Саймон вспомнил, как Люк, ползая на коленях по полу, тщательно выводил эти слова черной краской, а Клэри затем дорисовала цветы вокруг надписи, но их теперь не было видно из-за погодных условий.
— Поверни налево, — сказал он, махнув рукой и едва не ударив Алека. — Магнус, мы на месте.
Потребовалось несколько глав Диккенса, прежде чем Клэри, поддавшись усталости, уснула на плече у Джейса. Находясь на грани между сном и явью, она помнила, как он отнес ее вниз и уложил в спальне, в которой она проснулась в свой первый день нахождения в доме. Он опустил занавески и закрыл за собой дверь, погружая комнату во мрак, и она уснула в тот момент, когда он звал Себастьяна в коридоре.
Ей вновь снилось замерзшее озеро, и Саймон, зовущий ее, и город, схожий с Аликанте, но здесь сторожевые башни были сделаны из человеческих костей, а каналы были полны крови.
Она проснулась запутанной в простынях, ее волосы представляли собой беспорядочную массу, а свет из окна слабо рассеивал темноту в комнате. Сначала ей показалось, что голоса за дверью комнаты ей снились, но потом их громкость стала нарастать, она подняла голову, дабы прислушаться, еще толком не освободившись от пут сна.
— Ну, братишка. — Это был голос Себастьяна, доносивший из гостиной. — Дело сделано?
Последовала долгая пауза Затем заговорил Джейс, неожиданно ровным и бесцветным голосом.
— Да.
Дыхание Себастьяна стало резким.
— А старушка? Она сделала то, о чем мы просили? Сделала Чашу?
— Да.
— Покажи ее мне.
Послышался шорох. Затем тишина.
— Слушай, забери ее, если хочешь, — сказал Джейс.
— Нет. — В тоне Себастьяна появилась возбужденная вдумчивость. — Она останется у тебя до нужного момента. Ты же сделал все для того, чтобы вернуть ее. Разве нет?
— Но это был твой план. — Было что-то в голосе Джейса, что заставило Клэри наклониться вперед и прижаться ухом к стене в отчаянном желании услышать больше. — Я сделал все, как ты хотел. Теперь, если ты не возражаешь…
— Я возражаю. — Послышался шорох. Клэри представила Себастьяна, смотрящего на него вниз с высоты дюйма, или сколько там их разделяло в росте. — Что-то не так. Я могу сказать. Я могу читать тебя, ты знаешь.
— Я устал. И там было слишком много крови. Послушай, мне нужно помыться и поспать. И… — голос Джейса замер.
— И увидеть мою сестру.
— Да, мне нужно ее увидеть.
— Она спит. Уже несколько часов.
— Мне, что, нужно твое разрешение?
В голосе Джейса появилась резкость, которая напомнила Клэри о том, как он однажды разговаривал с Валентином. Так Джейс не разговаривал с Себастьяном очень долгое время.
— Нет. — Себастьян звучал удивленным, практически застигнутым врасплох. — Полагаю, если ты хочешь ворваться в ее комнату и мечтательно глазеть на ее спящее лицо, то, пожалуйста, вперед. Я никогда не понимал, почему…
— Нет, — ответил Джейс. — Ты никогда не поймешь.
Последовала тишина.
Клэри настолько четко представила себе взгляд Себастьяна, смотрящего на Джейса, с его вечной насмешкой на лице, что на мгновение забыла, что Джейс сейчас может войти в ее комнату.
У нее было время лишь на то, чтобы броситься на кровать и закрыть глаза прежде, чем дверь открылась, впуская линию ярко-желтого света, который тут же ослепил ее. Она издала, как она надеялась, правдоподобный звук пробуждения, перевернулась, прикрывая лицо рукой.
— Что…?
Дверь закрылась. Комната вновь погрузилась во тьму.
Она могла видеть только очертания Джейса, пока он медленно двигался по направлению к её кровати, и не смогла удержать воспоминания о другой ночи, когда он пришёл к ней во время её сна.
Джейс остановился у изголовья её кровати, по-прежнему облачённый в свои утренние одежды, и в его взгляде на нее не было ни тени сарказма или отдалённости.
«Я всю ночь бродил вокруг — не мог заснуть — и поймал себя на том, что в любом случае направляюсь сюда. К тебе».
Сейчас он казался лишь наброском, тенью с яркими волосами, сияющими в свете, просачивающемся из-под двери.
— Клэри, — прошептал он. Послышался удар, и она поняла, что он упал на колени рядом с ее кроватью. Она не двигалась, но ее тело сжалось. Его голос был шёпотом. — Клэри, это я. Настоящий я.
Её веки, затрепетав, открылись, шире, и их взгляды встретились.
Клэри пристально смотрела на Джейса. Он стоял на коленях у ее кровати, и их глаза находились на одном уровне. На нём было тёмное шерстяное пальто, застёгнутое на все пуговицы вплоть до горла, где, подобно какому-то ожерелью, его кожу оплетали руны: Беззвучность, Ловкость и Точность.
Глаза у него были золотые и очень широко открыты, и она будто смогла увидеть сквозь них Джейса… её Джейса.
Того, который поднял её на руки, когда она умирала от яда Пожирателя; того, который смотрел, как она держала Саймона за руку, пока вставало солнце, тогда, на Ист-Ривер; Джейса, который рассказал ей историю о маленьком мальчике и его соколе, которого убил его собственный отец. Тот Джейс, которого она любила.
