– Скорее отгоняют, – возразил мальчик, снова глянув в костёр. Вздохнул. – Слушай, ты много времени спала. А я вот… я кое-что всё-таки помню и вспоминаю всё яснее. Ты спросила, как с моим городом случилась беда. Возможно, вот он, ответ. И расплата за него. Меня предали, Кара. Нас предали.
Серые глаза звезды расширились, потом испуганно блеснули, но ответить она не успела: что-то отвлекло. Взгляд вновь устремился к костру, точнее, к фигуре слева от него.
– Ты уверен? Мне кажется… она думает по-другому, Зан. Кто бы она ни была.
Мальчик повернул голову туда же и вздрогнул. Он и раньше заметил эту девчонку – выше и по виду старше, но такую же тощую, в лохмотьях. Лохмотья были чёрными, только верхняя накидка – бежево-песочная, примерно как плащ пугала. Девочку – нет, всё же девушку – то и дело загораживала толпа, но теперь она выступила вперёд и встала рядом с толстым графом. Пламя заплясало в её чуть раскосых голубых глазах. Злых глазах. Не часть толпы, так сразу подумал мальчик: что-то выбивалось во всей её позе. Незнакомка втянула в плечи голову, с угрозой сжала опущенные кулаки. Казалось, ничто уже не сдвинет её – так крепко стояли жилистые, покрытые множеством ссадин, перебинтованные до колен ноги. Чёрные короткие волосы топорщились, на лоб падала рваная чёлка. Мраморно-белую кожу – через нос, по обеим щекам – пересекали три длинных розовато-коричневых шрама.
Девушка смотрела на пылающее пугало не мигая, будто не видя вовсе, но явно видела: на обезображенном лице проступила гримаса боли, когда от фигуры на шестах уже почти ничего не осталось. Граф в проволочной короне воодушевлённо завопил:
– И никто не тронет наши города! Да упокоится с миром то, что пожрала жестокая пустыня! Да умрёт ещё раз и ещё тысячу раз проклятый Ширкух! Пугало!
– Пугало! Пугало! – вторили ему.
Девушка вдруг покачнулась, зажала уши. Мальчик моргнул, пытаясь понять, почему граф не обращает на неё внимания. Но вот он махнул рукой с уже погасшим факелом… и рука прошла прямо сквозь темноволосую голову. Кара тоже это увидела, сжалась.
– Они что, её…
Точно услышав, незнакомка резко отняла от ушей ладони и уставилась на звезду. Та осеклась, подавившись, и подняла руку, видимо, чтобы помахать. Но немигающий взгляд – затравленный и всё же твёрдый – уже устремился на мальчика. Тот ухватил Кару за запястье, не давая пошевелиться, не понимая, почему чувствует такой продирающий озноб. Кто это вообще? Призрак? А может, душа этого хмурого города?
Он не опустил глаз, а девушка вызывающе усмехнулась. Среди складок её мятой одежды на груди что-то ярко и яростно мерцнуло красным. Разглядеть вещь не удалось: в следующее мгновение подул ветерок, кинул в глаза смердящий дым, и незнакомка исчезла. Кара, часто-часто моргая, пробормотала: «Бр-р…»
Костёр уже лизал толстые, лишь немного обуглившиеся шесты, доедал обрывки верёвок и мешковины. Граф бодро объявил, что на ратушной площади всё готово для праздника Возрождения. Судя по принесённым ветром запахам пищи, «всем» были накрытые столы в ближайшем парке. Толпа раскололась, схлынула; тучи уплотнились. И стало очень тихо.
– Хочешь, пойдём поедим? Не думаю, что на нас обратят внимание.
Мальчик предложил это осторожно: ему вдруг показалось, что с Карой что-то не так. В какой момент стало «не так», он сказать не мог – может, с самого начала, как они увидели крест, может, чуть позже, но звезда помрачнела. Теперь она неотрывно смотрела на головёшки, которые городская стража неспешно заливала водой из вёдер; губы её побелели. Неужели так испугалась? Может, из-за загадочной девчонки со шрамами?
– Я… не думаю, что захочу есть с этих столов, Зан, – наконец сказала Кара, нервно теребя одну из кос. – Но я могу сходить с тобой, если ты голоден.
– Почему не хочешь? – всё сильнее чувствуя неладное, спросил он. – Тебе тоже надо поесть. Не говоря уже о том, что, мне кажется, это хороший праздник. Справедливый.
– Хороший… – Кара пробормотала это и поморщилась. – Замечательный, ага.
Мальчик потёр глаза, воспалившиеся от дыма. Тон звезды ему решительно не нравился. Ну конечно, они там, наверху, наверное, все такие благородные, что им не приходится никого сжигать на кострах. Светлые воины, мудрые боги, высшая раса. А теперь вот Кара сошла на грешную землю. И огорчена, что вблизи люди оказались не такими милыми и симпатичными.
– Ты не поняла? – Нужно было смягчиться, чтобы не поругаться. – Они сжигают чучело того, из-за кого мои стены, мои люди… – он запнулся, – из-за кого всё случилось.
– А ты точно это знаешь? – Кара опять внимательно вгляделась в его лицо. – Что он, тот чародей, был виноват? Ещё недавно вроде не знал, ничего не мог мне объяснить внятно.
Уголок её губы был почти привычно прикушен. Подождав, пока последние стражники уйдут с площади и она совсем опустеет, мальчик твёрдо кивнул:
– Он был там. Я его видел, когда всё только произошло. Он выжил… но не спас нас. И это воспоминание всё ярче в моей голове, оно ужасно.
