Шейн выругался, что при нормальных обстоятельствах заставило бы ее покраснеть, и ударил по тормозам. Так или иначе, он сумел не задеть ни одного из бегущей, кричащей толпы, которая разделилась и обтекала машину, рассыпаясь в темноте во всех направлениях. Шейн остановил катафалк в парке и убрал свои руки с руля. Они дрожали. Он смотрел на них в течение секунды, затем встряхнулся и выхватил один из колов у Клер.
— Оставайся со мной, — сказал он. — Я серьезно. Рядом со мной.
Она кивнула. Шейн глубоко вздохнул и вышел из машины, и она выскользнула за ним, в то время как он побежал к задней части автомобиля и открыл люк, чтобы забрать черный холщовый мешок.
— Надеюсь, что это не ее косметичка, — сказал он, повесив сумку на плечо и захлопнув дверь. — Пошли.
Люди всё еще выходил. Клер заметила, что большинство из них, казалось, были в порядке, просто взволнованы, но были несколько человек, которые, казалось, могли быть ранены. Может, такое чувство складывалось из-за общей паники толпы — трудно сказать. Она надеялась на это.
Она слышала приближающийся вой сирен, и у нее было время подумать, что Ханна будет очень сердита на них, но потом было слишком поздно для второй мысли. Шейн двигался против потока людей, направляясь внутрь, и она обещала оставаться с ним.
Она сдерживала обещания.
Кто-то врезался в Шейна, когда тот проходил через дверь, и он, шатаясь, отступил на шаг, потом схватил кого бы то ни было и рывком вытащил на улицу. Моника Морелл. Она выглядела точно такой же напуганной, как и все остальные выбегающие из здания, а потом, когда она поняла, кем был тот, кто схватил ее за руку, она посмотрела… с облегчением. «Облегчение?» — подумала Клер. В самом деле? Потому что Шейн и Моника сделали противостояние кошек и собак милой шалостью.
— Коллинз, — сказала Моника, и посмотрела назад. — Дженнифер еще там. Я думаю, что… Я думаю, что она еще там. — Она дрожала, и, казалось, что она замерзла в своем красно-белом миниплатье.
Нет, оно не было красно-белым. Оно было белым. Клер открыла рот, понимая, чем был весь этот красный цвет, и остро взглянула на Шейна. Он смотрел на Монику с весьма странным выражением — жалость, смешанная с отвращением. Но в основном жалость. Это было почти беспокойство.
— Что случилось? — спросил он. Она не ответила, поэтому он встряхнул ее, не слишком нежно. — Моника, прекрати. Что случилось?
— Все шло хорошо, а потом ребята из Эпсилон Эпсилон Каппа зажгли. Все были пьяные и сумасшедшие, начали кричать о драке и о том, как они надерут кому-то задницу. Они начали крушить всё вокруг.
Шейн перешел от обеспокоенности к ярости.
— И всё?
— Нет! Нет, их… их последовали. — Моника судорожно сглотнула. Она выглядела бледной и напуганной. — Пришли вампиры. Я думаю, что задница, которую они надрали, принадлежала одному из них. Это было отвратительно. И становится еще хуже. — Она посмотрела на руку Шейна на ее руке, и вернула немного уверенности старой Моники. — Кто сказал, что ты можешь спустить всех плохих копов на меня, Коллинз? Убери свою амбициозную задницу с дороги!
Он не отпустил.
— Ты видела Еву?
— Маленькая Мисс Готическая Принцесса была вместе с какой-то цыпочкой. Она… — Моника посмотрела через плечо. — Я не знаю. Все бежали. Я не увидела, куда она ушла. — Шейн отпустил ее. Взамен, Моника сама схватила его. — Эй, — сказала она. — Найди Дженнифер. Я не видела, чтобы она выходила. Она была прямо за мной. Я так думаю.
Шейн сказал:
— Отпусти или потеряешь пальцы, — и она отпустила, мгновенно, отступая назад и обнимая руками себя за плечи — для тепла, не для вызова. Шейн обернулся и протянул руку. Клер взяла ее.
— Готова?
— Наверно.
— Будь осторожна.
Приближающийся вой сирен означал, что помощь приближается, но Клер знала — Шейн не собирался ждать. И она тоже не хотела ждать. Был настоящий страх в крике Евы. Они побежали вперед, внутрь склада. Внутри пахло дымом — не дымом от горящей изоляции, но чем-то вроде дыма от кальяна, который сильно нравился студентам колледжа. От дыма у Клер заслезились глаза. Огни вечеринки всё еще горели, переливаясь всеми видами цветов и узоров, сверкая белым каждые несколько секунд. Музыка по-прежнему громыхала — ди-джей оставил композиции включенными, а сам спрятался за консоль в углу. Клер чувствовала вибрацию в ее костях, и ее уши мгновенно заложило уши. Она все ещё могла слышать, но это было все равно, что слушать через наушники. Несколько человек были слишком напуганы, чтобы прорвать к двери; она заметила, что они прячутся за колонками или сбиваются у стены в кучку, стараясь сделать вид, что всё это не происходит. Обычная стратегия Морганвилля.
В этом странном освещении было трудно разобрать детали, но никто из них не был одет в готическом стиле Евы. «В основном, ребята из колледжа», — подумала Клер. — «Что ж, они осознают значимость своего обучения сегодня вечером». На полу склада лежали тела. Они не двигались. У некоторых из них были очень, очень бледные лица, и широко раскрытые глаза, и по-прежнему открытый рот в беззвучном крике. На их шеях были следы укусов.
