Он не мог не задаться вопросом, стал бы он лучше спать, если подобного другим вампирам делал это в дневное время. Несмотря на то, что солнце не могло навредить ему, он ощущал притяжение ночи, желание быть под темным небом и мерцающими звездами. Было что-то в нем, что хотело жить в тенях, что воспринимало солнечный свет тонкой, подобной порезу ножом болью — точно так же было в нем нечто требующее кровь. И осознание того, чем сопротивление этому обернулось для него.
Он сел прямо и набросил на себя кое-какую одежду, а затем вышел в гостиную. Пахло тостами и кофе. Джордан сидел на одном из табуретов, его волосы торчали во все стороны, как обычно, а плечи были ссутулены.
— Эй, — сказал Саймон. — В чем дело?
Джордан посмотрел на него. Он был бледен под своим загаром.
— У нас есть проблемы, — сказал он.
Саймон не видел своего соседа оборотня по комнате со вчерашнего дня. Он пришел вчера вечером из Института, и упал в изнеможении. Джордана не было, и Саймон предположил, что тот был на работе. Но, может быть, что-то случилось.
— Что стряслось?
— Это было сунуто под нашу дверь. — Джордан толкнул сложенную газету к Саймону. Это была «Нью-Йоркская Утренняя Хроника» открытая на одной из страниц. Там был жуткий снимок поверх заголовка, жуткое изображение тела лежащего на мостовой, с торчащими худыми конечностями, изогнутыми в странных ракурсах. Это едва выглядело человеком, мертвое тело не может так выглядеть. Саймон хотел спросить, Джордана, почему он должен был смотреть на это, когда заметил текст под фотографией.
«ДЕВУШКА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ».
«Полицейские сообщают, что проводят расследование гибели четырнадцатилетней Морин Браун, чье тело было обнаружено воскреснем вечером в одиннадцать часов, в мусорном баке за забегаловкой на Третьей-авеню. Хотя официальная причина смерти еще не указана следователем, Майкл Гарса, владелец, который обнаружил тело, сообщил, что ее горло было перерезано. Полиция еще не обнаружила оружие…»
Больше не в состоянии читать, Саймон тяжело опустился на стул. Теперь он понял, что фотография была определенно Морин. Он узнал ее перчатки всех цветов радуги, глупую розовую шляпу, которая была на ней, когда он последний раз видел ее. Боже мой, хотел он сказать. О, Боже. Но не смог произнести ни слова.
— Разве в той записке не говорилось, — сказал Джордан мрачным голосом, — что, если ты не придешь по этому адресу, они перережут горло твоей подружке?
— Нет, — прошептал Саймон. — Это не возможно. Нет.
Но он помнил.
Младшая кузина друга Эрика. Как ее звали? Та, что запала на Саймона. Она приходила на все наши концерты и рассказывала всем, что она его подруга.
Саймон помнил ее телефон, ее маленький розовый телефон с наклейками на нем, как она подняла его, чтобы сделать его фото. Чувствовал ее руку на своем плече, легкую как бабочка. Четырнадцать лет. Он обхватил себя руками вокруг груди, словно пытался себя достаточно маленьким, чтобы полностью исчезнуть.
Глава четырнадцатая Куда приводят мечты
Джейс встревоженно перевернулся на узкой кровати в Безмолвном Городе. Он не знал, где Братья спали, и они, казалось, не склонны были говорить об этом. Единственным местом, где он мог прилечь, оказалась одна из комнат, куда они обычно помещали преступников. Они оставили дверь открытой для него, чтобы он не чувствовал себя, как в тюрьме, но даже при самом богатом воображении это место нельзя было назвать приятным.
Воздух был спертым и влажным. Он снял футболку и лежал поверх одеяла только в одних джинсах, но все равно было слишком жарко. Стены были скучно-серыми. Кто-то нацарапал буквы «JG» на камнях над спинкой кровати, и он задумался над тем, что они значили. В комнате не было ничего, кроме кровати, треснувшего зеркала, отражавшего его искаженным, и раковины. Не упоминая более чем неприятные воспоминания, которые всколыхнула комната.
Братья копались в его сознании всю ночь, пока он не ощутил себя, как выжатая тряпка. Так как они были очень скрытными, он не имел ни малейшего понятия, добились ли они успеха. Они не показались ему довольными, хотя, они никогда и не были таковыми.
Он знал, что настоящим испытанием был сон. Что ему приснится? Сон — это возможность видеть сны. Он перевернулся на бок, пряча лицо в ладонях. Он думал, что не вынесет еще хоть один сон о том, как причинит боль Клэри. Он подумал, что реально мог сойти с ума и эта идея пугала его. Перспектива умереть никогда сильно не пугала его, но мысль о безумии, была, пожалуй, худшей вещью, которую он мог вообразить. Но единственным способом узнать это, было уснуть. Он закрыл глаза и пожелал себе заснуть.
Он спал и видел сон.
Он вернулся в долину — долину в Идрисе, где он воевал с Себастьяном и чуть не погиб. Только сейчас была осень, а не разгар лета, как в прошлый раз, когда он был там. Листва была окрашена в золотой, красновато-коричневый, оранжевый и красный цвета. Он стоял на берегу небольшой речки, — ручья по сути — который делил долину на две части. Издалека кто-то приближался к нему, кто-то кого он не мог видеть отчетливо, но походка человека была уверенной и целеустремленной.
