оторый станет принадлежать нам, будет перекрыта навсегда. Эту землю даровал вам Ангел, и она останется в вашем владении. Держитесь только на своей территории, и с вами все будет в порядке. Обещаю.
Джейс метнул в него гневный взгляд:
– Обещания Себастьяна всегда пусты.
– А кроме них, у вас ничего нет, – пожал плечами Матиас. – Хотите – водите дружбу с нечистью, только сидите в Идрисе, и тогда сумеете выжить. Но это предложение действительно лишь в случае, если ты и Кларисса по своей воле пойдете за хозяином. Повторяю, вы оба, ты и она. Иному не бывать.
Клэри медленно обвела зал взглядом. Кто-то из нефилимов выказывал все признаки омерзения, кто-то гнева, нашлись и боязливые. А вот все прочие явно что-то прикидывали в уме. Девушка вспомнила тот день, когда стояла в Зале Соглашений перед этими же самыми людьми и показывала им руну, с чьей помощью можно было победить в войне. Тогда все были очень ей за это признательны. С другой стороны, этот же самый Конклав проголосовал за прекращение поисков Джейса, когда того забрал Себастьян, а все потому, что жизнь одного парнишки не стоила, видите ли, столь значительных ресурсозатрат.
Тем более что речь шла о приемном сыне Валентина.
Когда-то она считала, что даже те, в чьих жилах течет ангельская кровь, бывают хорошие и плохие, что есть сторона света, а есть и сторона тьмы, однако то наивное время давно минуло. С тех пор Клэри успела повидать зло и в брате, и в отце; стала свидетелем того, куда могут завести добрые намерения и каким ужасом способна обернуться жажда власти. Однако и в доброте нет стопроцентного спасения: добродетель режет не хуже ножа, а Небесный огонь слепит и жжет.
Отшагнув от Алека с Изабель, она почувствовала на запястье пальцы Саймона. Клэри обернулась, взглянула ему в лицо и покачала головой: Ты не должен мне мешать.
Его темные глаза излучали мольбу.
– Ты что… нельзя… – выдохнул он.
– Он сказал, «мы оба», – прошептала она в ответ. – Если Себастьян увидит одного лишь Джейса, он его убьет.
– Да он так и так прикончит вас обоих! – Изабель чуть не плакала от бессильного гнева. – Нельзя тебе идти, нельзя! И Джейсу нельзя! Джейс!
Тот обернулся. Выражение лица юноши изменилось, когда он понял, что Клэри собралась последовать за ним. Джейс помотал головой, губами отдавая беззвучный приказ: «Нет».
– Послушайте! Дайте нам время на обдумывание! – крикнул Роберт Лайтвуд. – Хотя бы проголосовать мы имеем право?
Матиас отвел клинок от горла Джии и взметнул его к потолку, второй рукой по-прежнему удерживая Консула поперек груди. Сверкнула сталь.
– Время, – язвительно фыркнул он. – С какой стати Себастьян должен давать вам лишнее время?
В воздухе вдруг раздался резкий свист. Мимо Клэри пронеслось нечто блестящее и со звоном врезалось в стилет, который Матиас держал над головой, и выбило его из рук. Тут же обернувшись, девушка увидела Алека со вскинутым луком: тетива еще подрагивала.
Взревев, Матиас отшатнулся, тряся рукой и разбрызгивая кровь во все стороны. Когда он прыгнул за выбитым ножом, Джия вырвалась из его объятий, и Клэри услышала, как Джейс крикнул: «Накир!» Выхваченный клинок серафима осветил весь зал. Прочь с дороги! – скомандовал юноша, плечом вперед устремляясь вниз по ступенькам.
– Нет!
Отшвырнув лук, Алек через скамейки прыгнул на Джейса, сбивая того с ног, как вдруг подиум полыхнул огнем, словно в костер плеснули керосином. Взвизгнув, Джия соскочила в толпу, где ее поймал Кадир и осторожно опустил на землю, пока все остальные не сводили глаз со взметнувшихся языков пламени.
– Да что ж это такое… – буркнул Саймон, так и не отпустив запястье Клэри.
В сердцевине огненного столба девушка видела черную тень Матиаса. Судя по всему, пламя ничуть ему не мешало; кажется, он даже хохотал, размахивая руками, словно дирижировал огненным оркестром. Совещательный зал был полон воплей, дыма и треска горящего дерева. Алина в слезах склонилась над раненой матерью; Хелен беспомощно посматривала на подругу, пока сама на пару с Джулианом пыталась совладать с блэкторновской ребятней.
В суматохе все забыли про Эмму. Девочка стояла поодаль от остальных, побелевшая от потрясения, как воздух вдруг прорезали крики Матиаса:
– Двое суток, нефилимы! Вам дается двое суток на решение собственной судьбы! И затем вы все сгорите! Адский огонь истребит вашу плоть, а пепел Эдома навечно укроет ваши обугленные кости!
Его голос взметнулся до неземного визга и внезапно оборвался; в мгновение ока пламя пропало, а вместе с ним и сам Матиас. На полу, впрочем, еще мерцали последние угольки, не затронув надпись, начертанную ангельской кровью поперек подиума:
Veni.
Я ПРИШЕЛ.
Майе пришлось с добрую минуту успокаивать себя дыхательными упражнениями, прежде чем она нашла в себе силы и мужество вставить ключ во входную дверь.
В квартире все выглядело до ужаса обычно, словно ничего и не случилось. Куртки Джордана и Саймона висели на своих местах в узеньком коридорчике, на стенах по-прежнему красовались уличные указатели, приобретенные по случаю на блошиных рынках.
Она перешла в гостиную, которая словно застыла во времени: телевизор включен, но на экране лишь мельтешение помех; на диване валяется пара отброшенных игровых пультов. В кухне выяснилось, что позабыли выключить кофейник. Девушка щелкнула тумблером, стараясь не смотреть на снимки самой себя и Джордана, которые были прихвачены магнитом к холодильнику: вот они вдвоем на Бруклинском мосту, а вот перекусывают на Вэйверли-плейс, Джордан хохочет и демонстрирует свои ногти, которые Майя выкрасила ему в красно-сине-зеленые тона. Надо же, раньше она и не замечала, как много снимков он делал, будто пытался записать каждую секунду их отношений, опасаясь, что те просто схлынут из памяти как вода.
Ей пришлось стиснуть зубы, буквально заставляя себя войти в спальню. Кровать так и стоит неприбранная – Джордан вообще не отличался особой аккуратностью, его одежда разбросана там и сям. Майя пересекла комнату и, встав перед комодом, где хранила свои вещи, сняла с себя позаимствованные у Лейлы шмотки.
Со вздохом облегчения натянув собственные, любимые джинсы и футболку, она уже копалась в шкафу в поисках подходящей куртки, когда раздался звонок в дверь.
Свое оружие, полученное из арсеналов «Люпуса», Джордан держал в сундучке в изножье кровати. Майя откинула крышку и достала тяжелую чугунную флягу с крестом на боковой поверхности.
Набросив куртку и прикрыв полой флягу, она прошла в гостиную, оттуда в коридор, где и дернула дверную ручку.
На пороге стояла девушка, чьи волосы струились по плечам черным водопадом, на этом фоне лицо казалось белее снега. Губы ярко-пунцовые; жестоко приталенный, траурный брючный костюм – в целом она напоминала современную Белоснежку из плоти, крови и льда.
– Мне передали про твой звонок, – промолвила Белоснежка. – Если, конечно, это ты подруга Джордана Кайла. Или я ошиблась?
Лили… Одна из самых умных голов во всем вампирском клане. Всезнайка и не разлей вода с Рафаэлем.
– Ты только дурочкой-то не прикидывайся, – резко бросила Майя. – Я знаю, что ты уже бывала здесь. Мало того, что-то мне подсказывает, что это ты подстроила похищение Саймона по приказу Морин.
– И? – Шурша дорогой материей костюма, Лили независимо сложила руки на груди. – В дом хоть пустишь, или через порог будем толковать?
– Больно много чести. В коридорчике постоишь.
– Жесть. – Лили откинулась спиной на стену с облупившейся краской и состроила гримаску: – Чего звала-то, волчица?
– Морин совсем с катушек съехала, – сказала Майя. – Саймон с Рафаэлем куда-то пропали. Себастьян Моргенштерн убивает нежить в назидание нефилимам. Уж не пора ли вампирам и оборотням поговорить? Может, даже стать союзниками.
– Да ты фантазерка, я погляжу, – заметила Лили и встала прямо. – Значит, так. Морин, конечно, спятила, но все равно остается главой клана. И я тебе вот что скажу. Она не собирается точить лясы с какой-то там ободранной волчицей-оборотнем, которая теперь воет, что у нее дружка прибили.
Пальцы Майи до отказа стиснули припрятанную фляжку. Вот бы плеснуть это Лили прямо в харю, чтоб знала свое место…
– Короче: станешь вожаком стаи, звони. – В глазах юной вампирши мерцало нечто вроде темного сияния, словно она пыталась объясняться между строк. – И уж тогда поговорим.
Она развернулась и зацокала высокими каблучками по лестнице. Из ладони Майи медленно выскользнула фляжка со святой водой.
– А ты прилично стреляешь, – заметил Джейс.
– Зря ты насмехаешься.
Алек с Джейсом находились в одной из многочисленных комнат Гарда, в самой старой и аскетичной части комплекса. Здесь стены были сложены из каменных глыб, а из мебели имелась лишь скамейка вдоль западной стены. Вот на ней и стоял на коленях Джейс с закатанным правым рукавом. Сброшенная с плеч куртка валялась неподалеку.
– Ничего я не насмехаюсь, отличный вышел выстрел, – возразил Джейс, наблюдая, как Алек водит стилусом.
Пока под пером разбегались темные линии, юноше припомнился другой случай, когда Алек накладывал ему бинты, сердито выговаривая: «Будь поаккуратней, не то заживет уродливым рубцом, станешь ходить как примитив». В тот день Джейс въехал рукой в оконное стекло и сам понимал, что заслужил и не такие упреки.
Наконец Алек медленно выдохнул; он всегда был очень внимателен, вычерчивая руны, в особенности иратце. От узора немножко горела кожа, хотя Джейс никогда не жаловался на боль: настоящая карта из белесых шрамов на бицепсе и предплечье была тому свидетелем. Руна, нанесенная парабатаем, обладала особой силой, и вот почему, пока семейство Лайтвудов совещалось в кабинете Консула, ребят отправили залечивать раны Джейсу. По правде говоря, это решение немножко удивило: Джейс ожидал, что его заставят-таки высидеть весь разговор, в то время как запястье пухнет и наливается синевой.