Мариза судорожно вздохнула.
— Я знаю, что должна показать это Конклаву, — ответила она. — Но Конклав знает о существующей связи между Джейсом и Джонатаном. И поэтому охотится на них обоих. Они убьют Джейса, если найдут его. Однако, хранить информацию при себе, несомненно, государственная измена. — Она опустила голову. — Я решила, что если расскажу Братьям, то еще смогу перенести это. Но теперь выбор о том, показывать карту Конклаву или нет, за вами. Я… Я не смогу взять на себя это бремя.
Захария выдержал длительную паузу. Затем его голос тихо прозвучал в ее голове:
— Твоя карта показывает, что твой сын все еще жив. Если ты отдашь ее Конклаву, то не думаю, что это сильно им поможет, кроме того, что они узнают о быстроте их передвижения и невозможности отследить их маршрут. А они уже это знают. Так что, держи карту при себе. Пока я ничего им не скажу.
Мариса изумленно посмотрела на него:
— Но… ты же служишь Конклаву…
— В свое время я тоже был Сумеречным Охотником, как и ты. И жил, как ты. И также были те, кого я достаточно любил, чтобы ценить их благополучие выше чего-либо на свете: любой клятвы, любого долга.
— А у вас… — колебалась Мариза. — У вас когда-нибудь были дети?
— Нет. Ни одного.
— Мне жаль.
— Не нужно об этом сожалеть. И не позволяйте страху за Джейса мучить вас. Он Герондейл, а они те, кто выживают…
Что-то заставило Марису огрызнуться:
— Он не Герондейл. Он Лайтвуд. Джейс Лайтвуд. Он мой сын.
Возникла долгая пауза.
— Тогда я не подразумеваю иного, — ответил Брат Захария. Он разомкнул свои худые руки и отступил. — Однако кое в чем вы должны отдавать себе отчет. Если Джейс появится на карте дольше нескольких секунд, вы обязаны сообщить Конклаву. Вы должны принять такую возможность.
— Не думаю, что я смогу это сделать, — ответила она. — Они пошлют за ним охотников. Заманят его в ловушку. А он всего лишь мальчик.
— Он никогда не был всего лишь мальчиком, — сказал Захария и повернулся, чтобы выскользнуть из комнаты.
Мариза не смотрела ему вслед.
Она вернулась к наблюдению за картой.
«Саймон?»
Спокойствие распустилось в его груди подобно цветку. Голос Клэри, неуверенный, но знакомый, заполнил его голову. Он осмотрелся. Изабель все еще спала. Полуденный свет обрамлял края занавески.
«Ты проснулся?»
Он перевернулся на спину, уставившись в потолок.
«Конечно, я проснулся».
«Ну, я не была уверена в этом. У нас время идет на 6–7 часов вперед. Здесь уже село солнце».
«В Италии?»
«Мы сейчас в Праге. Здесь весьма мило. Есть большая река и полно зданий со шпилями. Издалека схожа с Идрисом. Хотя, здесь прохладно. Холоднее, чем дома».
«Хорошо. Хватит с меня прогноза погоды. Ты в безопасности? Где Себастьян и Джейс?»
«Они со мной. Хотя, я отошла от них ненадолго. Я сказала им, что хочу побыть наедине с панорамой моста».
«Значит, я — панорама моста?»
Она рассмеялась, или, по крайней мере, он почувствовал нечто подобное в своей голове — слабый, нервный смех.
«У меня мало времени. Хотя, они вроде бы ничего не подозревают. Джейс… Он — точно нет. С Себастьяном труднее. Я не думаю, что он мне доверяет. Вчера я обыскала его комнату, и там нет ничего — на самом деле, ничего — что помогло бы понять, что они задумали. Прошлой ночью…»
«Что?»
«Ничего». Странно, как она может быть в его голове и он мог до сих пор чувствовать, что она что-то недоговаривает. «У Себастьяна в комнате шкатулка моей мамы. С его детскими вещами. Я не понимаю, зачем она ему».
«Не трать своё время на то, чтобы понять Себастьяна», сказал ей Саймон. «Он не стоит этого. Выясни, что они собираются делать».
«Я пытаюсь». Её голос казался раздражительным. «Ты все еще у Магнуса?»
«Ага. Мы перешли ко второй фазе нашего плана».
«Правда? А какая была первой?»
«Фаза один: сидеть за столом, есть пиццу и спорить».
«А вторая? Сидеть за столом, пить кофе и спорить?»
«Не совсем». Саймон сделал глубокий вдох. «Мы призвали демона Азазеля».
«Азазеля?» Её ментальный голос подскочил и Саймон чуть не зажал уши. «Так вот к чему был тот глупый вопрос о Смурфиках. Скажи мне, что ты шутишь».
«Нет. Это долгая история». Он расписал ей все так, как мог, наблюдая за дыханием Изабель, наблюдая, как свет снаружи становится ярче. «Мы думали, что он сможет помочь нам найти оружие, которое способно ранить Себастьяна, не причиняя вреда Джейсу».
«Да, но… вызов демона?», Клэри не звучала убежденной. «И Азазель не простой демон. Я здесь наедине с командой Зла. Вы — Команда Добра. Имейте это в виду».
«Ты ведь знаешь, что всё не так просто, Клэри».
