Потому что…
…мне не надо отвечать на вопрос «Почему?». Мне достаточно промолчать на него.
И улыбнуться.
…Возвращайся в наш город, моя серокрылая чайка. Я подожду тебя еще. Может, и найду однажды, где бы ты ни была.
О. В.»
Катерина аккуратно убрала мелко исписанные листочки в конверт и допила кефир.
Какая разница, кто этот человек. Сейчас, после того как Катя сама оказалась здесь и испытала те же чувства, о которых он пишет, ей до боли хотелось с ним познакомиться. Пусть он никакой не отец, пусть просто случайный мамин знакомый, оставивший в памяти их встречу. Может, эти письма сочинял поэт, избравший маму своей музой, кто знает. Но Катерине хотелось его увидеть, и отступать она не собиралась.
Она успела добежать до Двора конвента прежде, чем ударили тугие струи дождя, и поднялась к себе в номер. Окно было закрыто, вода текла по нему, искажая отражения. Катерина легла на кровать и смотрела, как пляшет дождь, – а потом проснулась от звонка телефона.
10
Пристально Кангарс и пришлый друг
другу в глаза поглядели.
Близкие души друг друга и за морем,
видно, отыщут.
Даниил подъехал сразу к гостинице, так как дождь не прекращался; «Тойота» стояла, мигая аварийкой, и Катерина поспешно шмыгнула в машину. Послеобеденный сон смыл все остатки сомнений и заставил взбодриться.
По дороге болтали о том о сем – Даниил рассказывал, какими тупыми могут иногда быть фирмы, организующие доставку, а Катерина поделилась впечатлениями от концерта в соборе. Ни о Белозерском, ни о грядущих поисках не упоминалось. Так и доехали.
Вихрастый парень, которого, как Даниил выяснил, звали Пашей, осчастливил гостей кодом для домофона, и поджидать оказии не пришлось. После звонка дверь открыли сразу, парень кивнул, сказал: «Проходите вон туда» – и крикнул:
– Ба, я к Кольке!
– Иди, только допоздна не сиди, – послышалось из комнаты.
– Ага…
У Катерины не было ни бабушек, ни дедушек (мамины родители умерли давным-давно), а потому слово «бабушка» казалось собирательным; доминировал образ клюкастой сплетницы из подъезда. Если не считать Анжелиной бабули, совершенно из образа выбивавшейся, которую никто бабушкой-то и не звал, опыт общения со старшим поколением был у Катерины прискорбно мал.
У бабушки Паши не было балетного прошлого, но было что-то к тому близкое, читавшееся в прямой спине и особом повороте головы. Немолодая женщина с аккуратно уложенными седыми волосами смотрела на визитеров поверх очков. Стол был накрыт цветастой скатертью, стоял фарфоровый чайник и блюдца с вареньем, аппетитной горкой громоздились домашние плюшки. Даниил поздоровался, представил себя и Катерину и оказал на женщину привычное воздействие: она поверила ему, расслабилась, еле заметно улыбнулась.
– Меня зовут Лидия Георгиевна. Садитесь. Паша сказал, что вы искали тут предыдущих жильцов.
Катерина кивнула, усаживаясь на добротный старый стул.
– Разве что ведьм болотных, – вдруг хмыкнула приглаженная, респектабельная бабушка, разливавшая чай, и Катерина моргнула от неожиданности. – До того, как наш дом построили, тут леса да болота были, вы знаете? Район почти новый. А как многоэтажку возвели, нам здесь дали квартиру, мне и моему покойному мужу. Никто, кроме нас, здесь никогда не жил. Может, вам нужен кто-то из соседей?.. Так, чай берите плюшки тоже.
Катерина достала письма и еще раз изложила их историю, подредактированную для простых смертных, уже более уверенно. Лидия Георгиевна слушала молча, отставив тонкостенную чашку с горячим чаем, над которой поднимался парок.
– Катя, я немного не поняла… А кем он вам приходится?
Катерине не хотелось врать.
– Я не знаю. Думаю, это старый и близкий мамин знакомый, и я хотела бы по меньшей мере сообщить ему, что ее больше нет. Я его никогда не видела, и вообще в Ригу приехала в первый раз.
– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… – пробормотала Лидия Георгиевна. – Ну, думаю, за давностью лет никакой беды в том не будет. Жильцов с такими инициалами тут не было, но у моего мужа давным-давно имелся приятель – Олег Вернер.
Катерина почувствовала, что по спине пробежал холодок.
– Я его редко видела, да и муж с ним не слишком много общался, знакомство скорее шапочное. Но один эпизод мне запомнился – дело как раз в адресе было. Вернер пришел и попросил об услуге: использовать наш домашний адрес в качестве обратного для личных писем, чтобы не ходить бесконечно на почту, спрашивая о письмах до востребования. Мы согласились, нам несложно было оказать услугу. Только ему никаких писем не приходило, и через какое-то время он поблагодарил нас и уехал. Вот и все. Возможно, это и был знакомый вашей мамы.
– Скорее всего, – проговорила Катя.
Катя не нашла того, кого искала, но теперь она знала имя. И фамилию – не какой-нибудь Васильев, а Вернер. Не так много на свете людей с этой фамилией. Кажется.
– А вы не знаете, куда он уехал или хотя бы где жил? – поинтересовался Даниил.
Лидия Георгиевна покачала головой:
– Увы. У него какая-то сложная работа была, то ли по государственному ведомству, то ли по военному, я уж и не припомню. Все время в разъездах, и жил, мне кажется, на казенной квартире. Тогда другие времена были, если человек в таких структурах работал, об этом не распространялись особо. Где он жил и куда после этого переехал – бог знает… Жаль, не помогла я вам.
– Что вы, Лидия Георгиевна! – воскликнула Катерина. – Очень помогли.
– Тогда берите булочки, что же вы сидите?
В гостеприимной квартире пробыли больше получаса; Даниил умудрился вручить Лидии Георгиевне свеженькое, хрустящее, явно только сегодня отпечатанное приглашение на выставку, и «бабушка», смущаясь, сказала, что непременно придет. Когда вышли на улицу, нагруженные булочками на дорожку, дождь все еще шел, но уже тише – весело плескался в водосточных трубах и вскипал на лужах большими веселыми пузырями.
– Ну вот видишь, – сказал Даниил, садясь в машину, – уже какой-то результат.
– Я хотя бы знаю имя, – улыбнулась Катя и повторила вслух: – Олег Вернер… Вряд ли он остался здесь. Но даже если да… Как его искать, без адреса?
– Вот это как раз довольно просто, – заметил Даниил, – я попрошу Мариса. Он добудет имена и адреса; если такие люди в Риге есть, он их найдет. Населения тут немного, и сомневаюсь, что окажется много людей с такой фамилией. А мы их завтра навестим.
– Ты ведь работаешь, Даниил. И так со мной прокатался…
– Мы о чем договорились, Кать? – откликнулся он рассеянно. – Давай без глупостей. Завтра я свободен, вот с пятницы начнется свистопляска. Хотел тебя свозить кое-куда в любом случае, получится или не получится с этими адресами… – Не слушая возражений, он набрал номер Мариса, кратко изложил ему суть дела и выключил телефон. – Все, к утру он сделает. Гулять сегодня проблематично, поэтому поехали поужинаем.
– Пирожки Лидии Георгиевны уже усвоились, – поддразнила Катерина.
– Сколько их там было, пирожков. Я съел всего восемь или одиннадцать, не помню…
Они проехали через спальные районы (по пути Даниил показал новенький дом, где располагалась его собственная квартира), вернулись к центру и с каменного моста повернули направо. Немного постояли в пробке рядом с Центральным рынком, и Катерина разглядывала издалека огромные корпуса, сверкающие арматурой и стеклом.
– Внушительное сооружение…
– Еще бы, – хмыкнул Даниил. – В начале прошлого века строили, а для вдохновения использовали ангары для дирижаблей, сохранившиеся с Первой мировой. Они – часть конструкции.
– Серьезно?
– Угу. – Пробка сдвинулась, машины поползли. – Верх рынка – это как раз ангары, поставленные на стены из кирпича и бетона. В тридцатых годах сделано, а до сих пор прекрасно сохранились. Хотя что это я – некоторые сооружения вон веками стоят. – Он был рассеян и спокоен, не наблюдалось в нем вчерашней нервной напряженности. – В прошлом веке тут строительство хорошо шло. Ты заметила, сколько в Риге зданий в стиле модерн?
– Югендстиль[5]. Я читала, но пока не обратила внимания.
– Потом сходим на улицу Альберта, вот где торжество человеческой мысли. И в Старой Риге полно модерновых зданий, а всего их более восьмисот. Средневековой архитектуры тут не так и много, а вот модерн уцелел прекрасно. Все-таки страшное дело – война. Упадет бомба на пять метров правее – нет одного дома, левее – нет другого, а посередине – только мостовая во все стороны, а дома стоят, стекла повыбивало… – Даниил скривился. – Столько лет прошло, мы сами никогда не воевали, а ненависть к немецко-фашистским захватчикам – это с детства. Надо будет детей завести и проверить на них, как оно там, с генетический памятью, – закончил он то ли в шутку, то ли всерьез.
Центральный рынок – одна из достопримечательностей Риги, где можно купить и продукты, и хозяйственные товары, и одежду. Был построен в 1930-е годы. Часы работы: понедельник и воскресенье 7:00 – 17:00, вторник – суббота 7:00 – 18:00.
Даниил привез Катерину в огромный комплекс на набережной, построенный в виде мельничного подворья. Декоративная мельница тоже имелась, важно вращала лопастями. Внутри все было отделано в национальном стиле. Даниил объяснил, что это часть сети «Лидо», непременного места паломничества в Латвии для каждого уважающего себя туриста.
– В первый вечер мы ходили в эксклюзивный народный ресторан, а это вроде российского «Муму» или «Граблей», – объяснил Серебряков. – Бери шинель, пошли домой… В смысле, поднос бери.
Катерине все казалось, что они не столько город исследуют, сколько рестораны в этом городе, однако после прогулок и нервов хотелось есть, да и пахло в кафе восхитительно.
Следующим утром Даниил приехал за нею довольно рано и, когда Катя спустилась к нему, помахал перед ее носом айфоном. На экране маячил какой-то список.