крови и серебра. Дни, когда Валентин был рядом, увещевая ему, что все было хорошо, заставляя его совесть замолчать. — Я сейчас очень переживаю по поводу своей семьи, — сказал он.
— Я переживаю за Клэри и Джослин, и Аматис. Я не могу беспокоиться еще и о Рафаэле. И ты… я думал, что ты будешь волноваться за Алека.
Магнус выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Я не хочу говорить об Алеке.
— Хорошо. — Люк больше ничего не сказал, просто облокотился на холодную каменную стену и наблюдал, как Магнус играет со своими цепями. Спустя время тот заговорил снова.
— Сумеречные Охотники, — произнес он. — Они пробираются в твою кровь, под твою кожу. Я был с вампирами, оборотнями, фэйри, магами, как и я — даже с людьми, такими хрупкими людьми. Но я всегда говорил себе, что не отдам свое сердце Сумеречному Охотнику. Я так искренне любил их, был очарован ими — даже целыми поколениями их: Эдмунд и Уилл, и Джеймс, и Люси… Некоторых я спас, некоторых мне спасти не удалось.
Его голос пропал на секунду. Люк в изумлении наблюдал одну из самых реальных, искренних эмоций Магнуса Бейна, которые когда-либо видел.
— И Клэри тоже. Я любил смотреть на то, как она растет. Но я никогда не был влюблен в Сумеречного Охотника — до тех пор, пока не встретил Алека. Внутри них есть кровь ангелов, а любовь ангелов — это светлое и священное чувство.
— Это так плохо? — спросил Люк.
Магнус пожал плечами.
— Иногда дело доходит до выбора, — сказал он. — Между спасением одного человека и спасением целого мира. Я видел, как это происходит, и я достаточно эгоистичен для того, чтобы желать человека, который любит и выбирает меня. Но нефилимы всегда выбирают мир. Я смотрю на Алека и чувствую себя подобно Люциферу в Потерянном Раю. «Смутился Дьявол, и ощутил насколько ужасно добро». Он говорил это в классическом понимании. «Ужасно» во вдохновляющем страхе. Страх — это прекрасно, но он отравляет любовь. Любовь должна быть между равными созданиями.
— Он просто мальчик, — сказал Люк. — Алек — он не идеален. А ты — не падший.
— Все мы падшие, — сказал Магнус, завернулся в свои цепи и затих.
— Ты, должно быть, шутишь надо мной, — произнесла Майя, — Здесь? Серьезно?
Бэт провел пальцами по шее, растрепав свои короткие волосы. — Это колесо обозрения?
Майа медленно огляделась. Они стояли в затененной «Toys» R «Us» на 42й улице. Снаружи за окнами виднелось неоновое свечение Таймс-сквер с его синими, красными и зелеными цветами. Здание тянулось вверх до уровня игрушек: ярких пластиковых супергероев, плюшевых мягких медведей, розовых и блестящих Барби.
Над ними возвышалось колесо обозрения, на каждой металлической стойке которого висела пластиковая корзина, украшенная наклейками. Майя смутно помнила, как мать брала ее и брата покататься на колесе, когда им было по десять лет. Даниэль пытался подтолкнуть Майю через край и довести до слез.
— Это… безумие, — прошептала она.
— Майя.
Это был один из младших волков, тощий и возбужденный, с дредами. Майя старалась избавить их от привычки называть её «леди» или «мадам» или как-нибудь ещё, даже если она была временной главой стаи.
— Мы осмотрели участок. Если здесь и была охрана, то кто-то уже устранил её.
— Превосходно. Спасибо.
Майя посмотрела на Бэта. Тот пожал плечами. С ними было пятнадцать волков из стаи, которые выглядели нелепо рядом с Диснеевскими принцессами и чучелами северных оленей. — Ты не мог бы…
Колесо обозрения вдруг запустилось с визгом и стоном. Майя отскочила назад, чуть не врезавшись в Бэта. Он взял её за плечи. Они оба уставились на вращающееся колесо обозрения. Заиграла музыка — «It’s a Small World», Майя была вполне уверена, хотя никаких слов не было слышно, только мелодия.
— Волки! Оооо! Вооолки! — прокричал голос, и Морин, выглядящая как Диснеевская принцесса в розовом платье и с радужной диадемой, босиком выбежала вприпрыжку, демонстрируя сложенные леденцы. За ней следовали двадцать вампиров — такие же бледные, как куклы или манекены в болезненном освещении. Лили шагала позади неё, её волосы были превосходно уложены сзади, а каблуки стучали по полу. Она осмотрела Майю сверху донизу, будто не видела прежде.
— Привет, привет! — пробормотала Морин. — Я так рада познакомиться с тобой.
— Я тоже, — сказала Майя сухо. Она протянула руку Морин, чтобы пожать ее, но та захихикала и выдернула из ближайшей коробки блестящую палочку. Она потрясла ею в воздухе.
— Так жаль было узнать, что Себастьян убил всех твоих друзей-волков, — сказала Морин. — Он противный мальчик.
Майя вздрогнула, вспомнив лицо Джордана, вес его тяжелого, беспомощного тела на ее руках.
Она собралась с духом.
— Именно об этом я хотела поговорить с тобой, — сказала она. — О Себастьяне. Он угрожает Нежити… — Она остановилась, в то время как Морин начала подниматься на вершину коробок с рождественскими Барби, каждая из которых была одета в красно-белые мини-юбки в стиле Санты. — Он пытается заставить нас повернуться против Сумеречных охотников, — продолжила Майя, слегка смутившись. Морин вообще хоть слушает? — Если мы объединимся…
— О, да, — согласилась та, усаживаясь на вершине самой высокой коробки. — Нам следует объединиться против Сумеречных охотников.
