— И что? — произнесла она Джулиану, который уставился на нее, подняв брови. Джулиан не очень любил правила, но он подчинялся им. Эмма считала, что правила созданы, чтобы их нарушать, ну или избегать в крайнем случае.
Плюс, ей было скучно. Они привели к дверям стражника, одного из членов Совета, который, на самом деле, стоял в конце длинного коридора, протянувшегося почти по всей длине Гарда.
Гобелены висели по всему офисному проходу, потертые на протяжении стольких лет. Большинство из них показывали сцены с истории Сумеречных Охотников — как Ангел поднимается с озера вместе с Орудиями Смерти, как Ангел дает Серую Книгу Джонатану Сумеречному Охотнику, Первое Соглашение, Битву в Шанхае, Совет в Буэнос-Айресе.
Здесь был еще один гобелен, совершенно новый, изобращающий Ангела, поднимающегося из глубин озера, но на этот раз без Орудий Смерти. Блондин стоял на берегу озера, а возле него, почти незаметная, была хрупкая девушка с рыжими волосами, держащая стило…
— Однажды здесь будет гобелен и о тебе, — сказал Джулс.
Эмма резко перевела взгляд на него.
— Ты должен совершить нечто действительно грандиозное, чтобы заслужить гобелен о себе. Например, выиграть войну.
— Ты можешь выиграть войну, — уверено сказал он. Эмма чувствовала, как что-то сжимается вокруг ее сердца. Когда Джулиан посмотрел на нее так, будто она была ослепительной и удивительной, это сделало ее боль-от-потери-родителей в ее сердце немного менее беспокоящей. Было что-то в том, чтобы иметь кого-то, кто заботится о тебе так, что заставляет тебя не чувствовать себя совершенно одинокой.
Если они не решат разделить ее и Джулиана, конечно. Ее переезд в Идрис, или в какой-то другой Институт, где она должна была найти дальних родственников — в Англию, Китай или Иран. Вдруг, в панике, она достала ее стило и нарисовала звуковую руну на ее руке, прежде чем приставить ее ухо к деревянной двери, игнорируя взгляды Джулиана.
Голоса сразу стали четче. Первой она узнала Джию, а затем через секунду второго: Консул разговаривала с Люком Гэрровэйем..
— …Захария? Он больше не действующий Сумеречный охотник, — сказала Джиа. — Он уехал сегодня, ещё до встречи, сказав что у него были некие дела, которые нужно разрешить, а также срочная встреча в Лондоне, в начале Января — что-то, что он просто не может пропустить.
Люк пробормотал что-то в ответ, но Эмма не слышала. Она не знала, что Захария уехал. Она хотела иметь возможность поблагодарить его за помощь, которую он оказал им во время ночного боя. И спросить его, откуда он узнал, что ее второе имя было Корделия.
Она прижалась ближе к двери, и услышала часть фразы Люка:
— …должен сказать вам, во-первых, — говорил он, — Я планирую уйти в отставку в качестве представителя. Майя Робертс займет мое место.
Джия удивленно выдохнула:
— Разве она не слишком молода?
— Она очень способна, — ответил Люк, — Она вряд ли нуждается в моем одобрении.
— Нет, — согласилась Джия. — Без ее предупреждения об атаке Себастьяна, мы бы потеряли гораздо больше сумеречных охотников.
— И как для вожака Нью-йоркской общины для нее важнее быть представителем оборотней здесь, чем для меня, — он вздохнул. — Кроме того, Джия, я потерял свою сестру. Джослин потеряла своего сына снова. И Клэри еще опустошена из-за того, что произошло с Саймоном. Я хотел бы быть вместе со своей дочерью.
Джия несчастно вздохнула:
— Может быть, мне не следовало разрешать ей попробовать позвонить ему.
— Она должна была знать, — сказал Люк. — Это большая потеря. Она должна примириться с ней. Она горюет. Я хотел бы быть вместе с ней, чтобы помочь ей пройти через это. Я хотел бы жениться. Я хотел бы быть там вместе со своей семьей. Мне необходимо отлучиться.
— Хорошо, конечно же, я даю свое согласие, — сказала она. — Хотя мне бы пригодилась твоя помощь в возрождении академии. Мы потеряли так много. Погибло так много нефелимов. Мы должны выйти в реальный мир, найти тех, кто может переродиться, учить и тренировать их. Будет много работы.
— И многие помогут Вам в этом, — голос Люка остался непреклонным.
Джиа ответила:
— Не бойся, я пригласила Майю. Бедный Магнус, окружен одними женщинами.
— Я сомневаюсь, что он будет возражать или заметит это, — сказал Люк. — Хотя, я должен сказать, что он был прав, Джия. Отказ от поиска Марка Блэкторна, отправка Хэлен Блэкторн на остров Врангеля — это была бессмысленная жестокость.
Наступила пауза, а потом:
— Я знаю, — сказала вполголоса Джиа. — Ты думаешь, что я не знаю, что мне делать со своей собственной дочерью? Но давай Хелен остаться — я видела ненависть в глазах Сумеречных Охотников и я испугалась за Хелен. Испугалась за Марка, а ведь мы должны были позаботится о том, чтобы найти его.
— Ну, я видел опустошение в глазах детей Блекторнов, — сказал Люк.
— Дети радуются жизни.
— Они потеряли своих брата и отца, и теперь ты оставляешь их на воспитание дяде, с которым они виделись лишь пару раз…
— Они узнают его; он хороший человек. Диана Врейбёрн тоже выдвигала свою кандидатуру на роль их опекуна, и я склонна дать согласие. Она была впечатлена их храбростью.
— Но она не их мать. Моя мать ушла, когда я был ребёнком, — сказал Люк. — Она стала Железной Сестрой. Клеофас. Я больше никогда не видел её. Меня вырастила Аматис. Я не знаю, что бы я делал без неё. Она была…Она всё, что у меня было.
Эмма быстро посмотрела на Джулиана, чтобы увидеть услышал ли он это. Она не думала, что он слышал — он не смотрел на нее, он смотрел в пустоту, а его сине-зеленые глаза смотрели вдаль и напоминали океан. Она спрашивала себя: что если он вспоминал прошлое или переживал о будущем — она мечтала о том, чтобы она могла перемотать часы обратно, вернуть ее родителей, вернуть отца Джулсу, вернуть Хелен и Марка, склеить то, что было разбито.
— Мне жаль насчет Аматис, — сказала Джиа. — И я переживаю о детях Блэкторнов, поверь мне. Но мы всегда были сиротами — мы Нефилимы. Ты знаешь об этом так же хорошо, как и я. А насчет девочки Карстаирс, то она, скорее всего, будет доставлена в Идрис — я переживаю, что она может быть немного упрямой, — Эмма толкнула дверь и открыла ее, и это далось ей гораздо легче, чем она ожидала, поэтому она наполовину упала внутрь.
Она услышала, как Джулиан испугано вскрикнул, а затем последовал за ней, схватив за заднюю часть ее пояса и пытаясь поставить ее в вертикальное положение.
— Нет! — сказала она.
И Джиа, и Люк с удивлением посмотрели на нее — Джиа раскрыла свой рот, а Люк выдавил из себя улыбку:
— Немного? — сказал он.
— Эмма Карстаирс, — начала Джиа, когда та поднялась на ноги. — Как ты смеешь…
— Как вы смеете? — и Эмма была абсолютно удивлена тем, что это сказал Джулиан, сверкая глазами. За пять секунд он превратился с озабоченного мальчика в яростного молодого человека, его каштановые волосы дико выделялись, будто они тоже злились.
— Как смеете вы кричать на Эмму, когда вы дали обещание. Вы обещали, что Конклав никогда не откажется от Марка, пока он жив — вы обещали!
Джиа выглядела пристыжено.
— Он теперь один из Дикой Охоты, — сказала она. — Они не являются ни живыми, ни мертвыми.
— Так вы знали, — сказал Джулиан. — Когда вы обещали, вы знали, что это обещание ничего не значит.
— Имелось в виду спасение Идриса, — сказала Джиа. — Мне жаль. Вы оба были мне нужны и я… — ее голос звучал так, будто она задыхалась, пытаясь сказать что-то. — Я бы выполнила обещание, если бы могла. Если бы был какой-то способ — если бы это могло быть сделано — я бы проследила, чтобы это было сделано.
— Тогда, вы теперь должны нам, — сказал Эмма, держа свои ноги прямо перед столом Консула. — Вы должны нам нарушенное обещание. Вы должны сделать это сейчас.
— Сделать что? — Джиа смотрела на нее с недоумением.
— Я не буду переезжать в Идрис. Я не буду. Я родом из Лос Анджелеса.
Эмма почувствовала замеревшего Джулса позади неё. — Конечно, они не переместят тебя в Идрис. — сказал он. — О чём ты говоришь?
Эмма обвиняюще указала на Джиа. — Она это сказала.
— Абсолютно нет. — сказал Джулиан. — Эмма живёт в Лос Анжелесе, это её дом. Она может остаться в Институте. Это то, что делают сумеречные охотники. Институт должен быть убежищем.
— Ваш дядя будет работать в Институте. — сказала Джиа. — Это зависит от него.
— Что он сказал? — потребовал Джулиан, а за этими тремя словами таилось изобилие чувств. Когда Джулиан любил людей, он любил их всегда; когда он их ненавидел, он ненавидел их всегда. У Эммы было чувство, что вопрос о том, возненавидит ли он своего дядю навсегда висел на волоске именно в этот момент.
— Он сказал, что возьмёт её. — сказала Джиа. — Но на самом деле, я думаю, что для Эммы есть место в Академии Сумеречных охотников здесь, в Идрисе. У неё исключительный талант, она будет в окружении самых лучших инструкторов. Есть много других студентов, которые понесли потери, и могут помочь ей с её горем.
Её горе. Сознание Эммы вдруг закружилось в образах: фотографии тел её родителей на пляже, покрытые метками. Явное отсутствие интереса у Конклава в том, что с ними произошло.
Её отец согнулся, чтобы поцеловать её, прежде чем он ушёл к машине, где ждала её мать. Их смех развевался на ветру.
— Я уже переживал потери, — процедил Джулиан сквозь зубы. — И могу помочь ей.
— Тебе двенадцать, — сказала Джиа так, как будто бы это объясняло все.
— Мне не всегда будет 12! — закричал Джулиан. — Эмма и я, мы знаем друг друга всю жизнь. Она как… она как…
— Мы собираемся стать парабатаи, — сказала Эмма неожиданно, до того, как Джулиан смог сказать, что она как его сестра. По некоторым причинам она не хотела этого слышать.
Глаза каждого широко окрылись, в том числе глаза Джулиана.
— Джулиан спросил меня, и я согласилась, — сказала она, — Нам двенадцать, мы достаточно взрослые, чтобы принять решение.
Глаза Люка вспыхнули, как она посмотрел на нее.