– Пусть так, – вздохнула Кара. – Но, может быть, он просто не смог?
– Чародеи могут всё, – отрезал мальчик. – И опережают беду. Песчаные бури они усмиряют легче всего, ведь это их главная сила, тем более… – он с усилием выговорил, – Ширкух. Он однажды изгнал с помощью песков море, которое хотело затопить Озёрное графство. Победил Костяного дракона, когда тот пробудился на краю Долины. Он…
– Мог не успеть, – упрямилась Кара. – Ветры…
– Да почему ты его оправдываешь? – Мальчик даже всплеснул руками. – Я вообще не уверен, а вдруг ему что-то взбрело в голову и он сам же нас и…
Звезда не отвела глаз – наоборот, она казалась всё решительнее, даже упёрла руки в бока.
– Слушай, – перебила она, – я не вчера зажглась, как и ты. Я видела несколько поколений этого рода, а многие из тех, с кем я светила, застали его начало. И все те чародеи были хорошими людьми. С чего тому, кого они сжигают, вдруг…
– А как тебе факт, что он сдался им сам, маленькая белая звезда? – раздалось вдруг откуда-то из-за угла покосившегося дома, низко и протяжно. – Обычно глупым тёплым тварям для расправы вполне достаточно чистосердечного признания. М-м-м… не знала?
Сам воздух словно стал ещё холоднее. Кара охнула, завертела головой и крепко схватила мальчика за руку. Кажется, она опять начала слегка светиться. И глаза тоже загорелись – недобрым, незнакомым огнём. Впервые с момента встречи мальчик увидел, как ладонь её ложится на рукоять прямого, тонкого, украшенного перламутрово-прозрачными самоцветами меча. Впервые осознал: да, она, добрая и смешная, носит меч, чтобы убивать.
– Проклятье, этого ещё не… – шепнула Кара.
– Стоять, – раздалось ближе. По мостовой уже звучали чеканные шаги. – Я же не трону. По крайней мере… не сейчас.
Он вышел из проулка – одетый в чёрно-золотые ткани, темноволосый, смуглый. Он был ещё смуглее звезды, но их роднил рисунок на лицах. Точно такие же, только золотисто-чернёные линии и треугольники расходились по лбу незнакомца, по выдающимся скулам и шее. Виднелись они и на жилистых, голых по локоть, когтистых руках.
– Давно не виделись, – мурлыкнул он довольно. – Да чтобы внизу…
Поравнявшись, звезду он обошёл по кругу, и Кара опять нервно завертела головой, следя за его плавными, грациозными движениями. Кот обхаживает кошку, подумалось мальчику, раньше часто наблюдавшему за животными. Незнакомец остановился. Его единственный глаз – второй скрывала чёрная повязка – сверкнул неприкрытой насмешкой:
– Даже без сапог… как всегда, очаровательна. И наконец нашла компанию.
Он потёр заросший густой щетиной подбородок, сощурился. Мальчик поймал улыбку, – казалось, мирную, пусть и хитрую. Хотел даже поздороваться, но звезда уже попятилась, увлекая его за собой, и прошептала:
– Не приближайся. Это чёрный. – Она повысила голос и враждебно спросила: – Ты что здесь забыл?
– То же мог бы спросить у тебя, маленькая белая звезда, – отмахнулся незнакомец и опять уставился на мальчика – чёрным глазом с жёлтой искоркой в глубине. – Привет, малыш-город. Как тебя зовут?
– Отстань. – Кара сделала полшага вперёд. – И проваливай! Так всыплю, что своих не узнаешь! Улетишь на небо быстрее мотылька!
Не слушая, мужчина прижал к груди ладонь и поклонился – длинная кудрявая прядь упала на лоб. Во всех его движениях, в манерах, в лице было что-то, что казалось… если не располагающим, то, несомненно, необыкновенным. Могущество. Решимость. Мальчик, невольно поддаваясь этому необъяснимому, затягивающему, словно смерч, обаянию, ответил:
– Я не помню. Как зовут вас?
– Зан, я же сказала тебе… – зарычала Кара, но поздно.
Мужчина подступил ещё на шажок. Звякнули серьги-кольца в его заострённых ушах.
– Хар. Харэз. Харэзэль, но последнее подошло бы даме. Я предпочёл бы просто Смерть. Выбирай что хочешь.
– Много чести, чёрный! – процедила сквозь зубы Кара. – То, что ты убиваешь невинных на живых планетах с легионами себе подобных, не даёт тебе права зваться Смертью! Это куда более великая сила, мудрая, прозорливая и…
– Великая сила? – эхом откликнулся он и хохотнул. – Все, кто делает эту грязную работёнку, могут так себя назвать, даже ты. Разница лишь в том, что мне это ещё и безумно идёт, а над тобой бы смеялись, представься ты так.
Бархатный тон, такое же имя. Он глядел всё с тем же дружелюбным любопытством, никуда не спеша. Мальчик ему, кажется, наскучил, и он снова пожирал взглядом Кару, которая нахохлилась и опять опустила ладонь на рукоять меча. Почему она так ждала угрозы? Если бы этот незнакомец хотел на них напасть – напал бы из-за угла.
Харэз не удостоил особым вниманием оружие, больше смотрел на голые ступни звезды. Лениво махнул вдруг рукой – и их облекли сапоги, чуть менее остроносые, чем у него самого, без таких тяжёлых вызолоченных шпор, с тоненькой шнуровкой по бокам.
– Ах ты! – Кара топнула ногой, потом принялась трясти ею в воздухе, будто надеясь, что сапог слетит. – Да как ты смеешь бахвалиться своим…