Преодолев голос инстинкта самосохранения, предлагающий попытаться уклониться или отскочить назад от занесенного над головой смертоносного куска металла, Лунин сделал еще один короткий шаг вперед и, зажмурившись от страха, ударил Смотрова лбом в окровавленное лицо. Выроненный лом больно ударил Лунина по ноге, но Илья, не обращая внимания ни на эту боль, ни на гудящую после столкновения со Смотровым голову, вновь обрушил на своего противника стальной ящик, а после того, как Смотров с отчаянным криком упал, сам рухнул на него, и, придавив к полу, продолжал наносить беспорядочные удары в сперва еще хрипевшее, а затем и вовсе затихшее обмякшее кровавое месиво.
Спасло Смотрова лишь то, что организм Лунина не выдержал столь мощного выброса адреналина в кровь, и на какое-то время следователь потерял сознание. Очнулся Лунин от резкой боли в окровавленном ухе. Смотров, отчаявшийся выбраться из-под тяжелой туши, с силой укусил Илью за ухо. Не до конца понимая, где он и что с ним происходит, Лунин отвесил лежащему под ним человеку еще одну оплеуху, от которой тот дернулся и вновь затих.
Илья тяжело сел на пол, и, прислонившись к стене сарая, с трудом огляделся. Стальной лом, не сумевший помочь своему владельцу, валялся, перегораживая вход в сарай. Совсем рядом лежал чуть приоткрытый металлический ящичек. Одна из сережек почти выпала из него и теперь висела на бортике, зацепившись за его край застежкой. Илья встал на четвереньки и подполз к коробке. Он аккуратно положил сережку внутрь и закрыл крышку. Удовлетворенная улыбка скользнула по его лицу. Так лучше. Так гораздо лучше. Вещественные доказательства должны храниться в порядке.
Лунин с трудом встал и направился к стеллажам. На одной из полок он довольно быстро обнаружил моток крепкой веревки. Решив не экономить и на всякий случай отбросив лом подальше в сторону, он обмотал Смотрова найденной веревкой с головы до ног, потратив на это последние силы.
Выйдя во двор, Лунин подставил лицо еле пробивавшемуся сквозь облака солнцу и улыбнулся. Нащупав в кармане смятую пачку сигарет, Илья кое-как нашел целую и сунул ее в рот. Постояв так некоторое время, он выплюнул сигарету под ноги и пошел в беседку. Там, усевшись на лавочку, он достал удачно уцелевший телефон и начал звонить. Звонков Лунин сделал всего два. Сперва он набрал номер Шубина, которого, вкратце объяснив происшедшее, попросил прислать оперативную группу и скорую. Затем, немного поколебавшись, позвонил Хованскому. Тот, выслушав усталый, сделанный не по форме доклад, удовлетворенно хмыкнул и неожиданно заявил:
— А знаешь, Илья, я в тебе и не сомневался. Да. А ты думаешь, иначе отправил бы я тебя в эту командировку? Я чуял, что из этого что-то выйдет. Погонами чуял, а погоны, они, сам знаешь, никогда не врут. Я так думаю, Илюша, и тебя скоро новые погоны ждать будут.
Лунин промолчал. Судя по всему, его новая жизнь уже начиналась, однако радости по этому поводу он никакой не испытывал.
— Алло, Илюша, ты как там? — обеспокоился Дмитрий Романович.
— Все нормально, устал немного, — отозвался Лунин, — я вам позже еще раз наберу. Хорошо?
Он нажал отбой, не дожидаясь ответа полковника. Где-то вдалеке слышался постепенно приближающийся гул сирены. Вскоре к нему присоединился еще один.
В родном Среднегорске опергруппа так быстро не приезжала. В областном центре вообще быстрее чем за полчаса на вызов не приезжал никто. В какой-то степени быстрое прибытие считалось даже чем-то неприличным. И полиция, и врачи словно давали время сделавшим звонок гражданам одуматься и самостоятельно решить все свои проблемы, чем те порой и занимались в меру своих сил и разумения. Порой после этого действительно у врачей работы становилось меньше, зато прибавлялось у похоронных агентов, однако те, по странному стечению обстоятельств, в отличие от врачей и полицейских, на переработку никогда не жаловались и были всегда рады новым клиентам.
Первой к покосившейся ограде подъехала «скорая». Вышедшие из микроавтобуса два немолодых медика с опаской остановились у калитки, не торопясь проходить во двор. Илья вышел из беседки, сделал несколько шагов им навстречу, врачи испуганно попятились. Лунин недоуменно посмотрел на них и запоздало представил, как он выглядит со стороны. Здоровенный детина в мятой грязной одежде с разбитыми в кровь руками.
— Я следователь, — он старался говорить спокойно, однако голос почему-то предательски гульнул вверх и выдал визгливую трель, — сейчас, минуточку.
Дрожащие руки никак не могли справиться с заевшей застежкой молнии внутреннего кармана куртки, в котором лежало удостоверение.
— Не двигаться, руки в гору, — грубый оклик подстегнул Лунина, и он, сильнее дернув застежку, оторвал собачку.
Рядом с врачами появились двое патрульных. Их машины не было видно, очевидно, они остановили ее немного не доезжая до калитки.
— Я следователь следственного комитета майор Лунин! — чувствуя всю абсурдность происходящего, выкрикнул Илья и потянулся второй рукой к отвороту куртки, чтобы открыть наконец непослушный карман.
