Я хлопнул его по плечу.
– Кажется, нам наконец повезло. Может, даже новый корабль купим.
Не помогло. Хатч прекрасно понимал, что я просто хочу приободрить его. А заодно и себя.
– Однажды мы попадем в беду. Я пролечу три сотни световых лет хоть на мыльном пузыре – лишь бы в нем был двигатель. Без двигателя – никак. А у этой развалюхи…
Он бы так и продолжал, но тут Оладушек продудел в горн, созывая всех на завтрак.
Док уже сидел за столом и выглядел неплохо – разве что побледнел и иногда вздрагивал. Настроение у него было мрачное и поэтическое.
– Мы обретем славу. Возьмем то, что принадлежит нам по праву. Обшарим руины, ухватим мечту за хвост и вернемся с набитыми золотом карманами.
– Заткнись, Док, – велел я.
И он заткнулся. Меня слушались с полуслова.
Завтрак не затянулся. Мы быстро поели и направились к выходу. Оладушек даже не стал убирать со стола.
В элеватор попали без хлопот. Внизу было множество входов, и никто не пытался нас остановить. Внутри оказалось тихо, мрачно и неинтересно – словно в огромном офисном центре. Всюду тянулись коридоры, в которые выходило множество комнат, уставленных чем-то вроде шкафов.
Мы шли довольно долго, оставляя на стенах метки, чтобы не заблудиться. Если тут потеряешься, будешь бродить по коридорам до самой старости. И всюду мы натыкались на шкафы, поэтому решили посмотреть, что у них внутри.
Оладушек не скрывал раздражения.
– Наверняка бумаги, да еще и на неизвестном языке.
– Почему бумаги? Там может быть что угодно, – сказал Фрост.
Оладушек тащил волокушу и уже собрался грохнуть ею по ближайшему шкафу, но я не позволил. Зачем устраивать беспорядок? Обшарили комнату и обнаружили, что если помахать рукой, стоя в определенном месте, то из шкафа выезжает ящик, набитый цилиндрами, похожими на динамитные шашки. Они были сантиметров тридцать длиной и примерно пять в диаметре. Тяжелые.
– Золото! – воскликнул Хатч.
– Разве бывает черное золото? – спросил Оладушек.
– Это не золото, – заявил я.
И хорошо, что не золото. Надорвешься на корабль таскать. И не разбогатеешь на золоте – расходы бы покрыть.
Мы вывалили цилиндры на пол и уселись рядом.
– Может, они чего и стоят, – сказал Фрост. – Откуда мне знать. Как думаете, что это?
Никто из нас понятия не имел.
На концах цилиндров виднелись какие-то значки – на каждом цилиндре разные и совершенно незнакомые.
Мы открыли еще несколько ящиков – везде те же цилиндры. Мы ходили по комнатам, махали руками, и из шкафов выезжали новые ящики. Ничего, кроме цилиндров.
Когда мы вышли наружу, солнце палило вовсю. Оладушек полез по трапу, чтобы организовать обед, а мы расселись в тени корабля, разглядывая загадочные штуковины.
– Все потому, что мы не настоящая экспедиция, – заявил Хатч. – У настоящей экспедиции есть всякие эксперты, чтобы разбираться с такими вот штуками. Прогнали бы кучу тестов, разобрали бы на винтики, выдвинули гипотезы и научно обоснованные предположения. Они бы мигом просекли, что это за чертовщина и какая от нее польза.
– Вот разбогатеем и тоже заведем себе экспертов, – ответил я. – Вечно у нас такие находки, что без эксперта не поймешь.
– С таким сбродом, как мы, никакой эксперт не станет связываться, – заявил Док.
– Почему это сбродом? – обиделся я. – Да, корабль у нас старенький и сами мы университетов не кончали. Зато за умными словами не прячемся, а трудимся на себя и гордимся этим. Честный заработок.
– Не такой уж честный. Для нас ведь закон что дышло…
Док понимал, что несет чушь. В таких местах не бывает никаких законов.
– Когда-то давно, на Земле, люди вроде нас открывали новые земли, – начал я. – Они прокладывали тропы, открывали новые реки, взбирались на горы и рассказывали об этом тем, кто остался дома. Эти люди отправлялись за бобровыми шкурами, за золотом, рабами и за всем прочим, что плохо лежало. Им было плевать на закон и на этику, и никто их не винил. Они брали что могли – и точка. А если убивали каких-нибудь туземцев, сжигали деревню или еще что-то такое – значит, не повезло бедолагам.
– Нечего, Док, святого из себя строить, – добавил Хатч. – Ты ничем не лучше нас.
– Джентльмены, – театрально заявил Док, – в мои планы не входило с вами ссориться. Я просто заметил, что нам не стоит рассчитывать на экспертов.
– Стоит – если заплатим достаточно, – сказал я. – Им тоже на что-то жить надо.
– Они не будут иметь дела с непрофессионалами!
– Ты ведь у нас есть.
– Я вот не уверен, что Док профессионал, – заметил Хатч. – Помните, как он вырывал мне зуб…
– Замолчите оба, – сказал я.
Не хватало еще вспоминать про зуб Хатча. Пару месяцев назад я их едва успокоил.
Между тем Фрост вертел в руках один из цилиндров.
– Давайте сами проведем испытания, – предложил он.
– И взлетим на воздух? – поинтересовался Хатч.
– Можем и не взлететь. Вдруг это не взрывчатка. Шансы пятьдесят на пятьдесят.
