— Его грузовик припаркована за углом, — сказал Бэт. — Возьми его и иди. Держитесь подальше от участка, пока все не решится. Я не доверяю Руфусу.
— Пойдем со мной, — умоляла Майа. — Ты никогда не заботился о пребывании в роли вожака стаи. Мы можем просто уйти до возвращения Люка и потом со всем разобраться.
— Майя. Бэт положил руку на ее запястье, пальцы мягко сжали ее ладони. — Ждать, пока Люк вернется, вот именно то, что Руфус хочет, чтобы мы сделали. Если мы уйдем, мы откажемся от возможности избавиться от него. И ты знаешь, что он будет выбирать делать что-то или не нет. Он и пальцем не пошевелит, позволив Себастьяну убивать Сумеречных охотников, а к тому времени, как Себастьян решит вернуться и забрать нас всех, как последние фигур на шахматной доске, будет слишком поздно для всех. Майя взглянула вниз на его пальцы, нежно касающиеся ее кожи.
— Ты знаешь, — произнес он. — Я помню то, как ты сказала мне, что тебе нужно больше пространства. Что ты не можешь находиться в реальных отношениях. Я поверил тебе на слово и дал свободу. Я даже начал встречаться с девушкой, ведьмой, как ее там.
— Ева, — сказала Майя.
— Верно. Ева, — Бэт был удивлен тем, что она помнила. — Но это не сработало и может быть, я дал тебе слишком много свободы. Может мне стоило сказать тебе, что я чувствую. Может мне следовало…
Она посмотрела на него, пораженная и сбитая с толку, и увидела, как изменилось выражение его лица, и непроницаемость возникла в глубине его глаз, пряча краткий миг уязвимости.
— Не имеет значения, — сказал он. — Это не справедливо, взвалить всё это на тебя прямо сейчас. Он отпустил ее и отступил назад.
— Возьми фургон, — сказал он, отступая от нее в толпу, направляясь к Канал-стрит. — Убирайся из города. И позаботься о себе, Майя. Ради меня.
Джейс положил стило на подлокотник дивана и провел пальцем по иратце, которую только что нарисовал на руке Клэри. Серебро блеснуло на его запястье. В какой-то момент — Клэри не помнила, когда — Джейс поднял спавший с Себастьяна браслет и защелкнул его у себя на руке. Ей не хотелось знать, зачем.
— Как себя чувствуешь?
— Лучше. Спасибо.
Джинсы Клэри были подкатаны выше колен; она смотрела, как синяки на ее ногах потихоньку выцветают. Они сидели в какой-то комнате в Гарде: комнате собраний, догадалась Клэри. В ней находились несколько столов и кожаный диван, расположенный прямо перед слабо горящим пламенем. Книги ровно стояли на полке у стены. Помещение освещал каминный огонь. Окно без штор открывало вид на Аликанте и сверкающие Башни Демона.
— Эй, — золотые глаза Джейса вглядывались в ее лицо. — Ты в порядке?
— Да, — собиралась сказать Клэри, но ответ застрял у нее в горле. Физически она была в порядке. Руны залечили ее ушибы. Она была в порядке, Джейс тоже, Саймон — отрубившийся, из-за пропитанной алкоголем крови, проспавший всю стычку с Себастьяном, — и сейчас спал в другой комнате в Гарде.
Сообщение было отправлено Люку и Джослин. Ужин, на который они отправились, был под охраной в целях безопасности, объяснила Джиа, но они получат его сразу на выходе. Клэри жаждала увидеть их снова. Мир ощутимо уходил из под ног. Себастьян ушел, по крайней мере, на данный момент, но все же горечь и злость, жажда мести и печаль разрывали ее на части. Стражи позволили ей взять с собой сумку с ее вещами прежде, чем она покинула дом Аматис — сменную одежду, ее снаряжение, стило, блокнот для рисования и оружие. Часть ее отчаянно желала переодеться, чтобы избавиться от ощущения прикосновения Себастьяна на ткани, но больше всего ей хотелось выйти из комнаты, лишь бы не оставаться наедине со своими воспоминаниями и мыслями.
— Я в порядке. Она откатила джинсы вниз и встала, подошла к камину. Она осознавала, что Джейс смотрел на нее с дивана. Она приблизила руки к огню, как будто согревая, хотя она не замерзла. На самом деле, каждый раз, когда мысль о ее брате приходила ей в голову, она чувствовала прилив гнева, как будто жидкий огонь врывался в ее тело. Ее руки дрожали; она смотрела на них со странной отрешенностью, будто это были руки незнакомца.
— Себастьян боится тебя, — сказала она. — Разыгрывал спектакль, особенно в конце, но говорю тебе.
— Он боится небесного огня, — поправил Джейс. — Я не думаю, что он точно знает, что это такое, но больше осведомлен, чем мы. Одно можно сказать наверняка, прикосновение ко мне, не ранит его.
— Нет, — сказала она, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на Джейса. — Почему он тебя поцеловал? Это было не то, что она хотела сказать, но она продолжала видеть его в своей голове, снова и снова, Себастьян окровавленной рукой обхватил Джейса за шею, а затем, что странно и удивительно — поцеловал его в щеку.
Она услышала, как скрипнул диван под весом Джейса.
— Это что-то вроде цитаты, — он ответил. — Из Библии. Когда Иуда поцеловал Иисуса в Гефсиманском саду. Это был символ предательства. Он поцеловал его и сказал: «Приветствую, Учитель!» Так он дал узнать римлянам, кого им надлежит арестовать и распять.
