читься с Горобцом, но пусть его догадки таковыми и остаются. Какой отец напрямую признается сыну, что запросто может приговорить человека и направить к нему палача?
– Там еще с этим утырком были, тоже положили. Но не все так просто… Там у этого Горобца брат есть, и он ушел… Горобец отморозок, а брат, говорят, правильный и связываться со мной не хотел. А теперь хочет. Потому что Горобца больше нет…
Фоган говорил серьезным тоном, и его озабоченность передалась Никите.
– Кто он такой?
– Лютый у него «погоняло». Воровской человек, два хода на зону, бригада у него своя. Вроде как заказные убийства, все такое…
– Серьезное дело.
– Иначе бы я не подъезжал, – кивнул Фоган. – Работа идет, Лютого ищут. Я всех, кого можно, подключил. Но так ведь и он Макса ищет… Меня он не тронет, кишка тонка, а на Максе отыграется. Если мы его раньше не прихлопнем…
– Прихлопнете.
– Это с бешеным воробушком все было просто. И откуда такие отморозки берутся, не знаю. В инкубаторах их, что ли, выращивают? – скривился Фоган.
– А вдруг?
– Знать бы, где эти инкубаторы. Короче, дело серьезное, и Макса здесь я оставить не могу. К себе домой заберу. Я смотрю, ты ему здесь жизни не даешь, – поощрительно усмехнулся Фоган.
– Он сам попросил.
– Ну да, ну да… Пусть дальше просит. Дома спортзал, бассейн, там с ним по заявкам, хм, трудящихся. В рабочий, хм, полдень… Девчонка твоя что здесь делает?
– Так обстановка с Горобцом, я Макса на улицу пока не выпускаю, и сам не выхожу. А Лариса дома одна…
– Невеста твоя?
– Невеста.
– Я ж тебя знаю, Кит. Ты ж бобыль по жизни, а тут невеста…
– Значит, время подошло.
– Ну, может быть. К спокойной жизни тебя тянет… Ну да, время пришло…. Но ты же нас не бросаешь? – иронично сощурил глаз Фоган.
– Нет, конечно.
– Тогда собирайся, с Максом поедешь. Ну, и Ларису свою взять можешь.
– Да нет, пусть дома живет, а я приезжать буду. Вы ж на казарму меня не посадите?
– Ну, Макса и без тебя будет кому охранять. Но ты теперь не просто телохранитель. Ты с ним постоянно должен быть. В гостевом доме будешь жить. И девчонку свою возьми. Я людей оставлю, сам все организуешь…
Фоган поднялся и, скупо кивнув Никите в знак прощания, вышел.
То ли ветер качал высокие корабельные сосны, то ли плывущие облака, цепляя за их вечнозеленые макушки. Соловей где-то неподалеку заливается, муха над ухом жужжит. Белокаменный особняк в стиле помещичьей усадьбы, пруд на четверть участка, декоративные камыши, лебеди. Английские газоны, мощенные гранитной брусчаткой дорожки, фонтаны, фигурные кустарники… Лариса смотрела на все это великолепие с открытым ртом.
Никита вел ее к гостевому дому, что стоял за прудом. Макса он домой уже доставил, осталось устроить Ларису.
Гостевой дом впечатлял – треугольный портик с колоннами, купольная крыша. И внутри все в лучшем виде – наборный паркет на полах, мраморная лестница с перилами из красного дерева…
– Ты тоже себе такой дом построишь? – с восхищением осматриваясь по сторонам, спросила Лариса.
– Если хочешь, построю такой, только еще террасу на втором этаже выведу, с видом на море…
– Ну, можно и на море… А большой дом осилишь? – кивнула она в сторону особняка.
– Ради тебя все, что угодно.
– Круто здесь!
Никита провел ее в спальню, и она плюхнулась на кровать, шлепнув по ней ладонями. Встала, заглянула за дверь, которая красовалась между двумя одинаковыми спальными шкафами из натурального дерева.
– Ничего себе, у нас здесь свое джакузи! Мне здесь нравится! – Почти подошла к окну, глянула на пруд: – Блин, как здорово!
Никита не понял, что Лариса там увидела, но она устремилась вниз.
Он последовал ней и увидел ее уже в беседке с мраморными балясинами и круглой крышей. Она сидела на кованой скамейке, раскинув руку и забросив голову вверх.
– Здесь так легко дышится! Живут же люди!..
В это время в беседку зашел Макс, Лариса поднялся ему навстречу с таким видом, будто собиралась подать ему руку для поцелуя.
– Кит, ты мною заниматься собираешься? – скорее в шутку, чем всерьез спросил он.
– Сейчас, Макс, он занимается мною, если ты не против, – кокетливо улыбнулась Лариса.
– Не вопрос! Как тебе здесь?
– Нет слов!
– Дом смотрела? – кивком головы Макс показал на особняк.
– Так никто не приглашал.
– Я приглашаю! Прошу!
Макс оттопырил локоть, чтобы Лариса взяла его под руку, но она этого как будто и не заметила. Но под руку все-таки взяла, но не его, а Никиту.
К основному дому примыкали два боковых флигеля классического русско-поместного стиля, был еще и третий, с тыльного фасада – длинный, широкий, без всяких архитектурных наворотов. Бассейн там крытый, шесть на восемь, сауна, на втором этаже – спортзал с рингом, по центру которого висела боксерская груша. Из братвы заниматься здесь мог только Фоган, а он был большим любителем эффектно помолотить боксерскую грушу. В спарринги не становился – и возраст не тот, и по башке получить удовольствия мало. Да и закончилось уже то время, когда физическая сила была прямо пропорциональна авторитету. Сейчас у Фогана такая власть, что никто из его людей не посмеет бросить вызов ему, вожаку. Да и нет в его стае фигур, хоть как-то сопоставимых с ним.
