Саймон помотал головой.
— Я не войду в этот круг.
Она пожала плечами.
— Ну, что ж, хорошо. Я просто хотела, чтобы у тебя был лучший обзор.
Она слегка подвигала пальцами, почти невзначай, жест кого-то, отодвигающего занавеску. Черная ткань, накрывающая похожий на гроб предмет между ними, испарилась.
Саймон уставился на то, что открылось его взору. Он не ошибся насчет схожести с гробом. Это была большая стеклянная коробка, длинная и достаточно широкая, чтобы в ней мог лежать человек. «Стеклянный гроб, — подумал он, — как у Белоснежки». Но это была не сказка. Внутри гроба была мутная жидкость, а в ней плавал — обнаженный выше пояса, его белые волосы плавали вокруг него, как бледные водоросли — Себастьян.
К двери квартиры Джордана не было прицеплено записок, ничего не было ни на, ни под ковриком, и ничто не бросалось в глаза и в квартире. Пока Алек охранял внизу, а Майя и Джордан рылись в вещах Саймона в гостиной, Изабель, стоя в дверях спальни Саймона молча смотрела на место, где он спал последние несколько дней. Она была такой пустой — просто четыре стены без какой-либо отделки, голый пол с матрасом и белое одеяло, свернутое в ногах, и еще окно, которое выходило на Б-авеню.
Она слышала шум города — города, в котором она выросла, чьи звуки всегда окружали ее с тех пор, как она была младенцем. Она сочла тишину Идриса чуждой без звуков сигнала, кричащих людей, сирен скорой помощи и играющей музыки, которая в Нью-Йорке никогда по сути не умолкала, даже глубокой ночью. Но сейчас, стоя здесь и глядя на маленькую комнату Саймона, она думала, как одиноко звучал этот шум, как отдаленно, и чувствовал ли он себя одиноко здесь по ночам, глядя в потолок в одиночестве.
Хотя, не то чтобы она видела его спальню дома, которая, скорее всего, была заполнена плакатами групп, спортивными трофеями, коробками от любимых игр, музыкальными инструментами, книгами — всеми ненужными вещами обычной жизни. Она никогда не просилась в гости, а он никогда не предлагал. Она стеснялась знакомиться с его мамой, сделать что-то, что подразумевает более серьезные отношения, чем она хотела. Но теперь, глядя на эту пустую комнату, ощущая темную суету мегаполиса вокруг нее, она ощутила укол страха за Саймона — смешанный с такой же долей сожаления.
Она развернулась к остальной части квартиры, но замерла, когда услышала тихие голоса из гостиной. Она узнала голос Майи. Она не была разозлена, что само по себе удивляло, учитывая, как сильно она вроде бы ненавидела Джордана.
— Ничего, — сказал она. — Какие-то ключи, стопка бумаг с записями из игры. — Изабель высунулась из дверного проема. Она увидела Майю, стоявшую с одной стороны кухонного стола, ее рука была в кармане рюкзака Саймона. С другой стороны стола за ней наблюдал Джордан. Наблюдал за ней, подумала Изабель, не за тем, что она делала — так парни наблюдают за тобой, когда они настолько влюблены, что увлечены каждым движением, которое ты делаешь. — Я проверю его бумажник.
Джордан, который переоделся из формальной одежды в джинсы и кожаный жилет, нахмурился.
— Странно, что он оставил его. Можно взглянуть? — он протянул руку через стол.
Майя дернулась назад так быстро, что уронила бумажник, а ее рука отлетела.
— Я не хотел… — Джордан медленно убрал руку. — Прости.
Майя глубоко вдохнула.
— Слушай, — сказала она, — я говорила с Саймоном. Я знаю, что ты не хотел обращать меня. Я знаю, что ты не знал, что с тобой происходит. Я помню, каково это. Я помню это состояние ужаса.
Джордан медленно и осторожно положил руки на стол. Это было странно, решила Изабель, видеть, как кто-то такой высокий пытается выглядеть безобидным и маленьким.
— Мне стоило быть там ради тебя.
— Но Защитники не позволили бы тебе, — сказала Майя. — И, давай посмотрим фактам в глаза, ты не знал, как быть оборотнем; мы были бы, как двое с завязанными глазами, спотыкающиеся в круге. Может, даже лучше, что тебя там не было. Это заставило меня сбежать туда, где мне помогут. К Стае.
— Сначала я надеялся, что Волки-Защитники возьмут тебя в стаю, — прошептал он. — Чтобы я снова смог увидеть тебя. Потом я понял, что это было эгоистично, а я должен был мечтать, чтобы ты не заразилась. Я знал, что это пятьдесят на пятьдесят. Я подумал, что ты можешь быть одной из счастливчиков.
— Ну, я не стала, — сказала она как ни в чем не бывало. — И с годами я убедила себя, что ты кто-то вроде монстра. Я думала, что ты знал, что делал, когда сотворил это со мной. Я думала, это было местью за то, что я поцеловала того парня. Поэтому я ненавидела тебя. И эта ненависть сделала все куда проще. Появился кто-то, кого можно винить.
— Ты и должна была винить меня, — сказал он. — Это моя вина.
Она пробежала пальцами по краю стола, избегая его взгляда.
— Я виню тебя. Но… не так, как раньше.
Джордан поднял руку и схватил себя за волосы, сжав кулаки.