Он был так уверен, что это Себастьян, что только когда человек подошел довольно близко, он разглядел и осознал, что это не он. Себастьян был высок, выше Джейса, но этот человек был невысоким — он оставался в тени, но точно на голову или две ниже Джейса — и худощавым, с узкими детскими плечами и костлявыми запястьями, торчащими из-под слишком коротких рукавов.
Макс.
Вид младшего брата сразил Джейса, как удар, и он упал на колени, прямо на зеленую траву. Ему не было больно. Все было слегка размыто, как и бывает во сне. Макс выглядел как обычно. Несуразная фигура мальчика как раз на грани взросления и перехода к подростку от ребенка. Теперь этого никогда не случится.
— Макс, — сказал Джейс. — Макс, мне очень жаль.
— Джейс. — Макс стоял на месте. Подул небольшой ветер и убрал его каштановые волосы с лица. Его глаза за очками были серьезны. — Я здесь не ради себя, — сказал он. — И не для того, чтобы преследовать тебя или заставить почувствовать вину.
«Конечно, нет» — сказал голос в голове Джейса. Макс всегда любил только тебя, равнялся на тебя, считал тебя потрясающим.
— Сны, которые тебе снятся, — сказал Макс. — Это сообщения.
— Сны это влияние демона, Макс. Безмолвные Братья сказали…
— Они не правы, — быстро сказал Макс. — Их осталось несколько и их силы стали слабее, чем раньше. Эти сны предназначаются, чтобы сообщить тебе кое-что. Ты неправильно понял их. Они не говорят тебе причинить вред Клэри. Они предостерегают тебя от того, что ты уже это делаешь.
Джейс медленно покачал головой.
— Я не понимаю.
— Ангелы послали меня поговорить с тобой, потому что я знаю тебя, — сказал Макс чистым детским голосом. — Я знаю какой ты с людьми, которых любишь, и ты никогда не причинишь им вред намеренно. Но ты все еще не искоренил влияние Валентина внутри себя. Его голос все еще шепчет тебе, и хоть ты и не думаешь, что слушаешь его, но это так. Сны говорят тебе, что, пока ты не уничтожишь эту часть себя, ты не можешь быть с Клэри.
— Тогда я расправлюсь с этим, — сказал Джейс. — Я сделаю все, что придется. Просто скажи мне, как это сделать.
Макс открыто и лучезарно улыбнулся и протянул что-то в руке. Это был кинжал с серебряной ручкой Стивена Эрондейла из коробки, Джейс сразу же узнал его.
— Возьми его, — сказал Макс. — И используй против себя. Часть тебя, которая находится здесь во сне со мной, должна умереть. То, что восстанет после этого, будет очищено.
Джейс взял кинжал.
— Хорошо. — Улыбнулся Макс. — Многие из нас здесь, на другой стороне, беспокоятся о тебе. Твой отец здесь.
— Не Валентин…
— Твой настоящий отец. Он попросил меня сказать, чтобы ты использовал кинжал. Это удалит все гнилое из твоей души.
Макс улыбнулся, как ангел, когда Джейс развернул кинжал к себе, лезвием внутрь. Затем, в последний момент Джейс засомневался. Слишком это было похоже на то, что сделал с ним Валентин, пронзая его сердце. Он взял нож и сделал длинный надрез в правом предплечье, чуть выше запястья. Никакой боли не было. Он переложил нож в правую руку и сделал то же самое на другой руке. Кровь хлынула из длинных порезов на его руках, более алая, чем в реальности, кровь цвета рубина. Она стекала по его коже и капала на траву.
Он услышал, как Макс тихо выдохнул. Мальчик наклонился и провел пальцами правой руки по крови. Когда он поднял их, они блестели алым цветом. Он сделал шаг к Джейсу, а затем еще один. Так близко Джейс мог ясно разглядеть лицо Макса — его идеальную детскую кожу, полупрозрачные веки, глаза — Джейс не думал, что у него такие темные глаза. Макс положил ладонь Джейсу на грудь, чуть выше сердца, и начал рисовать узор кровью — руну. Такой руны Джейс еще не видел, в ней накладывались углы, а форма была странной.
Закончив, Макс опустил руку и отошел, наклонив голову, как художник, изучающий свою работу. Джейса пронзил внезапный шок агонии. Он чувствовал себя так, будто кожа на его груди горела. Макс стоял, наблюдая за ним, улыбаясь и сжимая свою окровавленную руку.
— Тебе больно, Джейс Лайтвуд? — спросил он, и голос его уже не был голосом Макса. Он был другим, высоким, хриплым и знакомым.
— Макс… — прошептал Джейс.
— Какую боль ты причинил, такую и познаешь, — сказал Макс, чье лицо начало мерцать и меняться.
— Сколько горя ты причинил, столько и познаешь. Ты теперь мой, Джейс Лайтвуд. Ты мой.
Муки ослепляли. Джейс рухнул вниз, цепляясь руками за грудь, а затем провалился во тьму.
Саймон сидел на диване, уткнув лицо в ладони. Его сознание гудело.
— Это моя вина, — сказал он. — Я мог бы просто убить Марин, когда пил ее кровь. Она умерла из-за меня.
Джордан развалился в кресле напротив него. Он был в джинсах и зеленой футболке поверх теплой рубашки с длинными рукавами и дырами на манжетах; он продел в них большие пальцы и теребил ткань. На его шее блестел золотой медальон Волков-Защитников.