— Охотники поймают меня, если я попытаюсь отправить сообщение. — Глаза Марка блеснули. — И убьют.
— Нет, если ты будешь действовать быстро и разумно, — сказал Джейс. — Ты можешь это сделать. Я знаю, что можешь.
— Джейс, — Алек прижал к боку арбалет. — Джейс, нужно дать ему уйти прежде, чем Охотники заметят, что он пропал.
— Верно, — сказал Джейс и заколебался. Клэри видела, как он взял руку Марка; он вложил свой ведьмин огонь в ладонь парня, где он замерцал, а потом возобновил своё обычное свечение.
— Возьми это с собой, — сказал Джейс. — ибо в земле под холмом может быть темно, а годами очень долго.
На мгновение Марк застыл с ведьминым огнем в руке. Он выглядел таким хрупким под дрожащим светом, что сердце Клэри отказалось верить в то, что ему невозможно помочь, конечно, они смогут ему помочь, они же нефилимы, они не бросали своих — в этот момент мальчик развернулся и побежал босиком, не издавая ни звука.
— Марк… — прошептала Клэри и оборвала себя; он ушёл. Тени поглотили его, только стремительные лучи рунического камня были видны, пока полностью не слились с темнотой. Она взглянула на Джейса.
— Что ты имел в виду, говоря о «земле под холмом»? — спросила она. — Почему ты это сказал?
Джейс не ответил; он выглядел потрясенным. Клэри задумалась, не напомнил ли ему Марк — сдержанный, осиротевший и одинокий — каким-то образом самого себя.
— Земля под хломом это Фея, — сказал Алек. — Старое-старое название для этого. Он будет в порядке, — обратился он к Джейсу. — Обязательно будет.
— Ты отдал ему свой ведьмин огонь, — сказала Изабель. — У тебя всегда был этот ведьмин огонь…
— К чёрту ведьмин огонь, — яростно сказал Джейс и ударил рукой по стене пещеры; была краткая вспышка света и он отвёл руку назад. Знак на его руке был сожжён о чёрный камень тоннеля, а его ладонь всё ещё светилась, как будто кровь в его пальцах была из фосфора. Он издал странный, сдавленный смешок.
— В любом случае, он мне точно не нужен.
— Джейс, — выдохнула Клэри и положила руку ему на плечо. Он не отодвинулся от нее, но и никак не реагировал, она понизила голос. — Ты не можешь спасти всех, — выдавила она.
— Возможно, и нет, — сказал он, пока пламя затухало на его руках. — Но было бы неплохо спасти кого-то для разнообразия.
— Ребята, — позвал Саймон. Он был странно спокоен во время столкновения с Марком, и Клэри удивилась, услышав, что он заговорил сейчас. — Я не знаю, видите ли вы это, но там-там что-то есть в конце туннеля.
— Свет? — сказал Джейс с сарказмом. Его глаза блестели.
— Наоборот, — Саймон прошел вперед, и после нерешительного момента Клэри взяла его за руку, бросив руку Джейса, и последовала за ним. Тоннель пошел прямо вперед, а затем немного сдвинулся; на повороте она увидела, что увидел Саймон, и остановилась, как вкопанная.
Тьма. Туннель заканчивался кружащейся тьмой. Что-то шевелилось внутри, собиралось в темноте, как ветер формирует облака. Она могла слышать мурлыкание и рокот в темноте, похожий на шум реактивных двигателей.
Остальные присоединились к ней. Они стояли одной линией, наблюдая за тьмой. Видя ее движение. Занавес из теней, а за ним полная неизвестность. Алек прервал молчание, глядя с благоговейным страхом, на движущиеся тени. Воздух, который вырывался из коридора, жалил и обжигал, будто палил из центра пожара.
— Это, — сказал он, — самая сумасшедшая вещь, которую мы когда-либо делали.
— Что, если мы никогда не вернемся? — сказала Изабель. Рубин на ее шее пульсировал, светился, как стоп-сигнал, озаряя ее лицо.
— Тогда, по крайней мере, мы будем вместе, — сказала Клэри, и оглянулась на своих спутников. Она взяла руку Джейса с одной стороны от себя, и руку Саймона с другой, и сжала их крепче.
— Мы пройдем через это вместе, и, с другой стороны, мы останемся вместе, — сказала она.
— Верно?
Никто из них не ответил, но Изабель взяла другую руку Саймона, а Алек — руку Джейса. На мгновение они замерли. Клэри чувствовала руку Джейса, почти незаметно сжимающую ее ладонь.
Они шагнули и тени поглотили их.
— Свет, мой, зеркальце, — сказала Королева, положив свою руку на зеркало. — Покажи мне мою Утреннею Звезду.
Зеркало висело на стене ванной комнаты Королевы. Оно было окружено венками цветов: роз, с которых не были срезаны шипы.
Туман внутри зеркала рассеялся, и точеное лицо Себастьяна смотрело оттуда.
— Моя красавица, — произнес он. Его голос был спокойным и сдержанным, несмотря на то, что на его лице и одежде была кровь. Он держал свой меч, и звезды вдоль лезвия были покрыты алым. — Я… несколько занят сейчас.
— Я думаю, ты захочешь узнать, что твоя сестра с её сводным братом только что покинули это место, — сказала Королева. — И они нашли путь в Эдом. Они идут к тебе.
На его лице появился звериный оскал.
— И они не попросили тебя не говорить мне о том, что они были при твоем дворе?