— Так вот почему он сказал тебе «Аве, учитель», — осознала Клэри. — «Приветствую, Учитель»?
— Он, видимо, планировал быть инструментом моего уничтожения. Клэри, я… — Она повернулась, чтобы посмотреть на Джейса, когда он прервался. Он сидел на краю дивана, проводя рукой по своим светлыми волосами, не отрывая глаз от пола.
— Когда я вошел в комнату и увидел тебя с ним, я хотел убить его. Я должен был немедленно напасть на него, но я боялся, что это была ловушка. Что, если бы я приблизился к тебе, или кому-нибудь из вас, он нашел бы способ убить тебя или причинить тебе боль. Он всегда выкручивался, что бы я ни делал.
— Он умен. Умнее, чем Валентин. И я никогда… — Она ждала, единственным звуком в комнате было потрескивание влажных дров в камине. — Я никогда никого так не боялся, — закончил он, четко разделяя каждое слово.
Клэри знала, чего Джейсу стоили эти слова, как большую часть своей жизни он умело скрывая страх, боль и любые возможные проявления уязвимости. Она хотела сказать что-то в ответ, что он не должен бояться, но она не могла. Она тоже боялась, и она знала, что у них обоих были серьезные основания для этого. В Идрисе не было никого, у кого были бы более веские причины быть в ужасе, чем у них.
— Он очень сильно рисковал, заявляясь сюда, — сказал Джейс. — Он хотел показать Конклаву, что он может спокойно проникнуть, минуя охрану. Они попытаются укрепить ее снова. Это может сработать, а может, нет, но, в любом случае, это обеспокоит его. Он очень сильно хотел тебя увидеть. Настолько сильно, что это оправдало все риски.
— Он все еще думает, что может переубедить меня.
— Клэри. — Джейс встал и подошел к ней, протягивая руку. — Ты….
Она вздрогнула, отстраняясь от его прикосновения.
Пораженный свет вспыхнул в его золотых глазах.
— Что случилось? — Он взглянул на свои руки; слабое свечение огня было заметно в его жилах. — Небесный огонь?
— Не совсем, — сказала она.
— Тогда…
— Себастьян. Я должен была сказать тебе раньше, но я просто… Я не могла.
Он не двигался, просто смотрел на нее.
— Клэри, ты можешь рассказать мне все, что угодно. Ты же знаешь это.
Она глубоко вздохнула и уставилась на огонь, наблюдая, как огоньки — золотой и зеленый и синий сапфиры — преследуют друг друга.
— В ноябре, — сказала она.
— Прежде чем мы приехали в Бюррен, после того, как ты покинул квартиру, он понял, что я шпионила. Он уничтожил мое кольцо, а потом ударил меня, толкнул меня через стеклянный стол.
— Придавил меня к земле. Я чуть не убила его тогда, почти сунула кусок стекла ему в горло. Но потом я поняла, что если бы я это сделала, то я убила бы тебя тоже, и поэтому я не смогла этого сделать. Он был так восхищен.
Он засмеялся и толкнул меня. Он тянул меня за одежду и читал строчки Песни Песней Соломона, рассказывал мне о том, как раньше, братья и сестры женились, чтобы сохранить королевскую родословную чистой, что я принадлежу ему. Как я была частью моногамного багажа с его именем, отпечатанным на мне…. Джейс выглядел шокированным, а она редко видела его шокированным; она могла прочесть уровни его выражения: боль, страх, тревогу.
— Он… Он…?
— Изнасиловал меня? — спросила она, и слово прозвучало ужасно некрасиво в тишине комнаты. — Нет. Он не сделал этого. Он… остановился, — её голос упал до шёпота.
Джейс был белым, как полотно. Он открыл рот, чтобы сказать ей что-то, но она слышала только искажённое эхо его голоса, как будто если бы они снова были под водой. Её всю неистово трясло, хотя в помещении было тепло.
— Сегодня ночью, — сказала она наконец. — Я не могла двигаться, и он толкнул меня к стене, а я не могла вырваться, и я просто…
— Я убью его, — сказал Джейс. Некоторые цвета смылись с его лица, и он выглядел серым. — Я разрежу его на куски. Я отрежу ему руки, за то, что он касался тебя…
— Джейс, — сказала Клэри, внезапно почувствовав себя опустошенной. — У нас есть миллион причин, чтобы хотеть его смерти. Кроме того, — добавила она с грустной усмешкой, — Изабель уже отрезала ему руку, и это не сработало.
Джейс сжал свою руку в кулак, поднес его к животу и вонзил в солнечное сплетение, как будто он мог отключить свое собственное дыхание.
— Все то время, что я был связан с ним, я думал, что знал его мысли, его желания, что он хотел. Но я предположить не мог, я не знал. И ты мне не рассказывала.
— Дело не в тебе, Джейс…
— Я знаю, — сказал он. — Я знаю. — Но его руки были так плотно сжаты в кулаки, что побелели, вены вздулись, как реки на карте, поперек спины. — Я знаю, и я не виню тебя за то, что не рассказывала мне. Что еще мог я сделать? Когда я был совсем бесполезен здесь? Я просто стоял в пяти футах от него, и у меня огонь в жилах, который должен убить его, и я попробовал, и ничего не получилось. Я не мог заставить огонь работать.
— Джейс.
— Извини. Это просто… ты же знаешь меня. У меня есть только две реакции на плохие новости. Неконтролируемая ярость, а потом резкий поворот, переходящий в кипящую ненависть к себе.