Она уставилась на него.
— Ты не в своем уме.
— Это из Библии, — сказал он. — Песнь Соломона. «Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! Пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей». — Его пальцы коснулись её горла, сжав цепь в том месте, где находилось кольцо Моргенштернов. Она заволновалась, что он может переломать ей трахею. — «Я сплю, а сердце мое бодрствует; [вот], голос моего возлюбленного, который стучится: отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя».
Кровь капала ей на лицо.
Она заставляла себя быть спокойной, её тело гудело от напряжения, когда его рука соскользнула с её горла, по бокам к её талии. Его пальцы скользнули внутрь за пояс её джинсов. Его кожа была горячей, обжигающей; она могла почувствовать, как он хотел ее.
— Но ты же не любишь меня, — сказала она.
Её голос был тонким: Себастьян выбил весь воздух из её лёгких. Клэри вспомнила слова матери: Себастьян не испытывает настоящих эмоций. Её мысли были кристально ясными, и она молча возблагодарила эйфорию от драки, за то, что она держала её сосредоточенной, в то время как Себастьян вызывал у неё непреодолимое отвращение своими прикосновениями.
— А тебя вообще не волнует, что я твой брат, — сказал он. — Я знаю, что ты испытывала к Джейсу, даже когда думала, что он твой брат. Ты не можешь мне лгать.
— Джейс лучше тебя.
— Никто не может быть лучше меня.
— Он обнажил в усмешке свои белые зубы, испачканные кровью.
— «Запертый сад — сестра моя, невеста», — произнес он. — «Запечатанный колодец, закрытый источник». Но уже не такой закрытый, не так ли? Джейс позаботился об этом.
Он начал возиться с пуговицей на её джинсах и она, воспользовавшись тем, что он отвлёкся, сумела ухватить нехилый треугольник разбитого стекла с пола и вонзить зубчатый край ему в плечо. Стекло порезало её пальцы, заставив их разжаться.
Он вскрикнул, дёрнувшись назад, но больше от удивления, нежели от боли: одежда защитила его. Она сильнее всадила стекло, только в этот раз ему в бедро, и, когда он попятился назад, она заехала ему другим локтём в горло. Он отошёл в сторону, она перевернулась, подогнав его под себя, и выдернула окровавленный сколок из его ноги. Она поднесла осколок к пульсирующей вене на его шее… и остановилась.
Он смеялся. Он лежал под ней и смеялся, а его смех отдавался вибрацией в её теле. Всё его тело было в крови — её крови, капающей сверху на него, а его кровь была там, где она оставила порезы, его серебристо-белые волосы были перепачканы. Его руки свободно располагались по бокам от него, вытянутые, как крылья разбившегося ангела, падшего с небес.
Он произнес:
— Убей меня, сестренка. Убьешь меня — убьешь Джейса.
Она бросила осколок вниз.
Глава 20. Дверь в Темноту
Клэри раздосадовано закричала, когда осколок разбился об деревянный пол в дюйме от горла Себастьяна. Она чувствовала, как она смеётся под ней.
— Ты не можешь это сделать, — произнес он. — Ты не можешь убить меня.
— Иди к черту, — прорычала она. — Я не могу убить Джейса.
— То же самое, — сказал он и, сев настолько быстро, что она даже не увидела этого движения, треснул её по лицу с такой силой, что отправил скользить по полу, сплошь усыпанному битым стеклом.
Её плавность была невозможна, когда она ударилась об стену и закашлялась кровью. Она уткнулась лицом в своё предплечье, вкус и запах её собственной крови был повсюду: тошнотворный и металлический.
Через секунду рука Себастьяна сграбастала её за жакет, и поставила на ноги.
Она не боролась с ним. Смысл? Зачем бороться с кем-то, кто намерен убить тебя, и знает, что ты не сможешь убить его или даже серьёзно как-нибудь ранить? Такие, как он, всегда побеждают.
Она стояла неподвижно, пока он оглядывал ее.
— Могло быть и хуже, — сказал он. — Кажется, куртка смогла защитить тебя от настоящих повреждений.
Настоящих повреждений? Её тело чувствовало себя так, будто бы было по всему периметру порезано тонкими ножами. Она глянула на него сквозь ресницы, когда он подхватил её на руки.
Это напоминало Париж, когда он уносил её от демонов Данак, но тогда она была… если не благодарна, то, по крайней мере, смущена, а сейчас она просто преисполнена ненависти. Она держала себя в напряжении, пока он нёс её наверх, его обувь звенела о стекло. Она старалась забыть, что касалась его, что его рука сейчас под её бёдрами, что его руки обхватывают её спину.
«Я убью его», подумала она. «Я найду способ, и я убью его».
Он прошёл в комнату Джейса и бросил её на пол. Она, отшатнувшись, отступила назад. Он поймал её и сорвал жакет. Под ним на ней была только футболка. Она вся выглядела так, будто по ней прошлись тёркой для сыра, и вся замызгана кровью.
Себастьян присвистнул.
— Ужасно выглядишь, сестренка, — сказал он. — Иди-ка лучше в ванную и смой кровь.
— Нет, — сказала она. — Пусть они увидят меня такой. Пусть они поймут, каким способом ты заставил меня прийти с тобой.