— Они попросили, — ответила Королева. — Но они не просили, не говорить, что они покинули его.
Себастьян рассмеялся.
— Они убили одного из моих рыцарей, — сказала Королева. — Пролили кровь перед моим троном. Сейчас они вне моей досягаемости. Ты знаешь, что мои люди не смогут выжить на этой отравленной земле. Ты должен отомстить за меня.
Цвет его глаз изменился. Королева всегда считала то, что Себастьян чувствовал к своей сестре, так же, как и Джейс, чем-то загадочным, но сам Себастьян был для нее гораздо большей загадкой. Перед тем, как он пришел сделать ей свое предложение, она бы никогда не рассматривала всерьез союз с сумеречными охотниками. Она не доверяла им из-за их невероятного чувства чести. А Себастьяну Королева доверяла, потому что таковое у него напрочь отсутствовало. Искусство предательства было второй натурой обитателей Летнего Двора, а Себастьян был виртуозным лжецом.
— Я служу твоим интересам во всех отношениях, моя Королева, — сказал он. — Через короткое время мои люди перехватят бразды правления, и тогда ты сможешь отомстить любому, кто когда-либо тебя обижал.
Она улыбнулась ему. Кровь всё ещё окрашивала стены в её тронном зале, а она всё ещё ощущала укол от клинка Джейса Лайтвуда, приставленного к её горлу. Это была не настоящая улыбка, но она знала достаточно для того, чтобы позволить своей красоте работать на неё иногда.
— Я тебя обожаю, — сказала она.
— Да, — сказал Себастьян, и его глаза цвета тёмных облаков, вспыхнули.
Королева лениво размышляла, думал ли он о двоих из них так же, как она: влюблённые, которые, даже обнявшись, держали нож у спины друг друга, готовые нанести удар и предать.
— А мне нравится быть обожаемым, — усмехнулся он. — Я рад, что они идут. Пусть приходят.
Часть Вторая
«Сера и соль, пожарище — вся земля; не засевается и не произращает она, и не выходит на ней никакой травы».
14 СОН РАЗУМА
Клэри стояла на тенистой лужайке, вниз опускался пологий холм. Небо над головой было, совершенно синим, в крапинку, тут и там плыли белоснежные облака. Каменные дорожки возле ее ног протянулись к входной двери большой усадьбы, возведенной из золотистого камня.
Она запрокинула голову и посмотрела наверх. Дом был прекрасным: из камня цвета сливочного масла на весеннем солнце, покрытый решеткой из вьющихся роз, красных, золотых и оранжевых.
Фасад дома украшали изогнутые кованые балконы. Две арочные двери, отлитые из бронзы, имели цвет благородной древесины, а их поверхность была декорирована ажурными коваными конструкциями крыльев. «Крылья — символ Фэйрчайлд», — шептал успокаивающий голосок в глубине души. Это поместье Фэйрчайлдов. В таком виде оно просуществовало на протяжении четырехсот лет, и не менее четырехсот лет оно еще будет существовать.
— Клэри! — ее мать появилась на балконе, облаченная в элегантное платье цвета шампанского; волосы Джослин были распущены, и она выглядела молодой и прекрасной. Ее руки были оголены и обрисованы черными рунами. — Как ты считаешь? Не правда ли, выглядит великолепно?
Клэри проследила за взглядом матери к тому месту, где раскинулся газон. Сводчатый проход из роз с рядами деревянных скамеек. Белые цветы были рассыпаны по проходу: белые цветы, которые росли только в Идрисе. В воздухе витал их медовый аромат.
Она оглянулась на мать, которая уже была не одна на балконе. Люк стоял позади нее, обняв ее за талию. Он был в рубашке с засученными рукавами и праздничных брюках, как будто не до конца оделся для вечеринки. Его руки также были увиты рунами: удачи, интуиции, силы, любви.
— Ты готова? — крикнул он Клэри.
— Готова к чему? — спросила она, но они, казалось, не услышали её. Улыбаясь, они вернулись в дом. Клэри сделала несколько шагов по дорожке.
— Клэри!
Она резко обернулась. Он шел к ней через траву — подтянутый, с ярко-белыми волосами, сияющими в солнечном свете, одетый в официальный черный костюм, с золотыми рунами на воротнике и манжетах. На щеке у него было грязное пятно; он улыбался и прикрывался ладонью от солнца.
Себастьян.
Он был таким же и в то же время совсем другим: это был явно он, и все же весь его облик и все его черты, казалось, изменились, его тело казалось менее резким, его кожа была темной, а не бледной, а глаза… Его глаза сияли: зеленые, как трава весной.
«У него всегда были зелёные глаза», — сказал её внутренний голос. Люди часто поражались тому, как похожи ты, он и ваша мать. Его зовут Джонатан, и он — твой брат. Он всегда защищал тебя.
— Клэри, — снова сказал он. — Ты не поверишь…
— Джонатан! — зазвенел детский голосок, и Клэри перевела удивлённый взгляд на маленькую девочку, несущуюся через газон. У неё были рыжие волосы, такого же оттенка, как и у нее самой, и они развевались за ней словно знамя.
Она была босиком, одетая в зеленое кружевное платье, которые были так сильно разорваны в клочья на манжетах и подоле, что напоминали измельченный салат. Ей, возможно, было четыре или пять лет, она была чумаза и очаровательна, и когда, подняв руки, она потянулась к Джонатану, он наклонился, чтобы поднять ее в воздух.