Внизу также были несколько вампиров — таких же бледных, но с колами в их груди, что не обязательно означает, что они были мертвы, только ранены. Но был один, кто, безусловно, был мертв потому что — и Клер пришлось подавить рвотный рефлекс — его голова отсутствовала. В его сердце также был кол. Ей показалось, что она увидела голову в нескольких шагах от него в углу, но она ни за что не собирается подходить поближе, чтобы убедиться. Она была благодарна, что Шейн ушел прочь от всего этого, направляясь в коридор, со стороны которого доносились волны грохочущей музыки. Было все еще слишком громко, чтобы говорить. В вспышках света, Клер увидела мазки крови на стенах.
Коридор вел в другую большую комнату, и музыка здесь не была достаточно громкой, чтобы заглушить крики. Или шум драки. Шейн остановился, расстегнул молнию на сумке и достал арбалет. Он сунул серебряный кол, который он уже сжимал, в карман джинсов, зарядил арбалет, между зубами зажал еще одну стрелу и кивнул Клер следовать за ним. Она кивнула в ответ. Когда они завернули за угол, они увидели источник шума. Группа людей плотно сжалась в углу, в основном, съежившись, но некоторые из них были большими, выглядящими пьяными членами братства, которые призывали к драке и разбивали деревянные ящики над головами вампиров, которые приближались к ним. Освещение здесь было тусклым, грязные лампы дневного света, мерцающие, как сумасшедшие, но как-то Клер удалось разглядеть, что случилось дальше с высокой четкостью, словно в замедленном движении. Мужчина-вампир — молодо выглядящий, с длинными светлыми волосами, завязанными в конский хвост, в черной кожаной куртке — схватил одного из парней братства (кем он был, она поняла по одетой на нем футболке EEK[1]) и оттащил его от других. Мальчик был по футбольному большим, но стройный вампир поднял его прямо с земли за шею, глядя на него, как он борется и пытается закричать.
Затем вампир сказал:
— Ты думаешь, что можешь бросить нам вызов и выжить? Как ты думаешь, кем ты являешься, мясо? Это наш город. Он всегда был нашим. Ты должен заплатить за свое неуважение.
И тогда он сжал кулак и раздавил парню большое, мускулистое горло, смяв словно лист бумаги.
Шейн вскинул арбалет вверх почти так же быстро, и выстрелил. Стрела попала вампиру в спину, с левой стороны, как раз в мертвую точку его сердца. Два мертвых тела упали на пол одновременно. После этого все вампиры повернулись к Шейну и Клер. Шейн зарядил вторую стрелу и бросил сумку между ними двумя. Клер не нужны были никакие инструкции — она села на корточки пошарила внутри мешка. Никакого дополнительного арбалета, к сожалению, но множество стрел, которые она достала, и два флакона серебристой жидкости — нитрата серебра.
Клер протянула Шейну еще одну стрелу, втиснув ее между зубами, и отвинтила крышку на одной из пробирок.
Вампиры не казались ей знакомыми, в любом случае, она не следит за каждым кровососом в Морганвилле; она подумала, что это, вероятно, одни из тех, кем Амелия была обеспокоена, кто не принимал достаточно хорошо новые городские указы о человеческих правах. Ну, вампирам нравилось приказывать, без сомнения. И не нравилось, когда им бросали вызов. «Я только что увидела, как умирает парень», — подумала она, но тут же отбросила эту мысль, заблокировав ее, потому что мысли о нем сейчас бы не помогли. Совсем.
— Ева! — Завопила она. — Ева Россер!
Откуда-то с дальнего края человеческой толпы, она увидела очень белое лицо, повернувшееся в их сторону, под гладкой шапкой черных волос. Ева ничего не сказала, но на это и не было времени, потому что вампиры наступали на них.
Шейн выстрелил один раз, поразив одного из пятерых, и пока он перезаряжал, Клер выплеснула содержимое флакона на оставшихся четверых. Там где нитрата серебра попадал на кожу вампира, она шипела и пузырилась, как кислота. Это остановило, по крайней мере, одного, и замедлило остальных на достаточное для Шейна время, чтобы произвести еще один выстрел.
Стрела пролетела большое расстояние, когда вампир отбил стрелу в воздухе и ринулся на них.
Клер нырнул в одну сторону, Шейн в другую; он упал на пол и покатился, вскочил на колени, и перезарядил еще одну стрелу как раз во время, чтобы пустить ее прямо в грудь вампира, когда он бросился к нему. Но он всё-таки добрался до него, и Клер, с быстро колотящимся сердцем, открыла другой флакон нитрата серебра, но Шейн перекатился еще раз, оказавшись вне пределов досягаемости, и вампир рухнул на пол, прежде чем он смог схватить его.
Двое других по-прежнему борющихся, были женщины — одна примерно физического возраста ее мамы, с седыми прядями в ее длинных волосах, худощавая, с неприятным лицом.
Другая выглядела едва ли старше самой Клер, с короткими рыжими волосами и круглым лицом, что выглядело бы довольно мило, если бы не горящие глаза и острые зубы. Обе уже обожглись нитратом серебра, и они не спешили получить очередную дозу, но Клер поняла, что Шейн был отделен от арбалетных стрел, и она оставила остальные в мешке, в десяти футах от нее.