– Бокс? Плаванье? – спросил у Ларисы Макс, надевая перчатки.
– У меня купальника нет.
– Можно и без него… Не бойся, подглядывать не буду! – подмигнув Никите, весело сказал он.
– Да я и не боюсь, – пожала плечами Лариса.
– Совсем не боишься? – засмеялся Макс.
– У меня Кит есть. Кит, ты же не дашь меня в обиду?
– Макс, я за Ларису тебя самого обижу.
– А я что? Я ничего! Кит, раз уж пошла такая пляска, может, в сауну сходим?
– Какая пляска пошла?
– Ну, купальников ни у кого нет. Лариса, ты, я… Пивка холодненького закажем.
– Не закажем.
– Значит, ты пас! Ну, что ж, тогда мы тебя вычеркиваем. Лар, пошли вдвоем!
Он попробовал обнять Ларису за талию, но та ударила его по рукам:
– Не трогать!
– Пока не разденешься?
– Дурак!
– Лариса, тебе пора, – выразительно посмотрел на нее Никита.
– Ты только его сильно не обижай! – улыбнулась Лариса, а Максу пригрозила пальчиком.
– Ты слышал, Кит, обижать меня нельзя! – в тревожном ожидании улыбнулся Макс.
Он как был, так и оставался нахалом и наглецом, только заносило его в сторону гораздо реже, чем раньше, во всяком случае, в присутствии Никиты. Как ни крути, а он побаивался своего телохранителя. И если Никита сейчас собьет его с ног и стукнет ладошкой по лбу, жаловаться отцу он не побежит. Но может сказать все, что думает о нем, причем в нецензурной форме.
– Сильно обижать нельзя, – напомнил Никита, – а не сильно – можно.
– Я больше не буду!
– Ты это мне уже много-много раз говорил.
Никита глянул на грушу. Дорогая штука, с фирменными наворотами, но система крепления, похоже, простая. Правда, чтобы сорвать ее с крючка, нужно много силы, и рывок должен быть мощным, протяжным.
Он забрался на ринг, обнял тяжелую грушу… Если сейчас ошибется, то Макс поднимает его на смех, а это – потеря в авторитете. И все-таки Никита рискнул.
Ему повезло – груша сдалась с первого раза. Он положил снаряд на пол, встал на него, рукой остановил движение цепи с креплением. Затем подошел к Максу, в упор посмотрел на него.
– Эй, ты чего?
– Правило номер тридцать четыре. Ты не сможешь полноценно боксировать с грушей, если не почувствуешь себя в ее шкуре.
Никита сгреб Макса в охапку, несмотря на его сопротивление, затащил на ринг, футболку превратил в пояс-держатель. Он запросто мог прицепить его за майку к цепи, но слух уловил чьи-то легкие шаги по лестнице. Это женщина, возможно, Лариса. Но в любом случае Никита должен был отпустить Макса, и он это сделал.
В спортзал зашла молодая женщина с внешностью и фигурой элитной фотомодели. Эластичные спортивные шортики на ней, маечка в обтяжку, волосы стянуты в конский хвост.
– Здравствуйте, Александра Сергеевна, – поприветствовал ее Никита.
Девушка была на десять лет моложе его, но она жила с Фоганом в законном браке, поэтому он должен был обращаться к ней на «вы» и по имени-отчеству.
Александра кивнула, слегка наморщив лоб. Похоже, она делала вид, что пытается вспомнить, как зовут Никиту. Как будто она знала…
– А-а, наша мамочка пришла, молочка принесла! – в глумливом восторге взвыл Макс. Хоть и острый у него язык, но Никиту колоть он побаивался, зато на этой бедняжке мог отыграться за свое унижение. – Видал, Кит, какие у нашей мамочки бидоны для молока! – Обойдя Александру, он встал у нее за спиной и обвел рукой бюст, не касаясь его.
Формы у Александры действительно роскошные, но Никита не собирался обсуждать их с каким-то сосунком.
– Итак, правило номер тридцать четыре! – направился он к Максу.
– Пушкиной это объясни! – показал тот пальцем на девушку и выскочил за дверь.
Никита остался с ней наедине.
Красивая она, утонченная, ухоженная, но у Никиты и раньше не было особого желания овладеть ею, а сейчас тем более. После Ларисы другие, даже более красивые женщины утратили для него всякую остроту.
– А почему Пушкиной? – спросил он.
– Потому что Александра Сергеевна, – развела руками девушка. На Никиту она смотрела с интересом, но без кокетства. Она – хозяйка дома, он – телохранитель. Да и не жгучий он красавец, откровенно говоря, чтобы смутить ее. – А что за правило номер тридцать четыре?
– Вам это не грозит, Александра Сергеевна.
– Да ладно тебе, Александра Сергеевна, просто Александра… Тебя в гостевом доме поселили?
– Вроде того.
– Я знаю, Виталий Максимович звонил. С девушкой ты…
– С девушкой.
– Красивая она, я видела.
Взгляд ее вдруг потух, это значило, что она потеряла к Никите интерес. Александра переключилась с него на велотренажер, а он спустился вниз.