Пир сидел на нижней из четырёх деревянных ступенек заднего крыльца усадьбы, время от времени посматривая на собственные босые ступни и худые загорелые руки. «Десятилетний фермерский мальчишка в сумерках». Кейт сочинила для него окружение и это тело, и Пиру нравилось умиротворение, приносимое этюдом. Не было ни вымышленной семьи, ни роли, которую приходилось бы играть, — никакой пьесы, лишь картина. Одно место и один миг, который продлится столько, сколько ему захочется. Вид был реалистичен не до фотографической точности; лёгкие искажения цвета, форм и пропорций не позволяли забыть, что он находится в произведении искусства, но и грубых эффектов не было: ни заметных мазков, ни цветовых эффектов, как у Ван Гога.
Разрушая всё впечатление, перед ним, в метре над усыпанной куриным кормом землёй, висело окно интерфейса. Клонирующая программа не допускала отклонений от сложной цепочки подтверждений. Пир всё время ей повторял: «Пожалуйста, перейдём к последнему вопросу, я хорошо понимаю, что делаю», — но перед окном всякий раз выскакивали иконы в судейских мантиях и париках и серьёзно провозглашали: «Вы обязаны внимательно прочитать это предупреждение. Модель вашего мозга будет напрямую просматриваться на предмет наличия полного понимания, прежде чем мы сможет приступить к следующей стадии».
Это было в тысячу раз сложнее, чем «соскочить». Пир это точно знал, потому что едва не сделал это. Но ведь «соскок» был чреват куда меньшими юридическими последствиями для людей снаружи. Состоянием Пира управляла душеприказчица, подписавшая контракт, вменяющий ей в обязанность действовать в соответствии с «любыми указаниями, удостоверенными должным образом, включая, но не ограничиваясь оным, визуальное или слуховое воспроизведение персоны, предлагающей распоряжение или совет». «Удостоверить должным образом» можно было при помощи девяностодевятизначного ключ-кода, зашитого в модель мозга в процессе изготовления Копии из файла сканирования. При необходимости, в случае маловероятной аварийной ситуации, Пир мог вызвать код в сознание, но обычно для его применения хватало простого усилия воли. Записать, например, видеооткрытку, пожелать, чтобы она была «удостоверена», — и готово. Если ключ не украдут прямиком из памяти компьютера, где хранятся данные, составляющие его мозг, Пир останется единственной на планете программой, способной дать его душеприказчице указания в форме, совместимой с хранившимся у неё парным ключом. Для него это было ближайшим аналогом понятия «заверить юридически».
По закону любой клон, которого делала с себя Копия, должен был получить новый ключ. Перед клонированием Копии-оригиналу предстояло решить, как разделить между двумя будущими «я» своё мирское достояние, — или, скорее, как разложить его на два портфеля у душеприказчика.
Пришлось продираться сквозь всю последовательность подтверждений, чтобы убедить клонирующую утилиту в том, что Пир и вправду намерен сделать то, о чём заявлял с самого начала: запустить клона на благотворительной основе и самому оплачивать для него компьютерное время. Собственного имущества клон иметь не будет. Пребывать в сознании ему предстоит не дольше минуты-другой — ровно столько, чтобы Пир убедился: всё сделано правильно.
Теперь ему почти хотелось, чтобы Кейт сейчас была с ним. Она предлагала, но он тогда отказался. Пир был бы рад её поддержке, но такие вещи делаются в интимной обстановке.
Наконец утилита объявила: «Это последний шанс отменить действие. Вы уверены, что хотите продолжать?»
Пир закрыл глаза. «Когда я увижу собственный оригинал, сидящий на крыльце, сразу пойму, кто я, и смирюсь с этим».
— Да, — произнёс он, — уверен.
Пир не ощутил никаких изменений. Он открыл глаза. Вновь созданный двойник стоял там, где только что висело окно интерфейса, уставившись на него широко открытыми глазами. Пир содрогнулся. Он узнал в этом мальчике самого себя, и не одним лишь интеллектуальным усилием — созданная Кейт картина включала изменения во всех частях его мозга, отвечавших за образ собственного тела, чтобы его не шокировало случайно промелькнувшее в зеркале собственное отражение или то, как движутся конечности при ходьбе. В результате ему не пришлось разгадывать, кто стоит за обличьем десятилетки, — просто он сразу стал думать о клоне и о себе так, словно они в самом деле были этого возраста. Как можно отправить этого ребёнка в изгнание?
Пир отмахнулся от нелепой мысли.
— Ну?
Клон выглядел ошарашенным.
— Я…
Пир поторопил его:
— Ты знаешь, что я хочу услышать. Ты готов? Доволен своей судьбой? Я принял правильное решение? Теперь тебе об этом судить.
— Но я не знаю, — клон умоляюще посмотрел на Пира, словно надеялся получить какие‑то указания. — Зачем я это делаю? Напомни.
Пир слегка опешил, хотя некоторой дезориентации двойника следовало ожидать. Собственный голос благодаря перенастройке нейронов казался ему обычным, а вот голосок клона всё равно звучал как у испуганного ребёнка. Пир мягко пояснил:
— Кейт. Мы хотели быть с ней. С нею обеими…
Клон энергично кивнул.
— Ну конечно, — он нервно рассмеялся. — И конечно, я готов. Всё прекрасно.