Ему показалось, что он ощутил её вздох: поток воздуха коснулся его кожи, поднимая волоски сзади на его шее.
«Я знаю».
Города и реки, — думала Клэри, отнимая пальцы от золотого кольца на её правой руке и отворачиваясь от вида Карлова моста, возвращаясь к Джейсу и Себастьяну.
Они были на другой стороне старого каменного моста, указывая на что-то, что она не могла видеть. Вода металлического цвета беззвучно плескалась об опоры моста; небо было того же оттенка, испещрённое чёрными тучами. Ветер бился об её волосы и пальто, пока она шла через мост к Себастьяну и Джейсу.
Они вновь пошли все вместе, оба парня тихо переговаривались; она могла бы присоединиться к разговору, если бы захотела, как ей показалось, но в городе была какая-то красота: его шпили поднимались и исчезали вдалеке в тумане, что заставило ее молчать, наблюдать и думать про себя.
Мост выходил на мощённую булыжниками улицу, на которой выстроились в линию магазинчики для туристов, лавки, торгующие кроваво-красными гранатами и большими золотыми кусками Польского янтаря, тяжёлым богемным стеклом и деревянными игрушками. Даже в этот час, рекламщики стояли снаружи возле ночных клубов и протягивали бесплатные листовки, обещающие тебе дисконт на напитки; Себастьян жестом нетерпеливо позвал их в сторону, выражая своё недовольство на чешском.
Людская давка ослабла, когда улица вышла на старую средневековую площадь.
Несмотря на холодную погоду, она была полна спешащими пешеходами и киосками, которые торговали сосисками и горячим приправленным сидром.
Троица остановилась перекусить и села вокруг высокого расшатанного стола, когда огромные астрономические часы в центре площади начали бить час.
Послышался металлический лязг, когда из каждой двери в часах появились деревянные фигуры — двенадцать апостолов, объяснил Себастьян, пока фигуры наматывали круги.
— Существует легенда, — сказал он, наклонившись вперед и обхватив руками чашку горячего сидра, — что часовой мастер был ослеплен по приказу короля после того, как закончил работу над этими часами, дабы больше никогда он не смог создать красоты, подобной им.
Клэри вздрогнула и придвинулась ближе к Джейсу. Он был тихим с тех пор, как они покинули мост, как будто в глубокой задумчивости. Люди — в основном девушки — останавливались, чтобы взглянуть на него, когда проходили мимо, его волосы были яркими и неожиданными среди темных зимних расцветок Старой Площади.
— Это жестоко, — сказала она.
Себастьян провел пальцем по краю своей кружки и слизнул с него сидр.
— Прошлое — это другая страна.
— Чужая страна, — сказал Джейс.
Себастьян лениво на него посмотрел.
— Что?
— Прошлое — это чужая страна: там всё иначе, — сказал Джейс. — Это всё цитаты.
Себастьян пожал плечами и отодвинул от себя свою кружку.
— Пойдём.
Клэри ещё не допила свой сидр, но оставила его и последовала за Себастьяном, поведшим их с площади в лабиринт узких извилистых улочек.
Джейс поправил Себастьяна, подумала она.
Конечно, это было чем-то незначительным, но разве магия крови Лилит не должна была связать его и её брата так, чтобы он думал, что всё, что делает Себастьян, — правильно? Неужели это было знаком того — даже крошечным знаком — что заклинание, которое связало их, начинало исчезать? Она знала, что надеяться на это глупо.
Но иногда надежда — это всё, что у тебя есть.
Улицы становились уже, темнее. Тучи над головой полностью закрыли садящееся солнце, и старомодные газовые фонари горели тут и там, освещая туманный полумрак. Вновь пошли улицы, мощенные булыжниками, а тротуары стали такими узкими, что им пришлось идти, выстроившись в линию, словно по узкому мосту.
Только вздохи появляющихся и исчезающих в тумане пешеходов помогали Клэри не чувствовать себя так, будто она из-за искривления во времени попала в придуманный ею мир.
В конце концов, они пересекли каменную арку и оказались на маленькой площади. В большинстве магазинчиков не было света, но в одном из них он горел.
Надпись золотыми буквами гласила: «АНТИКВАРИАТ», витрина была полна старых, выставленных напоказ, бутылок с различными субстанциями, их наименования были на латинском.
Клэри удивилась, когда Себастьян направился туда. И какое применение они нашли старым бутылкам? Но ее мысль ускользнула, как только они переступили порог.
Внутри лавки горел тусклый свет, и пахло нафталином, однако каждый угол здесь был заставлен удивительным коллекционным антиквариатом или просто хламом. Прекрасные астрономические карты теснились с солонками и перечницами в виде фигурок с Часов на площади Старого города. Там были кучи древнего табака и сигарные банки, почтовые марки за стёклами, камеры восточно-германского и русского дизайна, находящийся в изумрудной тени великолепный хрустальный шар, а рядом с ним — старые окрашенные водой календари. Выше, на крепеже, висел старинный Чешский флаг.
Себастьян пробирался сквозь нагромождения хлама к прилавку, находящемуся в глубине магазина; за прилавком стоял, скрестив руки, пожилой мужчина с морщинистым и помятым, как старая простыня, лицом, которого Клэри поначалу приняла за манекена.