– Я пас, – сказал Док. – Лучше посижу тут и поразмышляю.
– На размышлениях далеко не уедешь, – возразил Фрост. – Наверняка у нас в руках целое состояние, надо только понять, для чего эти цилиндры. Их там тонны, и мы можем забрать все, никто не помешает.
– Сначала давайте выясним, не взрывчатка ли это, – сказал я. – Цилиндры, конечно, похожи на динамит, но могут оказаться чем угодно. Вдруг их едят?
– Тогда попросим Оладушка приготовить ужин.
Я пропустил реплику мимо ушей. Док просто меня подкалывал.
– Или это топливо. Вставляешь такую штуку в специальный двигатель, и он проработает целый год.
Оладушек продудел в горн, приглашая нас подкрепиться.
Поев, мы принялись за работу. Отыскали плиту из камня, похожего на гранит, и установили на ней треногу; чтобы срубить для нее шесты, пришлось прошагать не меньше мили. На треноге подвесили блок, через который пропустили веревку с другим камнем на конце. Второй конец веревки мы оттащили подальше и вырыли там яму.
Солнце уже садилось, и мы все вымотались, но решили не откладывать испытание на завтра. Ребята в яме дружно налегли на веревку и приподняли камень, а я положил цилиндр на плиту под ним и бросился наутек. Ребята отпустили веревку, и камень рухнул на цилиндр.
Ничего не случилось. На всякий случай эксперимент повторили еще пару раз – никаких взрывов.
Мы вернулись к треноге и откатили камень. На цилиндре – ни единой царапины.
Вечером мы задали загадочным цилиндрам жару. Мы поливали их кислотой – она просто стекала по бокам. Пытались расколоть – испортили два отличных зубила. Пилили – только зубья на пиле стерли. Даже убеждали Оладушка сунуть цилиндр в печь, но он был непреклонен.
– Этой дряни не место на камбузе. Или сами будете себе еду готовить. У меня там порядок, я вас кормлю как следует – и нечего под ногами путаться.
– Ладно, Оладушек, – сдался я. – Все равно они, наверное, несъедобные.
Мы расселись вокруг стола, заваленного цилиндрами. Все выпили по рюмке-другой из бутылки Дока – хотя делиться он не хотел.
– Должна же от этих штук быть какая-то польза, – сказал Фрост. – Не просто так их хранят в такой махине. Наверняка они дорого стоят.
– Может, там хранят не только цилиндры, – заметил Хатч. – Мы даже первый этаж не весь обошли. Может, внутри еще куча всякого барахла… А ведь есть и другие этажи! Сколько их там?
– Поди разбери, – отозвался Фрост. – Задерешь голову – а верха не видать.
– Вы обратили внимание, из чего она сделана? – спросил Док.
– Из камня, – ответил Хатч.
– Я тоже так подумал, но это не камень. Помните жилые муравейники на Сууде?
Еще бы не помнить. Мы целыми днями пытались пробраться внутрь. У входа валялись милые нефритовые фигурки, и мы рассудили, что внутри найдем еще больше. Такие штуки немало стоят, в цивилизованных мирах все с ума сходят по инопланетному искусству.
Но как мы ни старались, в муравейник попасть не смогли. Ощущение было, словно колотишь по набитой подушке. Поверхность легко царапалась, однако не поддавалась: под давлением атомы сдвигались ближе, и материал становился прочнее. Чем сильнее бьешь – тем он крепче. Такие постройки стоят вечно, не требуя ремонта. Его обитатели, похоже, чувствовали себя в безопасности и занимались своими делами, не обращая внимания на нас.
Я понял, что наш элеватор именно из такого материала. Строй вверх и вширь сколько хочешь: чем сильнее постройка давит на нижние ярусы, тем она прочнее.
– Тогда элеватор может быть куда старше, чем кажется. Вдруг ему миллион лет, – заметил я.
– Если так, то там точно есть чем поживиться. За миллион лет можно много всего скопить, – мечтательно протянул Хатч.
Док и Фрост ушли спать, а мы с Хатчем всё сидели, разглядывая цилиндры.
У меня из головы не шли слова Дока: мы, мол, просто кучка головорезов. Неужели он прав? Впрочем, поразмыслив как следует, я решил, что не согласен. В истории человечества было три группы людей, которые прокладывали другим путь в неизведанное: торговцы, миссионеры и охотники. Мы – охотники, только добываем не золото, рабов или меха, а все, что попадется. Иногда возвращаемся с пустыми руками, а иногда – с набитыми карманами. В среднем хватало лишь чтобы сводить концы с концами, но мы отправлялись в путь снова и снова в надежде стать миллиардерами, если удача однажды улыбнется.
До сих пор нам не везло; быть может, не повезет никогда. Но вдруг? Изредка вдали мерцал призрачный луч надежды – и этого хватало, чтобы не сдаваться. Впрочем, мы наверняка не бросили бы попыток и без этого. К поискам неведомого быстро привыкаешь. Если подумать, вреда от нас не больше, чем от торговцев или миссионеров. Да, мы брали свое, зато потом отправлялись восвояси, не разрушая чужих миров под видом оказания помощи.
Все это я изложил Хатчу, и тот меня поддержал.
– Миссионеры – вот настоящее зло. Я бы ни за какие деньги не пошел в миссионеры.
В общем, толку от наших посиделок было немного, и я отправился спать.