— А ты с Донбасса. Как вы с ней уживаетесь?
— Да, знаешь, нормально. Она адекватная, — уверенно покивал Леня.
— Это хорошо. Многие там нас на дух не переносят.
— Да, есть и такие. А у тебя что с личной жизнью?
— А у меня ее нет. Вся моя жизнь — общественная, — хмыкнул Сергей. О Юле рассказывать смысла не было, ведь он для нее всего лишь временный вариант.
Всю ночь они разговаривали и пили. Утром Литвинов ушел домой помятый, с похмельем, с пересохшим горлом. Но на душе все равно стало легче. Друг все-таки приехал.
На улице потеплело. Снег растаял, весь город стал серым и грязным, деревья прятались в утренних туманах. Наступала весна. Природа чудная вещь, как она влияет на настроение. Поздней осенью и зимой начинается депрессия, а весной и летом все как-то проходит, может, не до конца, но, по крайней мере, ты можешь разделить свои проблемы с солнцем, деревьями и заросшими луговыми травами холмами. Остается надеяться, что это не свежие холмы и под ними никто не похоронен. Тот, кто буквально еще недавно мечтал, строил планы, ссорился с соседями из-за ерунды, целовал любимого человека в губы… Весна пробуждала и давала силы, весна воскрешала, весна — это Христос, подаривший надежду всему человечеству.
А еще весной люди снимают громоздкую зимнюю одежду — шубы, тулупы, ботинки с толстой подошвой, толстые пуховые штаны. И поступь твоя становится уже не такой тяжелой, ты летишь по улицам, тебе легко и приятно, ничего тебя не обременяет, не приковывает к земле. Главное, чтобы полет не был вызван взрывной волной.
Настроение испортилось из-за Юли. Когда Сергей пришел к ней домой, она плакала. Он не стал торопиться с расспросами. Разделся в коридоре, повесил куртку на вешалку. Заглянул в комнату, Максима не было. Литвинов принес для него небольшую мягкую игрушку. Видимо, мальчишка был у бабушки с дедушкой.
Юля сидела на кухне и трясущимися руками пила холодный чай. Она не смотрела на Сергея, лицо опухло от слез. «Опять какая-то фигня с мужем», — подумал он. Вариантов тут, честно говоря, было мало.
— Я не знаю, что делать, — хныкала девушка. — Наверное, придется квартиру продавать.
Литвинов не вмешивался в ход ее мыслей, не закидывал вопросами.
— А за сколько ее сейчас продашь? За копейки. Да и кому она нужна в это время? Может, занимать придется. А у кого занять такие деньги? Сережа, — подняла она на него глаза, — у тебя есть деньги или богатые знакомые?
У журналиста был только богатый жизненный опыт, а деньги к нему зачастую не прилагаются. Только испорченные нервы.
Он покачал головой.
— Вот и у меня нет. Я не знаю, как мне теперь быть.
— Так ты скажешь, в чем дело-то?
— Я ходила к гадалке. Она мне и сказала, что Виталик обязательно вернется. И она права, я вижу, как его ко мне тянет. Понимаешь, он все равно вернется ко мне и Максиму. Гадалка всю правду говорит и про меня, и про него. Все видит.
— М-да, — Серега не питал иллюзий по поводу умственных способностей Юли. — Так, а плачешь почему?
— Понимаешь, она сказала, что Виталику грозит большая беда!
Он сдержал смешок. Пусть Юля глупая, но не плохая. Она не заслуживала, чтобы над ней потешались. А слова гадалки — известная классическая схема отнятия денег у наивных клиентов.
— Она сказала, что Виталька погибнет. На нем порча. Но она может его заговорить, спасти. Для этого нужно несколько тысяч долларов, и процесс этот небыстрый, нужно начинать уже сейчас. А где я такие деньги возьму? У меня только квартира есть.
Юля была в отчаянии. Жизнь схватила ее за горло и наносила очередной удар.
Сергей понимал, что помочь девушке он ничем не мог. Объяснять, что это все бред, не имело смысла, она не поймет. Как люди ведутся на этих мошенников, он не понимал. Деньгами помочь тоже не вариант. Состоятельные знакомые, конечно, были, но далеко. И они, естественно, не дадут такую сумму. Да и вся ответственность за долг легла бы все равно на него. И это при том, что они даже толком и не встречаются, а просто спят вместе, спасаются от одиночества.
Литвинов взял ее за руку, крепко сжал, давая понять, что, мол, я с тобой. Сам смотрел в окно, на серые пейзажи Камброда. Не Лос-Анджелес, не Сан-Франциско, а какое все красивое. Кривые разрушающиеся домики, разбитые дороги, изрытые воронками от мин, пустующие гигантские заводы. Родная нищета. Как же все это дорого.
Побыв еще немного с Юлей, он ушел. Чувство, что он лишний в ее жизни, никогда не покидало его.
Снаряды продолжали ложиться на город. Время от времени «освободители» с украинской стороны напоминали о себе.
И произошла очередная трагедия. Военные Украины разнесли двухэтажный дом в старом городе, недалеко от одного из заводов. Произошел взрыв: дрогнули стены, обвалились перекрытия, и потолок рухнул вниз; стекла разлетелись на мелкие осколки. Жилище дымилось. На место происшествия выехало семь пожарных машин и несколько автомобилей скорой помощи. А также правоохранители.
Сергей отправился туда, чтобы сделать фотографии. Он старался никому не мешать. Вообще Литвинов был не из тех наглых журналистов, которые бесцеремонно достают людей и тыкают микрофоном или диктофоном в лицо. Нет, он всегда был спокоен и просто наблюдал за происходящим, чтобы потом описать это в своих репортажах. Часто окружающие даже не догадывались, кем он работал. Его могли выдать только фотоаппарат или диктофон, но даже их Сергей не всегда доставал.
Сотрудники МЧС разбирали завалы. Примчался джип с военными, они покрутились немного и отбыли.
Позже на место ЧП приехал мэр Манолис Пилавов. Литвинов знал его и уважал, так как это был один из тех чиновников, которые остались в городе с прежних, довоенных времен. Мэр рассказал журналистам, что в результате происшествия пострадали два человека. По словам медиков, мужчина 1967 года рождения получил 85% ожога тела, он находится в реанимации. Женщина 1971 года рождения пострадала меньше — у нее ожог в 15%.
Пилавов отметил, что это был дом 1916 года постройки, его общая площадь составляла 417 квадратных метров, здание являлось памятником архитектуры и защищалось законом сначала Украины, а теперь народной республики.
— Вот так украинские войска воюют, — грустно развел руками Пилавов. — Не только с нами, жителями города, но и с историей нашей общей. Но им она не нужна, у них теперь новая.
Когда-то в этом доме находились мастерские художников. Они писали здесь картины, делились идеями о новых произведениях и будущих выставках. Потом дом стал жилым, но дух творчества отсюда не ушел. Однако украинская ракета все-таки выбила его.
— Здание будут восстанавливать? — спросил Сергей.
— Пока точно нет. Сейчас не до этого, — развел руками мэр.
— А что будет с людьми, которые здесь жили? — поинтересовалась журналистка с местного телеканала.
— За них не переживайте. Найдем, где разместить на первое время. А там будем с каждой семьей решать в индивидуальном порядке. Постараемся помочь по максимуму, — ответил Манолис Пилавов.
Сергей встретил своего знакомого Руслана, который работал в прокуратуре.
— Очередное уголовное дело против укров? — скептически спросил Литвинов.
— Ага. Ну, ничего. Надеюсь, когда-нибудь они за все ответят. Тем, кто в живых останется. Черный юмор, конечно… Но все же это юмор, и он немного помогает. Ладно, дел невпроворот, Серый. Давай.
Журналист махнул рукой на прощание. Руслан хороший парень, нервный только, дерганый. Стал таким после одного из обстрелов, когда снаряды падали рядом.
Семьи, оставшиеся без жилья, разместили в профилактории университета. Через несколько дней после обстрела Сергей решил сделать небольшой репортаж, надо было съездить и посмотреть, как теперь живут пострадавшие люди.
Комендант профилактория, молодая симпатичная девушка по имени Люба, охотно все рассказала:
— Людям предоставлены кухня и столовая, микроволновая печь, холодильник, посуда. Также люди обеспечены постельным бельем, у нас есть горячая вода. Если у них какие-то вопросы, то решаем их по мере поступления.
Сергей походил по комнатам. Действительно, потерпевшие были обеспечены минимальным комфортом, но долго жить в таких условиях они не смогут. По словам Любы, пострадавших селят по семьям, поэтому в комнатах живут от одного до пятерых человек. На первом этаже разместили двух инвалидов.
— Некоторые благотворительные организации и просто люди уже приходили и оказывали помощь питанием, вещи приносили, — эмоционально сказала комендант.
Литвинов попытался поговорить с кем-то из потерпевших, но они наотрез отказывались. Сергей это понимал.
— Лучше бы принесли что-нибудь полезное для людей, а не ерундой занимались, — кинул ему человек в зеленом камуфляже. Возможно, отец семейства. И такую позицию людей можно понять, им не нужны сейчас вопросы журналистов. Они сами хотят узнать, как теперь жить дальше.
Несмотря на неприветливость пострадавших, Литвинову все-таки удалось пообщаться с одной из них.
— Нам нужны вещи, хочется, чтобы нам помогли с едой. Я одна целыми днями, муж на работе, а у меня трое детей, и тяжело управиться, — посетовала женщина.
На руках у нее был маленький мальчик, всего три месяца от роду. Другие двое постарше, и за ними нужен глаз да глаз.
— Как повезло, что нас тогда не было дома. Я Господа благодарю, — в таких ситуациях нервы сдают, и женщина едва сдерживает слезы. Плачущая мать с ребенком на руках. Кого это оставит равнодушным? Самая подходящая для телевизионщиков картинка. Но только не для Сергея.
— Ну, ничего. Все же хорошо, вы живы, здоровы. Вон детвора балуется, — вздохнул он и протянул сто рублей. Большей суммы просто не было. Женщина машинально взяла деньги.
— Я просто физически не успеваю всех обстирать, помыть, уложить, накормить, тем более — мы живем на втором этаже, а кухня находится на первом. Постоянно приходится бегать со всеми детьми.