– Тогда ты, детка.
Сегодня легенда, возможно, успевшая устать, не возражала. Она подошла, верблюд лёг, и Харэз галантно подал руку. Узкая ладонь Рики легла поверх, и они пристально посмотрели друг на друга. Мальчик успел заметить этот взгляд и обмен слабыми улыбками, но, занятый своими мыслями, не стал никак истолковывать его, а вот Кара…
– Харэз, эй! – Она подхватила мальчика под локоть и отвела ещё немного от края колеи. Вторую руку она негодующе уперла в бок. – Ты… вы… что… уже…
Верблюд выпрямился.
– Что, грязнуля? – невозмутимо отозвался Харэз.
– Что, Кара? – Легенда наклонила голову. Из-за ещё не сгладившихся порезов в углах рта казалось, что она по-прежнему улыбается.
Кара пару раз моргнула и беспомощно посмотрела на мальчика – так, будто в чём-то искала его поддержки. Он не понял в чём и только тоже спросил:
– Что не так?
Она моргнула снова и как-то вяло махнула рукой:
– Да ну вас…
После этого она первой пошла вперёд.
Колея тянулась дальше и дальше, постепенно углубляясь, но оставаясь прямой. Оплавленное стекло местами сияло так, что резало глаза; иногда в песке внизу мелькали птичьи косточки и обломки сухого кустарника. Невольно мальчик впивался взглядом в каждый такой предмет. Он неважно знал географию Долины и плохо представлял себе, что раньше располагалось с ним по соседству. Его мучили два вопроса.
«Интересно… стояли здесь города?»
«Может, когда Кара упала, она подняла хоть один дом? Она ведь должна была поднять много песка…»
Но на дне не виднелось ни крыш, ни развалин, а вскоре пропали даже скелеты. Колея закончилась, превратившись в округлый кратер. Кара резко остановилась, пошатнулась.
– Да, кажется… здесь я спала. Бр-р…
Здесь, на самом дне, не было песка, точно какая-то сила не давала ему оседать. Стеклянное подобие чаши прохладно блестело, а прямо над ним клубилось маленькое разноцветное облачко – беспокойно блуждало туда-сюда, стукаясь и искря о стены. Это напоминало неуверенные движения слепого котёнка. Харэз потянул ноздрями воздух и насмешливо кивнул, бросив:
– Вечно ты оставляешь следы, грязнуля.
Но Кара не ответила. Она не сводила с облачка взгляда. Казалось, что-то странное опять произошло с её лицом, особенно с глазами: они стали белее и больше. Она покачнулась ещё раз, едва устояла и сделала хриплый жадный вдох. Ей явно было нехорошо. Руки тряслись.
– Кара?..
И вдруг она решительно устремилась вперёд. Мальчик торопливо повис на её локте, но звезда потащила его за собой по песку – легко, как маленькая баржа.
– Кара, стой! – взвизгнул он.
– Кара! – позвала из-за спины и Рика.
– Я… хочу спать, – чужим, холодным, неживым голосом сказала звезда. – Я очень хочу спа-а-а-ать.
Шаг, шаг, шаг… Мальчик видел: облачко там, внизу, разрослось и замерцало ярче, будто потянулось навстречу Каре, и тут же рука её начала нагреваться. Сильнее. Сильнее. И…
– Стой! – Он дёрнул кисть, теперь обжигающе горячую, со всей силы, но его продолжали волочь к кратеру. Край приближался. – Кара! Кара!
– Хочу спать… – повторила она и попыталась его стряхнуть.
Выбора не оставалось, всё получилось как-то само.
– Отличная подсечка! – присвистнув, одобрил Харэз. – Моя.
Мальчику действительно удалось первым же ударом опрокинуть Кару, вцепиться ей в ноги, не давая ползти туда, вперёд. Она сопротивлялась, лягалась, билась – хоть и тоже вяло, будто что-то замедлило её привычно порывистые движения. Спешившись, Рика и Харэз подскочили, помогли отволочь её подальше. В какой-то момент она словно сдалась, обмякла, затихла. На оклики не отозвалась, лёгкая пощёчина не помогла. Чёрный, вздохнув, затащил звезду на верблюда и взнуздал животное. Рика и мальчик поспешили следом. Всё это время никто больше не говорил ни слова.
Вскоре кратер с облачком остались позади. Красная пустыня снова стала ровной и однообразной, но мальчик постоянно оборачивался, точно ожидая погони. Произошедшее с Карой сильно испугало его; мысли, смутные и тревожные, продолжали клубиться в тени рассудка. Харэз, видимо, заметив его настроение, мягко объяснил:
– Пока звезда падает, вокруг неё образуется огромный кокон пыли и газа. Потом кокон рассеивается – от него остаётся совсем немного, возле головы, но эта пыль держится уже много лет. Остыв и проснувшись, звёзды стараются подальше уйти от места падения, но пыль… она зовёт назад, если звезда вдруг возвращается. Тянет. Этому нельзя противиться.
Мальчик вздрогнул. Кара всё ещё не пришла в себя, напоминала куклу.
– А что было бы, если бы она… спрыгнула туда?
Харэз лениво вынул из кармана скомканный лист и подбросил. Под пристальным взглядом бумага вспыхнула синим огнём, но вместо того, чтобы рассыпаться пеплом, взорвалась. Даже Рика, до того слушавшая спокойно, вздрогнула и с тревогой покосилась на Кару.
– Остывшая звезда больше не принадлежит своей пыли и не может её касаться.
