– Можно подумать, ей все равно, – сказал, подходя, Алек. Магнус протянул руку, чтобы поправить ему галстук в тонкую синюю полоску, в цвет глаз. – Но я-то уверен, что она переживает.
– Твоя сестра пытается совладать с собой, поэтому и стоит в стороне.
– Мне следовало бы спросить, что ты сделал, но я не уверен, что мне надо это знать.
Магнус кивнул:
– Весь фокус в том, что все надо делать вовремя.
– А твой отец? Он ведь может рассердиться?
– Ну, у него и помимо меня полно забот. Он потешил свое самолюбие и на этом, надеюсь, успокоился. В конце концов, что для него горстка нефилимов, которых он отпустил. А я… Пусть он считает меня плохим сыном. Кстати, я видел, что ты разговаривал с Робертом.
Алек передал Магнусу сказанное отцом, и тот напрягся.
– Вот как… Знаешь, а я и не догадывался, – произнес он. – Последний раз я встречал Майкла Вэйланда на мюзикле «Сердце всегда новичок». Актуальное название, да?
– Как ты думаешь, мне простить отца?
– Да ты и так его простил. А потом, мой друг, прощать надо ради себя, а не ради кого-то. Злиться – пустая трата времени.
– А меня? Ты простил меня ради себя? – спросил Алек. – Чтобы тебе было спокойнее?
– Я простил, потому что люблю тебя, потому что жизнь без тебя мне невыносима. Невыносима мне, невыносима моему коту. И потому, что Катарина убедила меня, что я с возрастом глупею.
– О, она мне нравится, – засмеялся Алек, и Магнус обнял его.
– И ты прости меня, – сказал он. – Прости за мои глюки, прости за то, что я не могу сделать тебя бессмертным, за то, что покончить с собственным бессмертием тоже не могу. Был шанс, но я им не воспользовался.
– Мне не за что тебя прощать, – отозвался Алек. – И я не хочу жить вечно. Возможно, у нас не так много времени, ведь как Охотник я могу погибнуть в любой момент, но даже при лучшем раскладе я состарюсь и умру. Но обещаю: я не покину тебя до самой смерти. Сколько бы мне ни осталось, может, считаные дни, может, побольше, я хочу быть только с тобой. Это о чем-нибудь говорит?
– Да, – ответил колдун. – Это говорит о том, что теперь для нас дорог каждый день.
Все танцевали. Клэри плыла в объятиях Джейса. Ей нравилось танцевать именно так: без особых премудростей, просто следуя за партнером.
Она прижалась щекой к груди Джейса, а он касался губами ее кудряшек. Ей вспомнились его слова. Ты помогла мне стать другим, Клэри… И этот другой Джейс мне самому нравится гораздо больше. Да, он стал другим, но изменился не только он – изменилась и она, и другая Клэри тоже нравилась ей гораздо больше. Она собралась сказать ему об этом, но кто-то коснулся ее плеча. Она обернулась и увидела улыбающуюся маму.
– Джейс, можно тебя кое о чем попросить? – сказала Джослин.
Клэри знала, что ее мать относится к Джейсу с легким недоверием, но в этом не было ничего криминального – редкая мама так уж сразу отнесется с любовью к бойфренду своей дочери.
Джейс кивнул.
– Ты ведь классно играешь? – продолжила Джослин. – Клэри рассказывала мне о твоих талантах. Может, поиграешь для нас?
Джейс бросил на Клэри быстрый взгляд, в котором мелькнула тень осуждения – зачем? – но потом улыбнулся Джослин ангельской улыбкой и пошел к роялю. Через мгновение над поляной полились звуки классической музыки.
Тесса Грей и Захария стояли в углу и смотрели, как легкие пальцы Джейса Эрондейла касаются клавиш. Джейс был без галстука, ворот рубашки расстегнут; он весь был во власти музыки.
– Шопен, – улыбнулась Тесса. – Интересно, малышка Эмма Карстэйрс когда-нибудь будет играть на скрипке?
– Не спеши, – насмешливо произнес Захария. – Нельзя форсировать такое.
Она бросила на него серьезный взгляд:
– Жаль, что ты не можешь сказать о связи между вами, ей было бы не так одиноко.
– Пока это невозможно. Я намекнул, вот и все.
– Что ж, будем присматривать за ней. – Она притронулась к меткам на его лице, оставшимся от того времени, когда он был Безмолвным братом. – Все войны на моей памяти так или иначе связаны с теми, кто мне дорог, кого я знала. С Эрондейлами, Фэйрчайлдами, Лайтвудами, Карстэйрсами, Блэкторнами… Вот сейчас я смотрю на играющего Джейса Эрондейла и вижу призраков, которые стоят за его спиной. А ты?
– Смотря что понимать под призраками. Если призраки – это воспоминания, которые мы носим, чтобы не забыть тех, кого мы любили когда-то, то да, я вижу их.
– Да, – кивнула она. – И знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы Уилл Эрондейл был здесь с нами и видел все это.
Она ощутила шелк его черных волос, когда он наклонился, чтобы поцеловать ей пальцы… трогательный, старомодный жест.
– Он с нами, Тесса. Он видит нас. Я верю в это. А иногда мне кажется, что и я вижу его, угадываю его настроение.
– И что он чувствует теперь? – прошептала она. – Он счастлив или грустен?
