4. Как Билли Мур повстречался с «мистером» Вроблески
В центре двора стоял массивный матово-черный внедорожник – смесь затаенной угрозы и роскоши. Двор – обшарпанный, залитый гудроном квадрат – с трех сторон окружали несколько этажей крепких унылых зданий, бывших мастерских, офисов, хранилищ, связанных между собой металлическими лестницами, площадками и мостиками. Дверей было множество, и все – закрыты, окна заклеены, некоторые забиты досками. Что за ними происходило в данный момент, сказать было невозможно; деловой активностью здесь явно не пахло. Несколько парней в комбинезонах, стоявших с таким видом, будто вышли на работу, на самом деле били баклуши.
Работал лишь один человек, отчего гудронное покрытие основательно намокло. Молодой чернокожий парень в потертых до блеска оранжевых шортах мыл внедорожник, всеми фибрами души источая отвращение. С площадки второго этажа громадного дома за работой внимательно наблюдал шеф чернокожего – Вроблески. Отсюда он руководил многими делами и здесь же жил. Если посмотреть вверх, сбоку можно было заметить дополнительный этаж – роскошную, спланированную архитектором пристройку с жесткими углами. Новая часть немного напоминала индустриальный стиль окружающих зданий железными фермами, стеклянными стенами и обнаженными трубами, но за внешней блеклостью скрывались роскошные апартаменты, целый пентхаус. Выкрашенные в красный цвет балки, симметрично закругленные стеклянные стены, начищенные до блеска трубы служили лишь антуражем. Неподалеку, над плоской крышей возвышался купол оранжереи.
Вроблески услышал шум работающего на холостом ходу мотора за мощными стальными воротами, отделявшими его вотчину от остального мира. Чарли – поджарый, жилистый, загорелый старик с безупречно сомнительной репутацией, нанятый Вроблески, чтобы открывать и закрывать ворота, – спокойно и торжественно выполнил свою обязанность и – не совсем серьезно, но и не игриво – отсалютовал въезжающей во двор машине. Появился «Кадиллак» цвета «голубой металлик», лет тридцати от роду, просевший, раздолбанный, с царапинами и вмятинами на каждой панели. Пока Чарли закрывал ворота, автомобиль остановился рядом с внедорожником. Из «Кадиллака» вылез Билли Мур и оправил на себе кожаную куртку – такую же помятую, как машина.
Он приехал сюда не по своей воле. Вся эта часть города для него была как территория противника за линией фронта. Он и найти дорогу сюда смог только по сигналам GPS – на покупке современной финтифлюшки настояла дочь. Билли был рад, что, петляя между бывшими скотобойнями, заброшенными фабричными корпусами и карьерами, не пришлось следить за маршрутом. На этих окраинах он был чужаком. Здесь, рядом с портом, город распадался на ошметки – электроподстанции, железнодорожные депо, свалки и предприятия по переработке вторсырья, прежде называвшиеся «мусорками». Кто бы стал жить в таком месте? Ан нет – в эти дни и в этом городе люди, воображая себя оригиналами, селились на всякого рода постиндустриальных пустошах.
Однако Вроблески следовало отдать должное – он устроился поближе к автострадам, мостам и туннелям, ведущим к аэропортам и морским вокзалам. Хорошее место, если надо куда-нибудь быстро доехать. В то же время не похоже, чтобы ему куда-то приходилось ездить, и уж тем более никто не мог бы заставить его спешить. Сегодня на Вроблески был костюм получше – угольно-серый, тонкой шерсти, в яркую синюю полоску, однобортный, с одним разрезом, на одной пуговице, все края – острые, как скальпель. Впрочем, нарядился он, конечно, не для встречи с Билли, а для собственного удовольствия. Вроблески взглянул на помятый «Кадиллак», и на его лице мелькнуло неодобрительное выражение, которое исчезло еще до того, как Билли пересек двор. Билли поднял глаза и увидел хозяина дома – тот поманил его на открытую площадку второго этажа.
Если точно, их встречу вряд ли можно было назвать первой – Билли много слышал о Вроблески до того, как увиделся с ним лицом к лицу. О Вроблески в том сомнительном мире, куда порой окунался Билли, ходили легенды, как о бешеной зверюге; он принадлежал иной весовой категории, в которую Билли не горел желанием попасть.
Их первая настоящая встреча произошла на аукционе недвижимости. Билли Мур приехал купить участок земли, пригодный для стоянки машин и размещения трейлеров. Он положил глаз на закрывшийся женский исправительный дом – ходили слухи, что его хотят переоборудовать в бутик-отель или офисы для надомных работников, – и подал заявку, но прямо перед началом торгов один из холуев аукционера отозвал его в сторону на «тет-а-тет».
Высоченный рост и худоба холуя наводили на мысль о биологическом дисбалансе. В желтом, как в госучреждении, коридоре, под низким потолком, за дверями аукционного зала, в толпе снующих туда-сюда людей аукционный клерк сказал:
– Как бы выразиться помягче… Один из наших постоянных клиентов нацелился на тот же участок, что и вы. Мы считаем, что вам не следует с ним тягаться.
– Чего?
– В свою очередь, мы не станем накручивать цену участка на углу Хоуп-стрит и 10-й улицы.
– Я буду делать ставки на что захочу.
