– Эй ты, женщина, обернись! – рявкнул Конан.
– Пусть сперва этот ублюдок уберет свой кинжал! – прошипела она.
Меч Конана вылетел из ножен.
– Я не позволю ему ударить тебя в спину. Поворачивайся.
Медленно женщина обернулась и взглянула в глаза Конану. У нее было широкое круглое лицо, обрамленное гривой черных волос. Рот был ярко накрашен темно-красной помадой, глаза жирно обведены тенями. Кожа ее была белой как снег. Вид у нее был странный, но что-то в ее чертах казалось знакомым.
– Брита! – Никогда ему не приходилось видеть подобной трансформации. За исключением общей формы лица – ни малейшего сходства с той хорошо воспитанной девушкой из приличного дома, которой он помогал. Даже цвет глаз другой.
– Это, что ли, и есть твоя тарантийская девушка? – хихикнув, спросил Пирис. – Тебя одурачили, мой друг варвар. Но ты не переживай. Этой твари удавалось водить за нос и куда более хитрых и опытных мужиков, чем ты.
– Так, – проговорил Конан. – Теперь многое становится ясным. – Острие меча направилось к горлу черноволосой. Киммериец никогда бы не поднял оружия на женщину, но ему ни разу не приходилось встречать столь подлой, злокозненной мерзавки.
– Не удивительно, что те бандиты, от которых я тебя спас, так ловко удирали! Хитро ты все обставила, дрянь!
– Конечно, – проговорила она. Голос ее был холоднее, чем сталь. – Я следила за тобой и Пирисом, начиная с Бельверуса. Я подслушала все, о чем вы говорили под фонарем, когда встретились. Я сразу догадалась, что ты один из тех болванов, что легко сворачивают с прямого пути, чтобы защитить женщину.
Конан громогласно захохотал:
– Можно подумать, тебе когда-либо нужен был защитник! Стало быть, это ты с Пирисом и Асдрасом украли Скорпиона у Касперуса?
– Нет! – закричал Пирис. – Скорпион мой!
– Он принадлежит тому, кто может его удержать, – сказала Альтаира. – Да, это я спланировала похищение Скорпиона у толстяка. Я послала Асдраса в Шикас вперед себя, но Пирис оказался умнее и решил не рисковать собственной шкурой. Поэтому я передала статуэтку Мульвиксу, который шел в Шикас со своим караваном. Мульвикс не знал о том, что везет. Это был честный контрабандист и свято следовал кодексу контрабандистов. Согласно этому кодексу, контрабандиста не интересует, какой груз он передает. Как и было оговорено, здесь он отдал его мне.
– Она состряпала лживый донос, чтобы меня бросили в темницу! – обиженно проговорил Пирис.
– Мне следовало догадаться раньше, – с сожалением произнес Конан. – Всю дорогу до Шикаса здесь, в городе, ты болтала о "сестре". Но на самом деле никогда ее не искала.
– Если бы, киммериец, ты думал головой, а не задницей и поменьше размахивал мечом, – заметила она, – давно бы уже до всего допер.
Конан пожал плечами:
– Где бы ни были замешаны женщины, я вечно оказываюсь в дураках. В конце концов, каждый мужчина должен сам заботиться о себе. Я упустил одно: ты воспользовалась лучшими качествами моей натуры.
– Это ты о чем? – спросила она в явном недоумении.
– Тебе это объяснять бесполезно. Рудокопы, которые живут неподалеку отсюда, куда лучше понимают такие вещи.
– По-моему, ты спятил! – фыркнула женщина.
– Помнишь ту первую ночь, – заговорил Конан, – когда ты притащила меня сюда, в "Химеру"… Ведь ты до этого уже бывала здесь. Именно ты выманила Асдраса наружу и прикончила его. Затем, изображая невинность, ты тащишь меня сюда только затем, чтобы мы могли "обнаружить" труп.
– Когда мы отправились в храм Беса, – подал голос Пирис, – она выследила нас и натравила головорезов. А на тот случай, если громилы окажутся бессильны, напустила еще и Бомбаса.
– Но одного ты не могла учесть, – сказал киммериец, – что богатый торговец пряностями выкупит меня для того, чтобы я спас его дочь из храма Матери Дурги.
– Стало быть, вот каким образом все вышло, – прошептала женщина. – Да, в самом деле, я не смогла учесть всего.
– Ты странно повела себя, – продолжал Конан, – когда я рассказал тебе о моей встрече с Касперусом. Тогда в первый раз ты показала на мгновение свое истинное лицо. А потом поспешила успокоить меня и отвлечь.
– Успокоить тебя! Разве кобыла успокаивает жеребца?
– Уж со мной бы такой номер не прошел, – фыркнул Пирис.
– Не сомневаюсь, – отрезал Конан. И снова обратился к Альтаире: – А когда в нашу комнату пришел Мульвикс, его встретил твой кинжал. Затем ты собрала его кровь и разбрызгала по лестнице, так чтобы у меня создалось впечатление, будто караванщика ранили еще по дороге в гостиницу. Но скажи мне, почему ты не захватила Скорпиона тогда?
Женщина пожала своими прекрасными белыми плечами:
– Потому что в городе ошивались Пирис и Касперус. Мне следовало сперва устранить их. Кроме того, я же знала, что ты честен и глуп. Ты бы прятал статуэтку до тех пор, пока она мне не понадобилась бы.
– Ну да, я ее спрятал, – проговорил Конан, ухмыляясь. – Кстати, ты хоть представляешь себе где?
– Скотина! – закричала она. – Куда ты ее дел?
– Я должен это тебе рассказывать? – отозвался Конан.