– Он счастлив, Тесса. Уилл радуется, видя нас вместе, как и мне всегда доставляло радость видеть вас вместе. – Он заметил приближающихся к ним Джослин и Клэри. – А что касается прошлого, думаю, кто-то хочет поговорить с тобой, и о нем в том числе.
Клэри с умилением наблюдала за Чёрчем, когда к ней подошла мама. В честь свадьбы на кота нацепили ошейник с маленькими серебряными колокольчиками; понятно, что его это раздражало, и в отместку он с остервенением вгрызался в ножку рояля.
– Хочу тебя кое с кем познакомить, – с загадочным видом сказала Джослин и взяла дочь за руку: – Идем-ка.
Клэри вздохнула, ей не хотелось отходить от Джейса, но все же пошла за матерью. И не пожалела. Джослин подвела ее к той самой красивой девушке в винтажном платье, что привлекла ее внимание раньше. Девушка приветливо улыбнулась, а брат Захария, кивнув Клэри и сказав, что ему надо переговорить с Магнусом, деликатно удалился.
– Клэри, – торжественно произнесла Джослин. – Это Тесса, Тереза Грей.
– Изабель…
Девушка стояла у рояля и слушала игру Джейса; хруст дерева под зубами Чёрча ей нисколько не мешал. Музыка напомнила о детстве, о том, как Джейс часами упражнялся в комнате для музыкальных занятий. У Алека это вызывало насмешки, но ей самой нравилось и тогда, и сейчас.
– Изабель…
Это был Саймон; он раскраснелся от жары и смущения. Как странно… Она привыкла, что Саймон-вампир всегда был белым как смерть. Но он ведь не всегда был вампиром.
Взгляд его темных глаз светился интересом к ней, но она так и не могла понять: это интерес или все-таки узнавание? Раньше Саймон никогда так на нее не смотрел, и от этого она испытывала томление. Прежде Саймон был для нее одним из немногих, но теперь… теперь он многое значил для нее.
– Изабель, – в третий раз повторил он, и она поймала смеющийся взгляд Джейса. – Потанцуешь со мной? – наконец выдавил Саймон.
Она со вздохом кивнула, и он повел ее в круг. На каблуках она была одного с ним роста, что позволяло им смотреть в глаза друг другу. Глаза Саймона за большими стеклами очков были темно-кофейного цвета.
– Мне сказали… – он кашлянул, – то есть мне кажется, мы с тобой…
– Не надо, – перебила она. – Не говори ничего. Если ты не помнишь, то я и слышать не хочу объяснений.
Саймон положил одну руку ей на плечо, а другой обнял за талию. Его кожа была не холодной, как раньше, а теплой. И он казался таким хрупким.
– Но я хочу вспомнить, – сказал он, и Изабель подумала, что он всегда был настойчив; что ж, по крайней мере, в этом не изменился. – Я кое-что помню… но, вероятно, не все. Я помню, что ты – Изабель.
– Ты называл меня Иззи. – Она вдруг ощутила страшную усталость. – Не Изабель, а Иззи.
– Иззи, – повторил он. – Иззи, я помню, как целовал тебя.
Она вздрогнула:
– Нет, не помнишь.
– Помню. – Его пальцы скользнули вдоль позвоночника, отчего ей всегда бывало щекотно. – Иззи… моя жизнь текла как обычно: дом, колледж, репетиции нашей группы, но всё было как-то не так. Словно мне не хватало чего-то. А теперь я знаю, чего именно: тебя. Ты мне снишься ночами, Иззи.
– Мы все тебе снимся?
– Ты чаще других. Девушка с темными-претемными глазами. – Он ласково подергал ее за кончики волос. – Магнус сказал, что я поступил как герой, но я так и не понял, в чем суть моего геройства. Но… когда ты смотришь на меня, мне кажется, ты ищешь того парня… ну, героя. И мне бы хотелось стать тем парнем. Тем парнем, который целует тебя, потому что имеет на это полное право. Если ты наберешься терпения, я снова стану таким.
Так мог говорить только Саймон. Она взглянула на него, и в ее груди проснулась надежда, которую не хотелось отгонять.
– Попробуй, – сказала она. – Но я ничего не могу обещать.
– Другого я от тебя и не ждал, – просиял Саймон. – Ты разбила мне сердце, Изабель Лайтвуд. По крайней мере, это я помню.
– Тесса – колдунья, – сказала Джослин, – но если бы только это… Когда ты родилась, я не знала, как наложить на тебя защиту. Я была в панике. Тогда мне на помощь пришел брат Захария. Он призвал Тессу, и она совершила этот обряд. Ты была ребенком и не можешь помнить этого, – продолжила Джослин, но Клэри подумала, что с самого начала эта девушка показалась ей удивительно знакомой.
– Но почему мы не встречались раньше? – спросила Клэри, глядя на мать, крутившую на пальце обручальное кольцо.
– Потому что я давно уже не встречалась ни с кем из Сумеречных охотников, – ответила вместо нее Тесса. – Как маг Спирального лабиринта я помогала им, но личные связи – все это осталось в прошлом. Вернее, оставалось – до сегодняшнего дня. К тому же я просила твою маму не говорить тебе об этом без меня. – Голос у Тессы был музыкальный, с легким британским акцентом.
Джослин чмокнула дочь в макушку:
– Почему бы вам не поговорить наедине?
Тесса кивнула, а Клэри хотела возразить, но не успела – мама ушла.
– Ты колдунья, маг, а дружишь с Безмолвным братом… Вы больше, чем друзья… правда? – Вопрос сам слетел с губ, хотя и был бестактный.