Мальчик тяжело сглотнул. Кару захотелось погладить по волосам. И увезти подальше.
– Я… понял. Но почему так случается? – Он снова оглянулся.
– Наша природа, малыш. Каждая звезда несёт в себе силу взрыва и разрушительный ветер. Они выплёскиваются в миг смерти или падения. Иногда их хватает, чтобы…
Харэз резко осёкся. Брови сдвинулись, и он опять посмотрел вверх. Там как раз летела с протяжным криком птица – огромный стервятник, крылья которого напоминали кривые зазубренные клинки. Видимо, это был какой-то особенно тревожный знак.
– Немыслимо… – пробормотал он сквозь зубы и опустил взгляд. – Ох, ладно… Устали? Скоро начнёт смеркаться, хорошо бы найти место для стоянки.
– Тут не из чего выбирать, – уныло заметила Рика. – А раньше тут был Башенный город Кайо… и вода. Много воды.
– А скоро будут холмы и мои стены, – так же тихо отозвался мальчик. – Я… чувствую. Мы очень близко.
Никто ему не ответил; и Харэз, и Рика отвели глаза. Но он и сам не хотел продолжать разговор. И даже не стал задавать Харэзу вопрос, который вдруг показался невероятно важным. Он решил, что лучше спросит об этом у самой звезды.
Сегодня Невидимое светило необыкновенно быстро перекрасило небо из светло-голубого в красный, потом – в бархатисто-синий и наконец освободило дорогу звёздам. К тому времени Белая женщина пришла в себя, и караван с одним верблюдом остановился для сна. Ветер стал прохладным, песок остыл, и оранжевый огонёк, сотворённый прямо из воздуха, уютно запылал над ним.
Город и Смерть вновь рубились, оглашая пустоту кличами. Мальчик уже почти не падал, не впервые я заметил, как быстро он учится сложным вещам. Смерть был доволен, но будет ли он доволен чуть позже?.. Наблюдая за двумя мечущимися фигурами, я силился не думать об этом. Но думаю теперь.
…А тогда они дрались, а в стороне две «девчонки» – мне нравится это слово – говорили о том, о чём нередко говорят девчонки, особенно скучающие.
– Ты кого-нибудь там любила, Кара? На небе?
Легенда сидела, поджав к груди колени и сплетя на них пальцы. Поза не казалась сейчас закрытой, скорее полной умиротворения. Голубые глаза снова ловили всполохи костра. Как и тот, чьей историей она была, Рика становилась сильнее среди песков. Этого невозможно было не увидеть, а звезда видела и другое.
– Я слишком давно не была там. Да и, честно говоря, наши мужчины в большинстве своём глупы и надуты или холодны и угрюмы. Как… – глаза скользнули по Харэзу, – он.
Белая женщина рассчитывала кое-что услышать, а может, и поспорить, но Рика промолчала, только отчуждённая улыбка мелькнула на её губах. И тогда Белая женщина продолжила:
– Скажу тебе честно, легенда. Всех нас – тех, у кого почти не бьётся сердце, – тянет к тёплым существам. Пары звёзд… они очень редки. На небе мы обжигающе горячие, у нас нет смысла быть вместе: никому никого не нужно греть. И ещё у звёзд нет семей.
Рика удивилась:
– Но ты говорила что-то о матери, помнишь?
Белая женщина грустно рассмеялась:
– Мои мать и отец – две звезды, которые столкнулись и из пыли и газа которых я сгустилась; столкнулись они случайно, и иначе у нас почти не бывает, подумаешь, ерунда. Мои братья и сёстры – те, кто сгустился со мной вместе. Мама… очень заботливая звезда. Она должна была просто улететь, но осталась, не дала некоторым из нас сразу упасть, а ведь это часто бывает с детёнышами. Такие звёзды поднебесные знахари убивают и толкут их кости в волшебную пыль. Мама… она правда растила нас, сколько могла, потому что много видела, как заботятся о малышах здесь. У вас. Но это тоже было не то.
– А отец?
– Отец появлялся пару раз, рассказывая нам истории. Мало ли с кем он ещё сталкивался, он почти не остаётся на месте. Он Большая звезда. Очень. Думаю… – тут она закусила губу, – он уже постарел, взорвался и оставил своё последнее потомство.
– Последнее? – заинтересовалась Рика.
– Мы все оставляем его, когда умираем. Мы ведь рождаемся со взрывом, с ним же умираем. Посмертные дети считаются у нас самыми важными. Посмертные звёздочки вырастают очень сильными, среди них много золотых. – Кара вздохнула. – Только ты уже не видишь, как они вырастают. Это как бы тоже не твои дети. И они точно не по любви.
Рика опустила глаза – взгляд внимательнее вперился в пламя.
– И всё-таки ты кого-то любила. Я это чувствую.
Белая женщина вытянула ноги и набросила на них плащ, потом медленно, с трудом кивнула. Она, кажется, рада была не смотреть легенде в лицо.
– Человека. Прекрасного человека с настоящим сердцем. Он даже не знал, что я существую, его давно нет, и если я и хочу вернуться в небо прямо сейчас, то только потому, что так мне проще было бы разыскать его душу…
Рика слабо улыбнулась и провела пальцами над костром.
– Ты найдёшь. Обязательно, – глухо, но уверенно произнесла она.
Они помолчали, а потом звезда осторожно спросила:
– А ты?
Рика прилегла на песок, прищурилась. Пламя заиграло на её впалых щеках, резче обозначило шрамы. Говорила она отстранённо: