греб птичий помет, привычный запах которого разносился по участку. Пересчитал кур — все были на месте. Последнее время повадилась лазить то ли лиса, то ли куница. Звери, конечно, красивые, но хищники, а потому — враги для крестьянина.
Егор выпустил кур из сарая во двор, взял из амбара зерна и насыпал в кормушки. Куры с оживлением закудахтали.
Солнце уже пригревало — становилось достаточно жарко, но сбрасывать куртку было бы опрометчиво. Мужчина взял косу и оселок, отправился в поле за огород. Трава достигала пояса — молодая, сочная. Поодаль сушились уже скошенные стебли. Медянов принялся за работу, ловко орудуя косой. Он чувствовал в себе молодецкую силу. Однако усталость приходила теперь намного раньше, чем в молодости.
Обработав приличный участок и решив, что пока хватит, Егор вернулся во двор. Пора было позавтракать. Вскипятил воду в электрическом чайнике, снова заварил чай, сделал бутерброды и вынес нехитрый завтрак во двор, поставил на небольшой столик возле дома, сам уселся на лавку. Он любил трапезничать на улице.
Тепло уже, можно раздеться. Скинув куртку, Егор остался в одной черной майке. Он был крепок, хоть и худощав. Преодолевший полувековой рубеж мужчина. Раньше ему казалось, что с такой жизнью он не доживет до этого возраста. Но повезло… Медянов поерзал ногой с протезом.
Он прохромал покурить на лавочке за двором. Хорошо.
По дороге уже сновали люди, тетки на велосипедах ехали на работу, бабки с палочками двигались в сторону магазина за свежим хлебом, тракторы задорно покряхтывали, направляясь на работы в поля. И все уважительно махали ему рукой или кивали. Все знали, кто он такой.
Герой республики, капитан, носивший когда-то позывной Медный. А сейчас — инвалид. Но он мало о чем жалел. Он знал, что многие люди, в том числе в этой деревне, живы благодаря ему, благодаря его боевым товарищам. И они это знали. Знали это и враги…
Егор сидел и думал обо всем этом. После первой сигареты сразу пошла вторая.
Враги… Почему же их невозможно уничтожить до конца? Уже сто лет идет борьба с фашизмом. Еще со времен Гражданской войны в Испании. Или даже раньше. «Война — это всегда для кого-то очень большие деньги. А как разжечь войну? Посеять рознь, обратиться к истории, напомнить о старых ранах. Стравить людей между собой. И все, можно снимать пенки, поставлять оружие, добиваться своих политических целей», — размышляя, щурился от дыма Медянов.
— А нам проливать кровь. Свою… и чужую, — сказал вслух.
Врагов не добили, и война вернулась. И они могут прийти за ним.
Зайдя во двор, он забыл закрыть на засов ворота. Ему показалось, что он сделал это. Но ошибся.
Пока еще не наступила жара, Егор отправился на огород, чтобы прополоть вылезшие вновь сорняки. Не любил он это дело, но земля есть земля — на ней надо работать.
Вскоре солнце начало припекать. Да к тому же усталость брала свое. Пока что хватит. Медянов вернулся во двор, пройдя деревянный заборчик, закрыв за собой калитку, чтобы куры не выбежали на огород.
Повернувшись, он увидел молодого парня в зеленой камуфляжной форме. Армейская разгрузка, автомат за спиной, на боку — кобура с пистолетом. Солдат сделал шаг к Егору.
Глава 1
Снег уже растаял, весна была в самом разгаре. Обманчивая погода, скидывать теплую одежку было еще рано. Всюду слякоть и грязь, а там, где их нет, холодая, промерзшая земля. Многие деревья начинали зеленеть, но еще слабенько, неуверенно.
Война в этом году вспыхнула с новой силой — Россия начала проводить спецоперацию на Украине.
«А нам только того и надо», — подумал в тот день Егор, сидя в окопе и натачивая свой длинный нож. Наконец-то справедливость восторжествует.
Конечно, многих эта новость шокировала — как на Украине, так и в России. Но не тех, кто воевал уже восемь лет, привыкнув ко всему. Целая жизнь. Капитан Медянов практически не помнил себя вне войны. Он и воспринимал себя исключительно как солдата, ведь мирная жизнь у него не сложилась. А здесь, на войне, он уже привык. Он знал, что делать и за что хвататься в случае чего. Его не пугали взрывы, даже если они гремели совсем рядом, не пугали трупы убитых мирных жителей и боевых товарищей, не пугало то, что иногда украинские боевики подходили совсем близко, и приходилось вступать в стрелковый бой, не трогали крики о помощи раненых… Ему уже было все равно. Видимо, в какой-то момент у него просто сгорели предохранители. Егор не мог сказать, когда это произошло. Восемь лет все-таки.
Война вспыхнула с новой силой, и работы прибавилось.
— Мам, можно, я пойду на улицу с ребятами погуляю? — спросил белокурый мальчишка.
— Сашенька, только тепло одевайся. И осторожно там.
Семилетний Саша быстро напялил одежду и, едва успев завязать шнурки на старых кроссовках, выбежал из дома за двор. Там уже собралась ватага ребятишек. Они гомонили, толкались и кидались бранными словами. Вскоре подошел мальчик с мячом в руках. И началась игра на пустой сельской улице. На стадион им было идти далеко, родители пока еще самих не отпускали. Тем более сейчас.
Мать все время подбегала к окошку и выглядывала, все ли в порядке с сыном.
Недавно в село зашел украинский отряд. Расположился недалеко от дома Сашки. Его мама не разбиралась в знаках отличия и нашивках, но люди поговаривали, что это нацбат откуда-то из Центральной Украины.
До этого в селе благодаря тому, что оно находилось чуть в стороне, было спокойно, хотя в двадцати километрах недавно начались бои. И военных тут практически никогда не было. А сейчас фронт начал двигаться, и их появилось великое множество. Хотя этих нацбатовцев — немного, десяток человек, не больше. «Ну, оно и село маленькое», — думала мама Саши.
На улице раздался рев. Сначала женщина подумала, что трактор, но потом вспомнила, что они не так звучат. С левой от дома стороны улицы вылетел бронетранспортер. На нем был красно-черный флаг, а посередине какие-то непонятные символы. Мальчишки бросились врассыпную, чтобы БТР не наехал на них.
Сашка подбежал к своему дому, остановился и повернулся. Военная машина остановилась прямо там, где они стояли с ребятами. На броне было несколько человек в форме, в масках и с оружием. Один из них несколько раз выстрелил в воздух. Мальчишки, отбежав от боевиков на приличное расстояние, завороженно смотрели на них. Страх появился, когда этот солдат направил автомат в их сторону, и медленно водил стволом, словно выбирая жертву.
Мама Саши в ужасе выбежала на улицу, схватила сына в охапку и скрылась в своем дворе. Другие ребята тоже убежали.
Военный рассмеялся. БТР резко тронулся с места и, бросая из-под колес щебень и черную землю, уехал в сторону центра села.
Камуфляж позволял оставаться ему незаметным в серой весенней посадке. Он уверенно и быстро двигался по коридору из деревьев, скрывавших его от чужих глаз. По обе стороны раскинулись широкие плодородные поля. Насыщенный темный чернозем и грозовое серое небо разделяла тонкая, едва заметная полоса. Тучи еще сдерживали дождь, поэтому Медный старался пройти как можно большее расстояние по относительно сухой земле.
Приходилось соблюдать осторожность, останавливаться и прислушиваться к окружающим звукам, высматривать вдалеке возможное движение. Противник мог быть где угодно. Егору не было страшно. При себе у него было все необходимое для ведения боя. А если придется расстаться с жизнью… Он давно уже расстался с ней. По крайней мере, убеждал себя в этом. Ребенок далеко, любимая женщина тоже, мать похоронил несколько лет назад. И ничего, кроме войны, в этой жизни у Медного не осталось. Надо было держаться хотя бы за нее…
Будь день солнечный, он ни за что не пошел бы на задание. Но серость, мгла, темнота ему помогали. Он очень хорошо это чувствовал, будто бы управлял этой стихией.
Почуяв неладное, он прижался к земле, припал к дереву и стал частью серой с темными прожилками коры. Гудела техника. Твою ж дивизию! Сейчас его захреначат. Медный, ожидая появления танков или бронетранспортеров на проселочной грунтовке, достал гранаты. Помирать, так с музыкой — да не одному. Он затаил дыхание, аккуратно, без лишних движений осматривая все, до чего дотягивался взор. Шум машины затих. Наверняка вычислили его, заметили. Еще мгновение — и дадут очередь из пулеметов. Но этого не произошло. А спустя время он заметил в поле трактор, вокруг которого бегал мужичок. Он залез в кабину, снова заработал мотор. Сельхозтехника продолжила свой путь.
«Ну и ладно, в другой раз воевать будем», — подумал Егор, убирая гранаты.
Медный энергично направился дальше, стараясь не задевать веток под ногами. Он был выносливым и работоспособным.
Вдруг машинально поднял голову и сквозь молодую зеленую поросль заметил дрон. Беспилотник летел достаточно высоко, но медленно. Егор вскинул было автомат — да передумал. Если собьет аппарат, то тем самым обнаружит себя. Он аккуратно пошел дальше.
Начало моросить. Мелко и приятно. Медный надеялся, что ливень все-таки не начнется, но темное тяжелое небо с каждой минутой убеждало его в обратном. Возвращаться назад будет намного сложней. Если вообще будет этот путь назад.
Ветер сегодня отдыхал, поэтому было не так холодно. К тому же из-за быстроты передвижения стало жарко. Вдобавок было жарко еще и от чувства близкой опасности, но Егор умел в себе это подавлять.
Дорога, укрытая деревьями, резко повернула вправо. Медный вторил ей, перейдя на легкий бег. Вскоре перед ним возник поросший кустарниками овраг, а на другой его стороне — деревня. Он оказался в тылу украинских подразделений, стоявших через реку напротив Ленинска, который Егор столько лет защищал.
Где-то сзади, далеко, загромыхало. Он прислушался. Артиллерия. Снова начался бой. Ну что ж, у него своя задача. Прогремел гром, дождь усилился. Потемнело, время к вечеру.
Медный осторожно высунулся из древесного коридора, которым шел не один час, оценил обстановку, прислушался, потянул носом воздух. Вроде бы все чисто. Можно идти дальше.