– Разумеется, но если вы вступите в борьбу за исправительное заведение, вы только взвинтите цену – и все равно проиграете. А если потом попробуете купить участок на Хоуп-стрит, наш клиент, скорее всего, выступит против вас и сделает так, что вы и его не получите.
– Кто это чмо?
– Я предпочитаю не называть имен.
– А тебе-то что за дело? Разве вам не выгодно, чтобы цена была как можно выше?
– Иногда перевешивают иные соображения.
– Передайте этому вашему клиенту, чтобы шел в жопу.
Холуй заморгал и, увидев что-то за спиной Билли, потупился. Едва слышно он прошипел:
– А вот и тот самый участник торгов, наш постоянный клиент.
Голос позади Билли сказал:
– Это кто тут кого посылает в жопу?
Билли обернулся и увидел перед собой совершенно незнакомого человека – крупного, но подтянутого, угрюмого, грозного вида.
– Ты кто такой? – спросил Билли.
– Моя фамилия – Вроблески, – ответил гигант.
– Прекрасно, – спокойно ответил Билли. В уме щелкнуло, и все стало на свои места. – Только последний дурак может посылать в жопу знаменитого мистера Вроблески.
– Значит, ты не последний дурак, – констатировал Вроблески. Будь он из тех, кто улыбается, то расплылся бы в улыбке.
Торги закончились быстро. Вроблески получил то, что хотел; Билли по дешевке отхватил участок на углу Хоуп-стрит и 10-й улицы. Обижаться не было причины. Больше всего Билли удивило, что человек масштаба Вроблески озаботился такими мелочами, как личное участие в покупке земельного участка. По его представлениям, Вроблески обитал в другом мире – в мире быстроходных катеров, лимузинов и тайных встреч в зарубежных горячих точках. Еще больше он удивился, когда ему через некоторое время передали, что Вроблески желает его видеть. Приглашение тешило самолюбие Билли, и уж в любом случае он не мог отказаться, даже если бы захотел. Вроблески редко с кем встречался, причем для многих встреча с ним бывала первой и последней. Поэтому, поднимаясь по металлической лестнице, ведущей на площадку второго этажа, где его поджидал Вроблески, Билли сильно сомневался, что рандеву получится приятным и непринужденным.
Он протянул ладонь для рукопожатия, однако Вроблески не обратил на нее внимания. «Билли Мур», – промямлил Билли. Он не столько представился, сколько подтвердил, что да, есть в этом мире некий Билли Мур. Появись у него во дворе президент с супругой, Вроблески обратился бы к ним таким же простецким, грубоватым тоном:
– Хочешь, мой человек Аким помоет твою машину?
Билли заподозрил, что вопрос задан неспроста, – стоит ли отвечать Вроблески обычным «да» или «нет»? – но тут же решил, что зря себя накручивает.
– Он умеет, – добавил Вроблески.
– Ну, тогда пусть моет.
Вроблески выглянул во двор. Аким с кислым видом уже шел к «Кадиллаку» с ведром, шлангом и куском замши в руках. Не говоря больше ни слова, Вроблески повернулся и зашагал по площадке. Билли ничего не оставалось, как поспешить следом.
Планировка сбивала с толку, переходы и лестницы вели вверх, вниз, поперек, одни – открытые всем стихиям, другие – окруженные стенами, заканчивались загадочными коридорами и пролетами; повсюду маячили голые двери и окна. Вроблески открыл одну из дверей – наугад, как показалось Билли, но за ней обнаружилось неожиданно приветливое жилое пространство, совсем непохожее на промзону, – с коврами, продуманным освещением, островками кожаных кресел и диванов. Смахивало на зал ожидания, хотя Билли не мог себе представить, кто и чего мог здесь ожидать. Затем его отвлекло то, что он увидел на стенах, – множество вставленных в рамы географических карт. Билли, разумеется, приходилось видеть карты в рамах и раньше – в отелях или барах с претензией на оригинальность, но не такие.
Некоторые выглядели вполне обыкновенно, хотя явно были очень старые: контуры стран и континентов на них сильно отличались от тех, что рисуют на современных картах. Другие были поновее, но с какой-то чудинкой. Например, символическая карта железнодорожной линии, соединяющей города со странными названиями – Жертва, Озарение, Гордыня, Ложная Дружба. Там также была карта воображаемой страны в форме женской головки, еще одну – карту Гиндукуша – выткали на гобелене. От карт пустынных островов, схем пещер и катакомб рябило в глазах. Почти ни одна из них не изображала такую местность, куда могла бы реально ступить нога человека.
Вроблески обернулся посмотреть на объект, привлекший внимание Билли.
– Это тоже неплохой материал, – заметил хозяин дома. – Когда-нибудь я покажу тебе намного лучше. – И небрежно помахал рукой, давая понять, что за закрытыми дверями хранятся настоящие картографические сокровища.
Небольшой лифт в углу комнаты поднял хозяина и гостя на крышу здания. Двери лифта выходили на открытую террасу. Отсюда было хорошо видно пентхаус с его стеклянными стенками и стальными фермами; за окнами промелькнули полированные полы из выдержанного твердого дерева, ковры буйной расцветки и новые карты – множество карт. Однако Вроблески повел Билли в другую сторону. Он, очевидно, не собирался приглашать гостя на личную половину. Вместо этого они направились на дальний конец крыши, к оранжерее с куполом.