— Нет, я говорила…
— Я слышала, о чем ты говорила, — блеснула глазами Морин. — Это глупо. Вы оборотни всегда полны глупых идей. Себастьян не очень приятен, но Сумеречные Охотники куда хуже. Они создают глупые правила и заставляют нас следовать им. Они воруют у нас.
— Воруют? — Майя вытянула голову назад, чтобы увидеть Морин.
— Они украли у меня Саймона. Он был моим, а теперь его нет. Я знаю, кто его забрал. Сумеречные Охотники.
Майя встретилась глазами с Бэтом. Он смотрел во все глаза, и она поняла, что забыла рассказать ему об увлеченности Морин Саймоном. Нужно будет сделать это потом — если это «потом» вообще состоится. Вампиры позади Морин выглядели более чем голодными.
— Я попросила о встречи ради того, чтобы мы могли сформировать некий альянс, — мягко сказала Майя, будто пыталась не спугнутькакого-то зверька.
— Я люблю союзы, — сказала Морин и спрыгнула с вершины коробок. Она где-то раздобыла огромный леденец с разноцветными завитками и начала снимать с него обертку. — Если мы заключим союз, мы можем стать частью вторжения.
— Вторжения? — подняла бровь Майя.
— Себастьян собирается осуществить вторжение в Идрис, — объяснила Морин, роняя пластиковую обертку. — Он будет бороться с ними и победит, а потом мы разделим мир — все мы, — и он отдаст нам на съедение всех людей, которых мы только захотим…
Она попробовала леденец и скривилась. — Тьфу. Гадкий. — Она вытащила леденец изо рта, но он уже окрасил ее губы в красный и синий цвета.
— Понятно, — отозвалась Майя. — В таком случае… Отлично, давайте объединимся против Сумеречных охотников.
Она чувствовала, как Бэт рядом с ней напрягся. — Майя…
Майя проигнорировала его, делая шаг вперед. Она протянула запястье. — Кровь связывает союз, — сказала она. — Так говорится в старых законах. Выпей моей крови, чтобы закрепить наш договор.
— Майя, нет, — предупредил Бэт. Она бросила на него уничтожающий взгляд.
— Все так, как должно быть, — сказала Майя.
Морин усмехалась. Она отбросила леденец, и тот разбился об пол.
— О, прикольно, — сказала она. — Как кровные сестры.
— Именно, — согласилась Майя, приготовившись, когда маленькая девочка схватила ее руку. Маленькие пальцы Морин переплелись с ее собственными. Они были холодные и липкие от сахара. Прозвучал щелчок, когда Морин обнажила клыки. — Именно…
Клыки Морин впились в запястье Майи.
Она не прилагала никаких усилий, чтобы быть нежной: боль пронзила руку Майи, и ей стало трудно дышать. Волки, стоящие за ней, беспокойно заерзали. Она могла слышать тяжелое дыхание Бэта, с трудом сдерживающегося, чтобы не выскочить и не оторвать от нее Морин.
Морин глотала, улыбаясь. Ее зубы по-прежнему крепко впивались в руку Майи. Ее кровеносные сосуды больно пульсировали в ее руке; она встретилась глазами с Лили поверх головы Морин. Лили холодно улыбнулась.
Морин внезапно подавилась и отстранилась. Она поднесла руку ко рту; ее губы раздувались, как будто у нее началась аллергия после укуса пчелы. — Больно, — сказала она, после чего трещины разошлись от ее рта по всему лицу.
Ее тело содрогалось.
— Мама, — прошептала Морин, когда ее тело начало рассыпаться: волосы обернулись в пепел, а кожа облезла, обнажая кости. Майя отступила назад, ее запястье пульсировало, когда платье Морин сложилось на земле — розовое и сверкающее и… пустое.
— Что за… Что происходит? — пробормотал Бэт и поймал Майю, когда та споткнулась. Ее прокушенное запястье уже начинало заживать, но она все еще чувствовала головокружение. Стая волков шепталась вокруг нее. Вампиры объединились, возмущенно переговариваясь, а их бледные лица были полны ненависти.
— Что ты сделала? — потребовал один из них, белокурый мальчик с пронзительным голосом. — Что ты сделала с нашим лидером?
Майя смотрела на Лили. Выражение лица той было холодным и пустым. Впервые Майя ощутила ниточку паники, которая развернулась под ее грудной клеткой. Лили…
— Святая вода, — произнесла Лили. — В ее венах. Она вколола ее себе немногим раньше, так что Морин отравилась.
Блондинистый вампир оскалил свои зубы, и его клыки обнажились. — За предательством следуют последствия, — сказал он. — Оборотни…
— Остановись, — произнесла Лили. — Она сделала это, потому что я ее попросила.
Майя выдохнула, почти удивленная волной облегчения, внезапно накрывшей ее. Лили оглядела всех вампиров, которые смотрели на нее в замешательстве.
— Себастьян Моргенштерн — наш враг, поскольку он является врагом всех Жителей Нижнего Мира, — произнесла Лили. — Если он уничтожит Сумеречных Охотников, то вскоре обратит внимание и на нас. Его армия Темных воинов убьёт Рафаэля, а затем опустошит всех Детей Ночи. Морин никогда бы не предвидела этого. Она бы привела нас всех к уничтожению.