Стоявший ближе к нему совсем молодой патрульный вскинул автомат и щелкнул затвором.
— Не двигаться, я сказал! — испуганно заорал сержант.
Его испуг мгновенно передался и без того готовым бежать медикам, которые поспешили вернуться к своему микроавтобусу, и напарнику, судорожно дергающему неподдающуюся застежку на кобуре.
— Я не двигаюсь, — пробормотал Лунин и на всякий случай медленно поднял вверх руки.
В таком положении его и застал ворвавшийся во двор Шубин.
— Вы что, мать вашу, вообще охренели? — возмущенно заорал он все еще сжимающему направленный на Лунина автомат сержанту. — Убери, убери оружие, я сказал. Я тебя сам пристрелю, балбес.
Илья не знал, сыграла ли свою роль форма подполковника следственного комитета, благодаря которой вопли Шубина выглядели весьма убедительно, или же просто Константина Сергеевича в городе знали в лицо, но сержант наконец опустил автомат и вытянулся по струнке, рядом замер его напарник.
— Я опущу руки? — на всякий случай уточнил Лунин.
— Да уж сделай милость, — раздраженно бросил Шубин. — Где клиент?
— Там, в сарае, — мотнул головой Илья, — ему врач, похоже, нужен. И коробка там у входа лежит железная, пусть ее сразу возьмут.
— Чего стоите? — рявкнул на полицейских Шубин. — Тащите, кто в сарае есть, поглядим на душегуба. Слушай, ну а ты-то как здесь, как его вычислил, я не пойму. — Он одобрительно хлопнул Лунина по ушибленному при падении плечу.
— Да так, — уклонился от ответа Илья, — чутье, наверное.
— Ну если чутье, то оно у тебя прям звериное, — рассмеялся подполковник и обернулся к стоящим у машины и наблюдающим за обстановкой во дворе врачам скорой. — А вы куда ускакали, гиппократы недоделанные? — Он требовательно махнул рукой. — Давайте сюда, живее. Сотрудника нашего посмотрите как следует.
— Да со мной все в порядке, — застенчиво улыбнулся Лунин.
— Давайте, давайте, — прикрикнул на заколебавшихся было врачей Шубин, — давление ему померьте, витаминку какую дайте. Вы врачи или так, погулять вышли?
— Подождите. — Илья решительно отстранил подошедших к нему медиков и шагнул навстречу полицейским, которые уже успели надеть на Смотрова наручники и теперь, подталкивая задержанного в спину, гнали его к Шубину. Один из патрульных, тот самый сержант с автоматом, держал под мышкой стальной ящик с сережками убитых женщин.
— Гражданин Смотров, — на этот раз голос не подвел и звучал так, как, по мнению Лунина, и должен звучать голос настоящего следователя — решительно, с небольшой мужественной хрипотцой, — вы задержаны мною, следователем по особо важным делам Луниным, по подозрению в совершении преступлений по статье сто пятая часть вторая.
— Что это? — пробормотал, с трудом поднимая разбитое лицо, Смотров, — объясните по-человечески.
— Вы подозреваетесь в совершении убийств нескольких женщин на территории города Среднегорска и соседних районов, — словно робот, чеканил слова Лунин, — на данный момент ваша вина подтверждается обнаруженными в вашем помещении предметами, принадлежавшими жертвам преступлений.
— Какие убийства? Что подтверждается? — оторопел Смотров. — Вы что несете?
— Дайте коробочку.
Лунин выдернул у полицейского железный ящик и сунул его под нос задержанному. Тот испуганно отшатнулся, ожидая нового удара.
— Вы узнаете эти предметы? — Илья сдвинул в сторону крышку и продемонстрировал содержимое Смотрову.
Тот отрицательно покачал головой.
— Не узнаете? Ну как же? Это серьги, которые вы снимали с убитых вами женщин. Вы, кстати, как их снимали, до или после убийства? Что вы молчите, Смотров? — Лунин вплотную приблизился к попытавшемуся было попятиться назад задержанному. — А еще у этих женщин были кольца. Обручальные кольца. Но их здесь нет. Так ведь?
Илья постепенно все больше распалялся. С каждой фразой, с каждым новым словом он чувствовал, как где-то внутри его все сильнее разгорается сначала маленький, но быстро становящийся все больше и больше комок ненависти.
— Колец нет, и быть их не может, верно? Конечно верно. И вы знаете это, Смотров. Потому что вы, вы, — Лунин ткнул кулаком в грудь задержанному, — заставляли этих несчастных женщин проглатывать эти кольца. Вам это доставляло большое удовольствие? Как мне сейчас?
Лунин всегда считал, что бить уже задержанного и беспомощного человека не правильно. Было в этом, на его взгляд, что-то неблагородное, неофицерское. Свое мнение, правда, Лунин всегда держал при себе, не желая нажить еще большее число недоброжелателей, чем у него и так было. Однако сам он никогда на закованного в наручники человека руку не поднимал. До сегодняшнего дня. Лунин неловко размахнулся, ему мешал ящик, который он все еще держал в левой руке, и ударил Смотрова в живот. Второй раз ударить ему помешал перехвативший его руку на замахе Шубин. Смотров скрючился, задохнувшись, но, когда он спустя несколько секунд разогнулся, его реакция на полученный удар была совсем не та, которую ожидал увидеть Лунин. Смотров искривив разбитые, распухшие губы и вытаращив налитые кровью глаза, неожиданно захохотал: