Себастьян засмеялся:
– Уж не думаешь ли ты, Люциан Гэрроуэй, что ты когда-нибудь вернешься к обязанностям вожака стаи? Когда я одержу победу в этой войне – а я ее одержу, я буду править вместе с моей сестрой, а тебя посажу в клетку, и Клэри будет бросать тебе объедки, когда ей заблагорассудится.
Рафаэль сделал еще один шаг в сторону Магнуса. Клинок блестел у него в руке.
Люк тоже шагнул, намереваясь преградить ему путь, но Себастьян вытащил меч и встал наизготовку.
Сердце Магнуса глухо стучало в груди, но страшно ему не было. Он уже много раз был на самом краю – столько, что мысль о смерти уже не пугала его. Порой ему казалось, что он хочет умереть. По крайней мере, произойдет нечто такое, с чем за долгие-долгие века ему еще не приходилось сталкиваться.
Острие кинжала коснулось его шеи. Рука Рафаэля дрожала. Магнус почувствовал укол.
– Молодец, – зловеще ухмыльнулся Себастьян. – Перережь ему горло. Пусть кровь зальет пол. Думаю, будет красиво.
Магнус вспомнил Алека, его синие глаза, в которых можно было утонуть. Вспомнил, как уходил от Алека по тоннелю подземки, вспомнил, почему так поступил. Он счел Алека предателем, но… Но ведь против Камиллы так трудно устоять, и в душе он, конечно, давно простил юношу.
Он вспомнил, как Тесса плакала в его объятиях в Париже, и подумал, что никогда не любил так, как она. Тесса, бессмертная Тесса, потеряла Уилла, а он, утешая ее, благодарил судьбу за то, что, возможно, с непростительной легкостью переживал свои потери.
А потом он встретил Алека. И впервые в жизни испугался, что с ним произойдет то же, что и с Тессой. Если бессмертный любит смертного, понял он, это катастрофа. И вот теперь эта катастрофа оборачивается совсем другой гранью. Не Алек, а он, Магнус, уйдет сейчас в мир теней.
Он взглянул на Рафаэля и шепнул так тихо, что вряд ли Себастьян мог его услышать:
– Ты помнишь, чем ты мне обязан?
– Ты спас мне жизнь, – равнодушно ответил Рафаэль. – Но эта жизнь мне не нужна.
– Рафаэль, – возвысил голос Себастьян.
Рафаэль так крепко сжал рукоять кинжала, что косточки пальцев стали совсем белыми.
– У меня нет души, – сказал он, обращаясь к Магнусу, – но ты привел меня к матери, когда я думал, что все кончено… мать была для меня священна.
– Рафаэль Сантьяго… – снова напомнил о себе Себастьян.
– Тогда я был ребенком, но теперь – нет. За эти годы я научился отдавать себе отчет в том, что делаю.
Кинжал упал на пол. Рафаэль обернулся и в упор взглянул на Себастьяна.
– Я не могу, – сказал он. – И я не хочу. К тому же я его должник.
Себастьян замер:
– Ты разочаровывал меня, Рафаэль. – Он вложил меч в ножны, поднял кинжал и взвесил его в руке; по лезвию пробежала холодная искра. – Что ж, это твой выбор. – С этими словами он молниеносно вонзил клинок в тело Рафаэля, туда, где уже давно не билось его сердце.
В морге было холодно. Майя не дрожала, но ей казалось, что ее кожу колют иголками, ощущение было не из приятных.
Катарина стояла у ряда стальных ящиков с трупами, тянувшегося вдоль стены. В неярком желтоватом свете она была совсем синей, да еще этот зеленый брючный костюм медсестры. Она что-то бормотала себе под нос на неизвестном языке, и Майя вдруг поймала себя на постыдной мысли – ей хочется сбежать.
– Где он? – спросил Бэт. В одной руке он держал устрашающего вида охотничий нож, а в другой – большую клетку. Он с лязгом поставил клетку на кафельный пол и окинул взглядом помещение.
Два пустых стола в центре. И вдруг один из них начал потихоньку двигаться.
– Там, – сказала Катарина. – Под столом. – Она шевельнула пальцами, и клетка начала искриться.
Лили нагнулась, заглянула под стол и с криком отшатнулась.
– Ужас, – прошептала она и отошла в самый дальний угол.
– Это демон, – объяснила Катарина, и стол перестал двигаться. – Из тех, что питаются мертвечиной.
Переселив себя, Майя сделала шаг вперед. Но Бэт опередил ее и ударил по столу ногой. Стол с грохотом отъехал в сторону, и их глазам предстало чудовище.
Лили была права: ужас. Размером с большую собаку, шар из сероватых пульсирующих внутренностей, усыпанных гнойниками. Среди этой мешанины светился желтый слезящийся глаз.
– Ну и тварь, – вырвалось у Бэта.
Ох, не надо ему было это говорить! Демон выпустил щупальце и цепко обвил щиколотку оборотня. Раз – и Бэт, потеряв равновесие, упал на пол.
Майя вскрикнула, но в руках Бэта уже сверкнул нож; несколько коротких ударов, и на кафель хлынул гной.
– Ничего себе, – прошептала Лили. Она сжимала в руках телефон – непонятно было, то ли снимает демона, то ли собралась отбиваться, если потребуется.
Бэт встал, но демон и не думал сдаваться. Стрельнув единственным глазом в Лили, он набросился на Майю. Она лягнула его, и он с хлюпаньем откатился.
– Что это? – Бэт взглянул на свой нож: под воздействием гноя металл оплавился, и теперь нож был бесполезен. – Черт, – пробормотал оборотень, – надо было брать оружие.
Майя схватила с ближайшего стола скальпель и запустила в шар. Демон завизжал. Еще через мгновение скальпель полетел назад, как будто его выбросил мощный тостер. Плавясь и шипя, он заскользил по полу.
– Простым оружием с ними не справиться! – Катарина сделала шаг вперед и подняла правую руку; вокруг пальцев заплясало голубоватое пламя. – Только клинки с рунами…
– Да где ж их взять?! – крикнул Бэт, отступая, поскольку демон быстро катился в его сторону.
– Вот именно. Ими владеют только Сумеречные охотники!
Катарина произнесла короткое заклинание, и голубая молния заставила демона завертеться на месте подобно юле. Бэт схватил клетку, открыл дверцу и носком ботинка втолкнул демона внутрь. Майя опустила щеколду, замирая от страха – а вдруг вырвется? Все отошли, и только Лили продолжала целиться в чудовище телефоном.
Клетка оказалась крепкой – или демон ослабел, пораженный магическим огнем? – и Катарина с облегчением вздохнула.
– Спасибо за помощь, – сказала она, – эти данталионы, они живучие.
Раздался щелчок, и сработала вспышка.
– Та к ты все-таки его фотографируешь? – повернулась Майя к Лили.
Девушка пожала плечами:
– А что тут такого? Никогда не лишне напомнить о том, что нам угрожает. Я и видео сделала. Разошлю всем, всей нежити. Пусть знают: чтобы справиться с демонами, нужны Сумеречные охотники, без них не обойтись.
Демон хмыкнул, чего уж точно никто не ожидал.
Бэт с Майей отскочили.
– Завтра ночью ждите нападения. Завтра ночью начнется война, – прочавкал зубастый рот.
– Война? Какая война? – Катарина уперла руки в боки. – А ну, говори, а то я для тебя такие пытки придумаю…
– Себастьян Моргенштерн, – нехотя ответил демон. – Завтра ночью он нападет на Аликанте. Завтрашняя ночь будет последней для Сумеречных.
Посреди пещеры мирно горел костер, дым тонкими струйками поднимался к своду и терялся в сумраке. Саймону казалось, что он ощущает исходящее от костра тепло, хотя на самом деле он не мог ничего ощущать, потому что был вампиром. Но с ним такое бывало и раньше – он даже иногда чувствовал, как бьется его сердце, которого не было. Он понимал, что, несмотря на огонь, в пещере холодно, потому что Алек, уж на что привычный к лишениям, натянул рукава свитера на самые пальцы, а Изабель лежала, завернувшись в теплое одеяло. Она уже спала и чему-то улыбалась во сне.
Клэри и Джейс ушли проверить тоннели, чтобы убедиться, что в них не проникли демоны. Алек не хотел оставлять Изабель, а Саймон настолько ослаб, что даже двигаться не мог. Вообще-то он никому об этом не сказал, но Клэри, судя по тому, как она посматривала на него, прежде чем уйти, и так догадывалась. Чтобы хоть как-то помочь друзьям, Саймон прислушивался к темноте – руны рунами, но кто знает, что там может таиться во мраке.
Алек не отрываясь смотрел на пламя, чего Саймон, хоть и был светолюбом, делать не мог – так, взглянуть только; ему хватило этого сумасшедшего огня в пустыне – глаза болели до сих пор.
– Спасибо, – вдруг произнес юноша.
Саймон едва не подпрыгнул. Последнее, что он слышал от Алека, был вопрос: «Что ты делаешь?»
– Спасибо? За что?
– Ты спас мою сестру, – ответил Алек и нежно взглянул на Изабель. – Когда мы пришли сюда, я знал, что это опасно. Догадывался, что кто-то из нас может погибнуть… – Его голос дрогнул. – Но мне и в голову не приходило, что Иззи… что я могу потерять Иззи.
В голове у Саймона гудело, Алек никогда еще не разговаривал с ним, как с равным.
– Изабель, она…. она умная и стойкая, – продолжил Алек. – Она лучше меня, и она заслуживает того, чтобы у нее все было в порядке, чтобы она была счастлива. – Он посмотрел на Саймона: – Ведь у тебя есть сестра?
Саймон тяжело вздохнул. Как объяснить Алеку, что его семья… все это осталось где-то очень далеко, в другой жизни.
– Ребекка, – ответил он. – Так ее зовут.
– Если бы ты узнал, что она страдает, что бы ты сделал с тем, кто заставил ее страдать?
– Я? Я бы разобрался с ним. Высказал бы все. Может быть, прижал, чтобы лучше понял. – Говоря это, он подумал о том, что Ребекка страдала из-за него, и помочь тут ничем было нельзя.
Алек молча кивнул и вдруг повернул голову, будто что-то услышал. Саймон удивился. Такое не часто бывает, чтобы кто-то обставил вампира. В конце длинного тоннеля заплясал свет, и вскоре появились Клэри и Джейс.
Даже в ботинках на толстой подошве Клэри едва доходила до плеча парня, но смотрелись они гармонично, Саймон даже позавидовал, впрочем, как всегда. И еще он подумал, что если раньше они казались парой, то теперь они были чем-то бо́льшим. Теперь они были командой.
– Что-нибудь интересное? – спросил Алек, когда Джейс присел.
– Клэри нарисовала защитные руны у входа в пещеру. Теперь никто не сможет увидеть вход.
– И долго они продержатся?
– Ночь точно продержатся. А вообще, не знаю. Руны здесь быстрее теряют силу.