прежний, – равнодушно объяснил Белозерский. – Вот эти люди, что на снимках. Ваше признание им только навредит. Не люблю повторять, но вы человек упрямый, и потому запомните: насилия я не одобряю, однако иногда оно является самым действенным методом воздействия. Стоит вам сболтнуть лишнее, и вы лишитесь всех этих людей. Меня полиции не достать, а вот я могу быть очень мстительным. Это ясно?
– Да, – процедил Даниил, – предельно.
Все просто. Либо он подчиняется этим условиям, либо слежка превращается в избиение, а он не готов к тому, чтобы противостоять банде ублюдков. Если бы просто встретиться в темном переулке – может, он бы их раскидал, но на этом поле у Даниила нет ни преимущества, ни связей, чтобы совладать с людьми, угрожающими так привычно и непосредственно.
– Приятно иметь дело с понимающим человеком, – удовлетворенно проговорил Белозерский. – К тому же должен вас проинформировать, что у меня везде свои люди – в местной полиции, даже в Интерполе, и бегать к ним за помощью не стоит, я немедленно обо всем узнаю… Если у вас возникнут какие-либо вопросы касаемо нашего проекта, вы можете звонить мне с девяти утра до восьми вечера. Если же вопрос срочный, то можно нарушить правила и позвонить в неурочное время. Только не тревожьте по пустякам. Новички обычно волнуются.
Посчитав наставническую миссию исполненной, Белозерский вновь обратился к созерцательным моментам.
– Раз уж мы закончили с делами, отдохните, Даниил Васильевич! Я собираюсь позже прогуляться по пляжу, побеседовать с очаровательными девушками, понаблюдать закат. Вам тоже советую. Здесь неподалеку есть отличный ресторан с весьма живописным видом, вы там уже бывали?..
Не дожидаясь продолжения, Даниил встал, развернулся и ушел, не прощаясь. Конверт с фотографиями он прихватил с собой.
Мало ли, вдруг пригодится.
Катерина ждала его у машины и заметно нервничала.
– Ты долго, – сказала она, – я уже начала волноваться.
Но от машины не отошла и искать не кинулась. Умная девушка.
– Было много мишуры перед тем, как начали говорить о деле. Садись, поедем отсюда. Я бы предложил прогуляться по пляжу и посмотреть на закат, но там собирается гулять Белозерский, и я не жажду второй встречи за день.
Катерина безропотно залезла в машину и пристегнулась; Даниил тоже сел, перегнулся через нее, открыл бардачок и сунул туда конверт. Катерина проводила его любопытствующим взглядом, но ничего не спросила.
Ему безумно нравилась ее ненавязчивость. Даниил знал, что она ни о чем и спрашивать не станет, и даже с ним бы не поехала, если бы он настоял. И дело не в том, что она его слушается или излишне покорна всякому, кто освоил командный тон. Дело в том, что Катерина не любит мешать. И вот странное чувство – она не мешает даже в неловких ситуациях такого рода. Конечно, Даниил предпочел бы, чтобы Катя не слышала вчерашнего разговора с Белозерским, однако, если уж так вышло, лучше она, чем Айна.
Хотя Айна работает у него несколько лет, а Катю он долгое время не видел, все равно – удивительно! – в глубине души доверял ей больше.
Может, дело в волшебной Анжелиной квартире, Даниил не знал.
– У тебя теперь дела? – спросила рядом Катя, и Серебряков очнулся, сообразив, что пару минут уже сидит, уставившись в одну точку.
– Никаких дел. Относительная свобода до пятницы. Поехали в город, будем гулять. Ты не против гулять?
– Если ты занят, я и одна погулять смогу.
– Катя, – сказал Даниил, – давай договоримся раз и навсегда. Мы ведь друг другу никогда не врали, верно? – Она кивнула и вдруг на мгновение отвела глаза. – Тогда будем вести себя по-честному. Если ты устанешь от моего общества, ты скажешь. Если твое общество мне не потребуется, я скажу. И никаких обид. Я не люблю намеков и плохо их понимаю, поэтому будем начистоту. Сейчас мне доставит огромное удовольствие пройтись с тобой по Риге.
И наплевать на психа с фотоаппаратом, который таскается за ними. Уследить в таком небольшом городе – невелика забота. И лучше, если Катерина сейчас будет под присмотром; предупреждать ли Айну и Мариса о сложившейся ситуации, Даниил решит позже.
– Хорошо, – сказала Катя, – тогда поехали?..
Если Даниил захочет, то расскажет, а если нет – то она не станет лезть в его жизнь. Если уже не влезла.
Но…
Но он сказал вчера – у него нет ни жены, ни девушки; он каким-то образом, хоть немного, доверяет Катерине, возит ее с собой и выразил желание помочь в его делах, и…
Может быть, это шанс?
Может быть, мироздание, о котором упоминал Серебряков, наконец сжалилось над Катериной Тумановой и подарило ей эту встречу в этом городе, как компенсацию за годы, проведенные вдали от Даниила? Словно новый шанс: вот, смотри, этот человек, который снился тебе и чья фотография долгое время служила для тебя утешением, ради которого ты готова была сделать что угодно (и массу глупостей в том числе), – он сейчас здесь, рядом, и он свободен. Катерина никого не обидит и никому не перейдет дорогу, и ничья жизнь не окажется разрушена, если она хотя бы на миг поверит, что это – шанс для нее. Для них обоих.
Смешно об этом даже задумываться. Катерина – просто старый друг. Серебряков любит помогать друзьям. Не стоит на этом основании строить другую историю.
Но в этот вечер, как и в предыдущий, Катерина отринула доводы рассудка.
Какая ей разница, что будет потом. Сейчас – это сейчас.
Они приехали в центр, Даниил поставил машину на парковке на набережной и повел Катю бродить. Узкие рижские улочки, сбрызнутые вечерним светом, казались зачарованными.
Обошли Рижский замок, служивший ныне резиденцией президента, и полюбовались на красивую бело-голубую церковь Скорбящей Богоматери, уже закрытую.
Рижский замок – одна из основных достопримечательностей Риги на берегу Даугавы. Первый замок был построен здесь в 1330 году ливонскими рыцарями, уничтожен во время конфликта между горожанами и Ливонским орденом в 1484 году и восстановлен в 1497 – 1515 годах. Внутрь не пускают, но можно осмотреть снаружи.
Рижская церковь Скорбящей Богоматери – красивая бело-голубая католическая церковь рядом с Рижским замком. Возведена в 1781 – 1785 годах, во времена российского владычества. Сама церковь построена в стиле классицизма, а фасад имеет псевдороманский облик.
Часы работы: 7:30—18:00.
Вход свободный.
– В ней Айна и Марис венчались, – сказал Даниил, – они мне рассказывали.
– У тебя прекрасные сотрудники, они очень мне понравились. И такие… спокойные.
– А латыши вообще нешумный народ, – усмехнулся он. – Исключения только подтверждают правило. И они улыбаются часто. Я как в Москву приезжаю теперь, думаю, что Европа меня испортила, – хожу и улыбаюсь людям, а они на меня смотрят, как на распоследнего дурака. И хотя здесь много русских, культура все равно другая. Стоит только почитать их сказки, их предания, чтобы понять, как местным удалось сохранить этот дух старинного народа.