Когда мы вывалились из туннеля в кромешный мрак, я не сразу сообразила, что это за место вообще. Герант тряс головой и с трудом держался на ногах, а за нами, всего в десятке ярдов, бесновалось чудовище, готовое разорвать на куски все, что видело.
— Вы какого хрена застыли?! — окрик магистра сработал как увесистая пощечина.
И тут же мир будто потерял звук. Губы Фэда шевелились, но я не слышала ни слова, точно кто-то крутанул рубильник. Кровь под сапогами замерцала, превратилась в вязкое желе, а чудовище в туннеле двигалось как-то слишком уж неестественно, как в замедленной съемке.
Я не хочу умирать…
Чужая воля ворвалась в мое сознание ледяным потоком, вышибая все остальные мысли и сомнения.
Это не остановить… я буду есть… я поглощу всех вас.
Отступая назад, утягивая за собой Геранта, мы смотрели как «нечто» вываливается из туннеля, растекаясь во все стороны тысячами щупалец. Оно вытянулось вверх не меньше, чем на тридцать футов, бурлило и перекатывалось, стонало, мучимое невыносимой агонией, ревело, всхлипывало и нашептывало ужасы миллионами голосов.
Щупальца взметнулись ввысь, окружая нас сплошной стеной.
Я не хочу умирать!..
— Прорвемся, как думаешь? — пробормотал Фэд.
— Прямо на щупальца налетим, — бросила я. — Флоренс, вы у мембраны?
— Так точно.
— Мне нужно, чтобы вы прошли через нее движками вперед.
— Там слишком мало места для корабля…
— Флоренс, пожалуйста…
Фэд сдавил мое плечо с такой силой, что стало больно.
— У нас нет времени на игры!
Я стряхнула его руку и толкнула назад, к мембране, где уже хорошо был виден зад «Цикуты». Всего секунду, потому что чернота сразу же скрыла выход от моего взгляда. Мы оказались в западне. Герант встрепенулся и будто бы пришел в себя. Стоило ему только увидеть тварь, как лицо вольного исказилось от отвращения.
— Эта сука лезет нам в голову!
— Как думаете, магистр, это дерьмо загорится? — спросила я, выразительно указывая на клубок щупалец, костей и хвостов.
Лицо Фэда как-то странно дернулось, а в голове явно зашевелились шестеренки.
— Ты же не собираешься…
— Здесь по колено — если вжаться в пол, то шанс есть.
Черная масса поднялась еще выше, нависая над нами, как купол какого-то оскверненного храма.
…Я буду есть!..
— Только не вдыхайте!
…Я поглощу всех вас!
— «Цикута», включай двигатели!
Над головой грохнуло — и воздух превратился в бурлящий раскаленный поток. Я зажмурилась и растянулась в полный рост, чувствуя, как медленно накаляется кровавое месиво вокруг, превращаясь в настоящий котел, который кто-то повесил над потрескивающим очагом.
Волосы на голове вот-вот должны были скрутиться дымящимися спиралями. Хотелось кричать, выть во все горло, а когда отчаянно перестало хватать кислорода, я попыталась подняться, но чья-то крепкая рука удержала меня на месте.
Отпустите! Мне нужно вдохнуть!
Надо мной загрохотало и захлопало, точно кто-то лопал гигантские пузыри.
Сколько осталось времени? Я совершенно сбилась со счета…
Сознание медленно ускользало, а когда меня подняли и потащили вперед, я только успела заметить горящую груду темноты неподалеку. И она все еще шевелилась…
Нельзя убить.
Даже внутренности этой поганой твари никак не хотели умирать!
Меня толкнули через мембрану, протянули по полу и затащили на борт, где я услышала крики «Цикуты» и взволнованный голос Флоренс.
Пол подо мной заходил ходуном. Или это, может быть, меня колотила крупная дрожь? Не разобрать. В горле пересохло, а перед глазами висело однотонное белесое марево, пронизанное красными прожилками.
И через мгновение все утонуло в грохоте и резком рывке корабля.
Эпилог
— То есть, это шантаж? — голос отца неприятно резанул слух. — Ты собираешься поставить на уши весь Совет этими абсурдными заявлениями?!
— Собираюсь, можешь не сомневаться.
Я сидел в кресле собственного кабинета и с усмешкой рассматривал лицо отца. На этот раз воплоти.
По сути, я был под арестом, но получил разрешение находиться на своем рабочем месте в Гильдии до выяснения всех «обстоятельств» дела. И Совет совсем не торопился этим заниматься.
Там, на краю мироздания, мы вырвались в последний момент, не без помощи орудий «Цикуты». Потрепанные, едва живые, с пробоиной правого борта и изрешеченными щитами. От левого крыла остались одни лохмотья, и предстояло потратить немало времени на восстановление.
Сразу же после того, как мы отлетели от пожирателя, — грохнули взрывы, проделав в ублюдке несколько внушительных дыр. Я не мог оторваться от жуткого и завораживающего зрелища, от потоков черноты, выплескивавшихся вовне из разорванного нутра монстра, способного без остановки поглощать целые миры.
Фиксировал все, что видел, не только на «блошку», но и в своей памяти. Это было тем, что стоило помнить.
Нельзя забывать, что враг стоит на пороге твоего дома и останется там навсегда. Это была одна из тех угроз, от которой невозможно избавиться.