Его рука появилась из ниоткуда и схватила её за подбородок, заставив повернуться к нему. Их лица были в дюймах друг от друга. Она хотела закрыть глаза, но отказалась оказывать ему услугу и посмотрела на него, на серебряный ободок в его глазах и кровь на его губе, где она его укусила.
— Ты принадлежишь мне, — снова произнес он. — И ты будешь на моей стороне, даже если мне придется насильно заставить тебя.
— Но зачем? — требовательно спросила она, ощущая горечь крови на языке. — Какое тебе до меня дело? Ты не можешь убить Джейса, но с легкостью убьешь меня. Почему ты просто это не сделаешь?
Всего на момент его глаза стали далёкими и застывшими, как будто он видел то, чего не видит она.
— Этот мир сгорит в адском огне, — ответил он. — Но вы с Джейсом будете в безопасности. Я избавлю вас от пламени, если только ты будешь поступать так, как я скажу. Этой милости я больше никого не удостою. Неужели ты не понимаешь, как глупо от этого отказываться?
— Джонатан, — ответила она. — Ты, что, не понимаешь, что невозможно заставить меня сражаться на твоей стороне, когда ты мечтаешь спалить мир дотла?
Его глаза вновь сфокусировались на её лице.
— Но почему? — звучало по-настоящему жалобно. — Почему этот мир так дорог для тебя? Ты ведь знаешь, что есть и другие. — Его собственная кровь по сравнению с его совершенно бледной кожей была такой ярко-красной. — Скажи, что любишь меня. Скажи мне, что ты любишь меня и будешь сражаться со мной.
— Я никогда не полюблю тебя. Ты ошибался, когда говорил, что мы одной крови. Твоя кровь — яд. Демонический яд.
Она выплюнула последние слова.
Он только улыбнулся, его глаза потемнели. Она почувствовала жжение на своём предплечье и подпрыгнула прежде, чем поняла, что это стило: он вырисовывал иратце на её коже. Она продолжала ненавидеть его даже тогда, когда боль исчезла. Его браслет позвякивал на запястье, пока он мастерски двигал рукой, завершая руну.
— Я знала, что ты солгал, — неожиданно сказала она.
— Я говорил так много лжи, дорогая, — ответил он. — Что конкретно ты имеешь в виду?
— Твой браслет… — ответила она. — «Acheronta movebo». Это не означает «Всегда доверяйте тиранам». По латыни это «sic semper tyrannis». Это слова Вергилия. «Flectere si nequeo superos, Acheronta movebo». «Коль богов небесных не склоню, то Ахеронт всколыхну я».
— Твой латинский лучше, чем я думал.
— Я быстро учусь.
— Недостаточно быстро. — Он отпустил её подбородок. — А теперь иди в ванную и умойся, — сказал он, подтолкнув её. Он схватил с постели церемониальное платье её матери и швырнул его ей в руки. — Время идет, и мое терпение на исходе. Если не выйдешь через десять минут, я сам приду за тобой. И поверь мне, что тебе это не понравится.
— Умираю с голоду, — сказала Майя — Такое чувство, будто я не ела несколько дней. — Она потянула за дверцу холодильника и заглянула внутрь. — Ой, фу.
Джордан подошел сзади, обнимая ее и прижавшись к ее затылку.
— Мы можем заказать еду. Пиццу, тайскую или мексиканскую кухню — все, что пожелаешь. Все, что стоит не больше двадцати пяти долларов.
Она со смехом развернулась в его объятьях. На ней была одна из его футболок; даже для него она была большевата, а на ней свисала практически до колен. Ее волосы были собраны в узел на затылке.
— Транжира, — произнесла она.
— Для тебя я буду кем угодно. — Он поднял ее за талию и усадил на один из стульев у стойки. — Можем заказать тако.
Он поцеловал ее. У его губ был сладкий мятный привкус зубной пасты.
Она ощутила дрожь по всему своему телу от его прикосновений, которая начи лась в основании позвоночника и разбегалась по всем нервным окончаниям. Она хихикнула ему в губы, обнимая его за шею.
Резкий звон прервал гул в ее крови, а Джордан отстранился, нахмурившись.
— Мой телефон. — Придерживая ее одной рукой, второй он шарил позади себя на стойке, пока не наткнулся на мобильный. Он перестал звонить, но он все равно его взял, нахмурившись. — Это Претор. Претор никогда не звонит, ну, или очень редко. Только в случае смертельной важности.
Майя вздохнула и откинулась назад.
— Ответь.
Он кивнул, поднося трубку к уху.
Его голос отдавался мягким бормотанием на задворках ее сознания, когда она спрыгнула со стойки и пошла в сторону холодильника, к которому были пришпилены меню еды по вызову. Она листала их, пока не отыскала меню местного ресторана тайской кухни, которую она любила, и развернулась с ним в руке.
Джордан сейчас стоял посреди гостиной с белым лицом, забыв о телефоне в своей руке. Майя могла слышать металлический, далекий голос из трубки, который звал его по имени. Майя бросила меню и кинулась к нему через комнату.
Она забрала телефон из его руки, оборвала вызов, и положила его на стойку.
— Джордан? Что случилось?