Ее сердце, казалось, вовсе остановилось. Она не могла даже вздохнуть. Его решительный взгляд был полон боли.
— Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, поверь мне.
Она верила ему.
В них текла одинаковая кровь, они одинаково любили друг друга; это был её Джейс, в той же самой мере, как её руки на самом деле были её руками, а её собственное сердце — её сердцем. Но…
— Как?
— Клэри, чшш… — она начала садиться, но он за плечи толкнул её обратно на кровать. — Мы не можем сейчас разговаривать. Мне нужно идти.
Она схватила его за рукав, почувствовав, как он вздрогнул.
— Не оставляй меня!
Он опустил голову на мгновение, когда он снова поднял глаза, его глаза были сухи, но их выражение заставило её замолчать.
— Подожди несколько минут после моего ухода, — прошептал он. — Затем незаметно поднимись ко мне в комнату. Себастьян не должен узнать, что мы вместе. Не в этот вечер. — Он поднялся, его глаза выражали мольбу. — Сделай так, чтобы он тебя не услышал.
Она села.
— Твое стило. Оставь мне свое стило.
Сомнение мелькнуло в его глазах; она терпеливо смотрела на него, а затем убрала свою руку. Через некоторое время он сунул руку в карман и достал тускло светящееся стило и вложил в её ладонь. На мгновение их кожа соприкоснулась, и она вздрогнула, только кисти рук, Джейс казался таким же мощным, как в ту ночь в клубе, когда они целовались и разрывали друг друга на части. Она знала, что он ощутил то же самое, потому что он отдернул руку и стал отступать к двери.
Она слышала его дыхание, рваное и быстрое. Он нащупал позади себя дверную ручку, и позволил себе смотреть на ее лицо до самого последнего момента, когда дверь с щелчком закрылась между ними.
Клэри сидела в темноте, ошеломлённая. Она чувствовала, что её кровь побежала быстрее в венах, и ее сердце было вынуждено работать в двойном темпе, чтобы продолжать работу.
Джейс. Мой Джейс.
Она сжала в руках стило. Было что-то в нем, эта холодная твердость, казалось, сосредотачивала и обостряла мысли.
Она посмотрела на себя. Она была одета в майку и пижамные шорты; мурашки бегали по её рукам, но не потому, что было холодно. Она поставила кончик стела на внутреннюю сторону руки и потянула его медленно вниз по коже, наблюдая, как Бесшумная руна появляется на ее бледной, покрытой венами, коже.
Она приоткрыла дверь. Себастьяна не было, спал, скорее всего. Из телевизора доносились звуки музыки — что-то из классики; звучало пианино — любимая музыка Джейса. Она задумалась над тем, интересовался ли Себастьян музыкой или каким-либо другим искусством. Ведь это так по-человечески.
Несмотря на свою озабоченность о том, куда он пошел, ноги несли ее к кухне, а потом через гостиную, она лихо поднялась вверх по стеклянной лестнице, шагая бесшумно, когда она достигла вершины, то побежала по коридору в комнату Джейса.
Когда она дернула за дверь и скользнула внутрь, дверь захлопнулась за ней. Окна были открыты, и через них она могла видеть крыши и изогнутый кусочек Луны — идеальная Парижская ночь. Ведьмин огонь Джейса лежал на ночном столике возле его кровати. Он горел тусклым светом, разрушая темноту комнаты. Этого было достаточно, чтобы Клэри видела Джейса, стоящего между двумя длинными окнами.
Он скинул длинный черный плащ, который лежал в неестественной позе у его ног. Она сразу поняла, почему он не снял его, когда зашел в дом, почему он держал его застегнутым на все пуговицы до горла. Потому что под ним на нем были только серая рубашка на пуговицах и джинсы — и они были липкими и пропитанными кровью. Части рубашки были в лентах, как если бы они были разрезаны очень острым лезвием. Его левый рукав был свернут, и его предплечье было перевязано белой повязкой, ему необходимо сменить её, она уже пропиталась кровью по краям. Его ноги были босыми, ботинки отсутствовали, и пол, где он стоял, был забрызган кровью, как алыми слезами.
Она с щелчком положила стило на его тумбочку.
— Джейс, — мягко сказала она.
Ей вдруг показалось, что между ними было огромное пространство, что они стояли в разных концах комнаты, и что они не соприкасались. Она начала подходить к нему, но он поднял руку, чтобы остановить ее.
— Не надо, — ответил он надломившимся голосом.
Затем его пальцы прошлись по пуговицам на рубашке, расстегивая их одну за другой. Он пошевелил плечами, и окровавленная одежда упала с его плеч на пол.
Клэри уставилась.
Руна Лилит всё ещё была на том же самом месте — прямо над его сердцем — но теперь вместе со сверкающей красно-серебряной обуглившейся полосой, будто бы по коже прошлись прибором для выжигания. Она невольно подняла руку к ее груди, пальцами проводя по ее сердцу. Она могла чувствовать его биение, сильное и быстрое.
— Ох.
— Ага. Ох, — сказал Джейс ровно. — Клэри, это не продлится вечно. Я имею в виду, что я пришел в себя. Я буду самим собой, пока руна не заживет.