Планета медленно покрылась неким подобием плотного панциря, и я больше не слышал чужих мыслей. Вообще ничего не слышал.
— Защитный механизм, — сказала «Цикута». — Он впал в «спячку».
«Цикута», несмотря на все повреждения, могла лететь и нырять в подпространство, но для начала мы вернулись в «тайник».
Ши категорически отказалась брать кого-то с собой и забрала Ключ в неизвестность. Потом она говорила, что просто оставила его там, где артефакту и положено было быть. Спящий, он никому не мог причинить вреда, а все записи о местоположении «тайника» я удалил. Даже с помощью «Цикуты» теперь бы никто туда не добрался. Без человеческой крови Ключ умолк навсегда, его сигнал исчез.
По дороге к подпространственному разрыву Флоренс разрыдалась, как ребенок. Девочка долго держалась, натягивала на лицо убедительную маску, даже улыбалась, но когда ее в полной мере накрыло осознание, что мы летим домой, — плотину сорвало бурным потоком накатившего облегчения. Она сидела в кресле пилота и тихо подвывала, обхватив себя руками. «Цикута» перехватила управление и что-то успокаивающе шептала. Только для Канарейки. Я еще никогда не слышал, чтобы корабль с кем-то говорил таким тоном.
Мы же, кровавое трио, перемазанное дерьмом и Саджа знает чем, по настоянию корабля прошли три круга деконтаминации и дважды чистили одежду, хотя мне показалось, что «Цикута» предпочла бы ее просто сжечь к такой-то матери.
Ши и Герант с трудом приходили в себя. Слишком уж восприимчивы они оказались к мыслям пожирателя, но вольный, оклемавшись и стряхнув шелуху оцепенения, взял управление кораблем на себя, даже курс рассчитал без посторонней помощи.
Его девчонка далеко не отходила, но все время думала о чем-то своем, нервничала и избегала разговоров. Я не настаивал. Каждому стоило пережить случившееся в себе, самостоятельно, а потом, если будет желание, обсудить…
Дальше нас ждал Заграйт и суд.
Который оказался не таким уж и судом, на самом деле. Я искренне подозревал, что весь — абсолютно весь! — Совет замешан в этом «гениальном» плане по скармливанию нескольких сотен систем пожирателю.
Слова Бури, переданные мне Ши и записанные на отдельную «блошку», глубоко врезались в память и пробрались под кожу горьким дурманом. Я не хотел верить в то, что сейчас такие вопросы могут решаться подобными методами.
И где-то в глубине души не желал признаваться, даже самому себе, что причастность отца ко всему этому сильно меня задела.
Если бы тогда, на задании, все пошло по плану и Бардо не отправил сигнал-предупреждение, то я мог и не явиться на Гулан-Дэ. Камкери бы получили свой Ключ.
И Саджа знает, сколько бед это могло бы принести галактике.
Сжав пальцами переносицу, я бросил взгляд на боковую дверь, ведущую в мою спальню. Я знал, что там, за закрытой дверью, мирно спит Флоренс. Она наотрез отказалась возвращаться к себе после того, как Совет запретил нам покидать город.
Просто замерла на пороге моего кабинета и сказала, что избавиться я от нее смогу, только пустив пулю в затылок. Выглядела она при этом так решительно, что я даже не осмелился спорить, и, в конце концов, мне самому было спокойнее держать Канарейку под боком и не думать, где ее носит сегодня.
Птицу последние несколько дней мучили кошмары, и засыпала она исключительно на моих руках; а я потом всю ночь страдал от бессонницы и устраивался в кресле у кровати, потому что просто не мог спать рядом с этой несносной женщиной, оказавшейся крайне беспокойной и нещадно дерущейся во сне.
Ши и Герант были «заключены» в соседней комнате, но не думаю, что им вообще было дело до какого-то там суда. Они пережили слишком много, чтобы испугаться и какого-то Совета. Не удивлюсь, если Ши просто покажет местным снобам средний палец и, выкрикивая проклятия, пошлет их в жопу.
Бардо наконец получил возможность увидеться с семьей, и я предупредил отца, что если что-то с ними случится, то я лично вырву ему сердце и доберусь до любого виновного.
— Мне казалось, что ты умнее, — презрительно бросил дел Тирен старший, а я только сейчас заметил, насколько он постарел. Глубокие морщины разбежались от уголков холодных глаз, а щеки ввалились. Весь его облик дышал какой-то древней усталостью.
— Рад тебя разочаровать, — сказал я и поднялся со своего места. — Если Совет хочет суда, то пусть. Каждому из нас есть что показать. Будь уверен, что все наши записи будут обнародованы, если вы попытаетесь сделать какую-нибудь глупость.
— Убить вас, например?
— Именно! Этот разговор, кстати, тоже записывается. Как и все разговоры, что были до этого, — уперевшись руками в стол, я наклонился вперед и недобро усмехнулся. — Правящих домов — несколько десятков. Я уверен, что обновить состав Совета, если его члены будут признаны… недостойными, не составит труда.
— Ты слишком маленькая рыбка в этом аквариуме, сын, — хмыкнул отец. — Кто поверит в ваши бредни? Кто поверит словам полукровки? Кто поверит речам мальчишки, дом которого разрушили камкери?