Его взгляд метался по двору, словно отыскивая путь к спасению. Пир почувствовал, как в груди что‑то сжалось. Ровным голосом он сказал:
— Необязательно продолжать, если ты не хочешь. Ты это знаешь. Если предпочитаешь, можешь «соскочить» прямо сейчас.
Теперь клон выглядел ещё более встревоженным.
— Этого я точно не хочу! Я хочу в убежище вместе с Кейт. — Поколебавшись, он добавил: — Там она будет счастливее, почувствует себя в безопасности. И я хочу быть с ней. Хочу познать эту её сторону тоже.
— Тогда что не так?
Клон опустился на колени прямо на землю. На секунду Пиру показалось, будто он всхлипывает, но потом стало ясно, что это смех.
Взяв себя, наконец, в руки, клон ответил:
— Всё так, но какой реакции ты от меня ждал? Мы будем вдвоём, отрезанные от всего. Не только от реального мира, но и от всех остальных Копий.
— Если почувствуете себя одинокими, — возразил Пир, — вы всегда можете создать новых людей. В вашем распоряжении будут программы онтогенеза и ни малейшего беспокойства из‑за торможения.
Клон снова начал смеяться. По лицу его покатились слёзы. Обхватив себя за плечи, он боком повалился на землю. Пир озадаченно взирал на всё это. Клон сказал:
— Я ещё только морально готовлюсь к свадьбе, а ты уже пугаешь меня детьми.
Протянув руку, он ухватил вдруг Пира за лодыжку и стащил с крыльца. Пир изрядно треснулся задом о землю. Первым его побуждением было лишить клона возможности взаимодействовать с самим собой, но он вовремя остановился. Никакой опасности не было, и, если его двойник желает сбросить часть раздражения на своего брата-создателя, пусть. В конце концов, силы у них равны.
Спустя две минуты Пир валялся лицом вниз, с завёрнутыми за спину руками. Клон прижимал его коленом к земле, запыхавшийся, но торжествующий.
— Ну ладно, — пробурчал Пир, — твоя взяла. А теперь слезай, не то я удвою свой рост, прибавлю сорок килограммов, поднимусь и расплющу тебя.
— Знаешь, — откликнулся клон, — что нам сейчас надо сделать?
— Пожать друг другу руки и попрощаться.
— Бросить монетку.
— Зачем?
Клон рассмеялся.
— А ты как думаешь?
— Ты же сказал, что уйдёшь с радостью.
— Уйду. Но ведь и ты тогда тоже. Я за то, чтобы бросить монету. Если выиграю я, мы можем поменяться числами-ключами.
— Это против закона!
— «Против закона»! — презрительно передразнил клон. — Только послушайте: Копия, причисляющая себя к Народу Солипсистов, ссылается на мирские законы! Сделать это легко. Программы имеются. Всё, что нужно, — это чтобы ты согласился.
Говорить было трудно. Песок Пир уже выплюнул, но в зубах застряло какое‑то семечко, и он никак не мог от него избавиться. Отчего‑то ему, однако, не хотелось «мошенничать» — для того ли, чтобы убрать семечко изо рта или клона со своей спины. Ему так давно не приходилось терпеть хотя бы малейший дискомфорт, что новизна ощущения перевешивала неудобство.
— Ладно, — сказал он. — Я согласен.
А если он проиграет? Но с какой стати ему этого бояться? Пять минут назад он был готов создать клона — стать им, — который уйдёт в убежище.
Монетку они создали вместе — единственный способ убедиться, что она не подвергнется никаким скрытым воздействиям. Редактор реальности, вызванный ими совместно, предложил подходящий для их цели стандартный готовый объект, которому они придали для красоты обличье монеты в один фунт. Физика подбрасывания реальной монеты в объект не входила: любая Копия легко могла рассчитать и исполнить щелчок ногтем, который привёл бы к желаемому результату. Исход броска будет определён генератором случайных чисел, упрятанным глубоко в тайных слоях операционной системы.
— Я бросаю, ты угадываешь, — предложил Пир в один голос с клоном. Он засмеялся.
Клон слабо улыбнулся. Пир собрался было уступить, потом решил подождать. Несколько секунд спустя он сказал, уже один:
— Ладно, кидай.
Стоило монете взлететь в воздух, Пиру пришло в голову создать вокруг неё другой объект — неощутимо-тонкую скорлупу, подчинявшуюся уже только его контролю, но длинный список свойств правильной монеты, вероятно, включал и сигнал в том случае, если её истинная поверхность окажется скрытой. «Орёл!» — крикнул он как раз перед тем, как монета упала на землю.
Оба рухнули на четвереньки, едва не столкнувшись головами. В их сторону шла курица; Пир шуганул её, дрыгнув ногой.
В пыли блестел профиль президента Киннока.
Клон встретился с ним взглядом. Пир сделал всё, что мог, чтобы не показать облегчения, — всё, кроме полного разрыва связи с телом. Попытался прочитать выражение лица клона и не сумел — всё, что он видел, было лишь отражением его собственного нарастающего оцепенения. Пиранделло как‑то сказал, что невозможно испытать настоящее чувство, глядя в зеркало. Пир решил считать это хорошим знаком. Всё‑таки они — один человек, и в этом суть.