— Дня не проходит, чтобы я не думал о том, что сделал с тобой. Я укусил тебя. Я обратил тебя. Я сделал тебя тем, что ты есть. Я поднял на тебя руку. Я ударил тебя. Единственного человека, которого люблю больше всего на свете.
Глаза Майи заблестели от слез.
— Не говори так. Это не поможет. Ты думаешь, от этого лучше?
Изабель громко прокашлялась, входя в гостиную.
— Итак. Нашли что-нибудь?
Майя отвернулась, быстро моргая. Джордан, опуская руки, сказал:
— На самом деле, нет. Мы как раз собирались проверить его бумажник. — Он подобрал его оттуда, куда Майя его уронила. — Вот, — он бросил его Изабель.
Она поймала бумажник и открыла. Пропуск в школу, нью-йоркское государственное удостоверение не-водителя, медиатор, засунутый в отделение для кредитной карты. Десятидолларовая купюра и купон на игру. Кое-что еще привлекло ее внимание — визитка, засунутая под фото Саймона и Клэри, подобные фото можно сделать в дешевой фото-кабинке. Они оба улыбались.
Изабель достала карточку и посмотрела на нее. На ней был узор из парящих гитар на фоне облаков. А ниже было имя.
Сатрина Кендалл. Музыкальный продюсер. Еще ниже был номер телефона и адрес на Верхнем Ист-Сайде. Изабель нахмурилась. Некое воспоминание, всколыхнулось на краю ее сознания.
Изабель протянула карточку Джордану и Майе, которые были заняты тем, что избегали взглядов друг друга.
— Что вы об этом думаете?
Прежде чем они смогли ответить, дверь квартиры открылась, и внутрь вошел Алек. Он хмурился.
— Нашли что-нибудь? Я уже полчаса там внизу стою, и ничего даже отдаленно угрожающего не прошло мимо. Не считая студента нью-йоркского университета, которого стошнило на ступени.
— Вот, — сказала Изабель, протягивая карточку своему брату. — Взгляни на это. Ничего не кажется странным?
— Не считая факта, что ни один музыкальный продюсер не был бы заинтересован в отстойной группе Льюиса? — спросил Алек, беря карточку двумя длинными пальцами. Между его глазами появилась морщинка. — Сатрина?
— Это имя о чем-то тебе говорит? — спросила Майя. Ее глаза все еще были красными, но голос был ровным.
— Сатрина это одно из семнадцати имен Лилит, матери всех демонов. Это в честь нее колдунов называют детьми Лилит, — сказал Алек. — Потому что она рождала демонов, а они породили расу колдунов.
— И ты все семнадцать имен знаешь наизусть? — спросил изумленно Джордан.
Алек холодно посмотрел на него.
— Напомни, кто ты?
— Ой, заткнись, Алек, — сказала Изабель тоном, который она использовала только с братом. — Слушай, не у всех из нас такая память на скучные факты. Полагаю, что ты не знаешь остальных имен Лилит?
С видом собственного превосходства Алек начал перечислять их:
— Сатрина, Лилит, Ита, Кали, Батна, Тальто…
— Тальто! — вскрикнула Изабель. — Вот оно. Я знала, что что-то было в памяти. Я знала, что была связь! — Она быстро рассказала им о церкви Тальто о том, что Клэри нашла там, и как это связано с младенцем полу-демоном в «Бет Израэль».
— Хотел бы я, чтобы ты рассказала мне об этом раньше, — сказал Алек. — Да, Тальто это еще одно из имен Лилит. А Лилит всегда была связана с младенцами. Она была первой женой Адама, но сбежала из эдемского сада, потому что не хотела подчиняться Адаму или Богу. Бог проклял ее за непослушание — все дети, которых она родит, умрут. По легенде она снова и снова пыталась завести ребенка, но они рождались мертвыми. В результате она поклялась, что отомстит Богу, ослабляя и убивая человеческих младенцев. Можно сказать, что она демоническая богиня мертвых детей.
— Но ты сказал, что она мать демонов, — сказала Майя.
— Она была способна рождать демонов, бросая капли своей крови на землю в месте под названием Эдом, — сказала Алек. — Они рождались от ее ненависти к Богу и человечеству, поэтому становились демонами. — Осознав, что они все уставились на него, он пожал плечами. — Это просто предания.
— Все предания правдивы, — сказала Изабель. Это был ее принцип с детства. Все сумеречные охотники верили в это. Не было религии, правды — или мифа, в которых не было смысла. — Ты знаешь это, Алек.
— Я знаю еще кое-что, — сказал Алек, протягивая ей карточку. — Этот телефонный номер и этот адрес абсолютно бессмысленны. Ни при каких обстоятельствах они не могут существовать.
— Может быть, — сказала Изабель, убирая карточку в свой карман. — Но нам больше негде начать поиски. Значит, мы начнем оттуда.
Саймон мог только смотреть. Тело, плавающее внутри гроба — тело Себастьяна — не казалось ему живым; по крайней мере, он не дышал. Но он явно не был абсолютно мертвым. Прошло два месяца. Будь он мертв, Саймон был уверен, он выглядел бы гораздо хуже, чем сейчас. Его тело было очень белым, как мрамор; одна рука была забинтованной культей, но в основном он был цел. Он казался спящим, его глаза закрыты, а руки свободно лежали по бокам. Только тот факт, что его грудь не вздымалась и не опускалась, доказывал, что было что-то очень неправильное.
— Но, — сказал Саймон, зная, что прозвучит глупо, — он мертв. Джейс убил его.