– Да, – протянула она. Голос ее вдруг изменился. – Вижу, что я ошибалась. Я думала, ты просто безмозглый дикарь. Но теперь вижу, что в этой голове хватает мозгов. Знаешь, мы вдвоем могли бы…
– Поздно, Брита, или Альтаира, или как там тебя на самом деле зовут, – проговорил Конан. – Я слишком многое знаю теперь о тебе. И никому из тех, кто дорожит жизнью, не посоветовал бы приближаться к тебе. Меня теперь вот что интересует: какую ТЫ расскажешь мне сказку про Скорпиона?
– Наверное, этот болван Пирис и толстяк Касперус успели уже прожужжать тебе все уши насчет того, какой это великий магический талисман.
– Ну да,- подтвердил Конан, – только каждый рассказывал по-своему.
– Ну так они оба лгали! Статуэтка была у тебя в руках. Что ты заметил?
– Что она очень тяжелая, – ответил Конан.
– Конечно же она тяжелая. Потому что сделана из белого золота!
– Белое золото! – воскликнул Конан. Металл этот был почти легендой. Сияние белого золота ни с чем не сравнимо. Златокузнецы и ювелиры считали его благороднейшим из металлов. Обычно его стоимость оценивалась в десять раз выше стоимости чистейшего золота.
– Да, – продолжала Альтаира. – Никакой это не древний идол, никакой не черный алмаз, упавший с небес. Статуэтку отлили около пятисот лет назад. Это была дань от короля Кешана королю-жрецу Стигии. В те дни в Стигии богиня Селхет считалась покровительницей правящего дома. Поэтому король Кешана, желая подольститься, собрал все белое золотое, какое у него имелось, повелел отлить из него статую Селхет и послал в Кеми, столицу Стигии.
Вскоре статую украли. Прошло много лет, прежде чем о ней снова узнали. Примерно в это время статуя обрела свой теперешний вид. Ее покрыли черной глазурью, которую изготавливают из толченного в пыль обсидиана.
– Стало быть, это не магический талисман, так? – проговорил Конан, думая при этом о тех чрезвычайно странных событиях, что происходят сейчас в храме Матери Дурги.
– Конечно же нет, – усмехнулась женщина, – но что с того? Ведь это самый ценный предмет на земле. Его цена неисчислима. Если он будет у нас, мы станем такими богатыми, что тебе, варвар, и не снилось в самых горячечных твоих снах.
– Она лжет! – вскричал Пирис. – Статуя принадлежит моей семье, моему роду!
– Эй вы! Давайте-ка успокойтесь, – проговорил Конан. Киммериец угрожающе качнул мечом, и оба спорщика примолкли. – Мне плевать, что это за хреновина. Я не желаю иметь с ней никаких дел. Даже если она сделана из белого золота и дает обладателю вечную молодость.
– Но ты обещал добыть Скорпиона для меня! – завизжал Пирис. – Ты же взял задаток!
– Да, я взял, – признал Конан. – Хотя, знай я все заранее, не согласился бы за какую-то жалкую тысячу золотых, – добавил он.
– Но это неслыханно! – не унимался Пирис. – Ты же дал мне слово!
– Дал. К великому моему сожалению, – сказал Конан. – И должен его сдержать. – Он повернулся к Альтаире. – Скажи мне вот что: ты убила Делию?
– Делию? – переспросила женщина недоуменно. – Ты имеешь в виду шлюху Максио? Я даже не знала, что она мертва.
У Конана сложилось впечатление, что сейчас мерзавка не лжет.
– Эй вы, двое, слушайте меня, – рявкнул киммериец. – У меня тут есть кое-какие дела. Я ухожу. Если вам нужен Скорпион, встретимся завтра в полдень на Площади перед театром.
– Ты что же, оставишь меня тут одного с этой демоницей? – оскорблено спросил Пирис.
– Я тебе в телохранители не нанимался, – ответил Конан. – По мне, так хоть убейте тут друг друга. А пока желаю вам хорошего вечера.
И Конан вышел, хлопнув дверью. Когда дверь закрылась, он услышал, что спорщики снова возобновили свои препирательства.
Пока Конан спускался вниз, в таверну, в голове у него мелькнула одна небольшая догадка. Он подошел к стойке и окликнул слугу:
– Слушай, ты работал здесь месяц назад, когда наверху был убит брат городского головы?
– Да, – сказал тот, вытирая кружку грязной тряпкой. – По-моему, это был единственный случай, когда Бомбас показал свою жирную рожу в Дыре. Он приходил со своими инвалидами, чтобы опознать тело.
– А кто обнаружил труп? – спросил киммериец.
– Юлус, – сказал бармен. – Это было почти сразу после того, как старый Лисип выпер его из своей шайки.
– Ага, я так и думал, – пробормотал Конан.
– Что? – спросил бармен. Но, как и в первый раз, вопрос был обращен в широкую спину варвара.
Из "Химеры" киммериец по темным улицам направился к храму Беса. Когда он назвал свое имя, один из охранников-шемитов провел его в крипт и открыл дверь, ведущую к реке, за городскую стену. Конан вышел на берег и отправился к мосту на месте слияния двух рек. Там он вскарабкался по насыпи на дорогу и дальше пошел более спокойно и непринужденно.
Меньше чем через два часа Конан уже стоял на холме, откуда открывался вид на деревню рудокопов. Несмотря на поздний час, он заметил, что по периметру вокруг деревни было разложено несколько больших костров. Спускаясь с холма, Конан направился к ближайшему из них. Когда он был уже поблизости от костра, навстречу ему вышли трое, вооруженные грубыми копьями.