– Когда полежат, будет уже не то. Так что давай, съешь.
Джон впился зубами в помидор, и вкусная, сочная мякоть потекла в горло.
– Ты, кажется, что-то хотел сказать, мой мальчик?
Джон мотнул головой.
– Я не видел тебя с тех пор, как объявили решение, – продолжил Джошуа. – Ты винишь себя, потому что знаешь, что вам не разрешат завести ребенка, пока я не умру. Тяжело, должно быть; причем вам от этого куда тяжелее, чем мне. Но раз ты пришел – значит, случилось что-то серьезное.
Джон промолчал.
– Раньше ты часто захаживал, потому что помнил наш первый разговор.
– Тогда я нарушил закон, хотел украсть помидоров. Мы с Джо хотели. А ты нас поймал.
– Я тоже только что нарушил закон. Дал тебе помидор, – сказал Джошуа. – Он не мой, я не мог им распоряжаться. А ты не имел права его брать. Я совершил преступление, потому что в основе любого закона должен лежать здравый смысл, и здравый смысл подсказывает мне, что одного помидора никто не хватится. Смысл должен быть в каждом законе, а если его нет, то и закон не нужен.
– Но ведь нарушать закон плохо.
– Послушай, ты помнишь, что было сегодня утром?
– Еще бы не помнить.
– Посмотри на эти рельсы, врезанные в стену. До сегодняшнего утра это был пол.
– А как же баки…
– Именно! – сказал Джошуа. – Именно об этом я и подумал, когда вылетел из кровати. Баки, мои замечательные баки! Я как представил, что они висят на стене, из них хлещет вода, растения разбросаны, все усыпано химикатами… Ничего подобного не случилось! – Он похлопал Джона по груди. – И дело вовсе не каком-то законе, а в здравом смысле. Посмотри под ноги.
Джон опустил взгляд и увидел под собой рельсы – продолжение тех, что шли по стене.
– Баки закреплены, их колеса утоплены в рельсы. Когда пол стал стеной, баки просто-напросто съехали вниз по рельсам и оказались на стене, которая стала полом. И все словно так и надо. Да, немного воды расплескалось, некоторые растения поломались, но это мелочи.
– Так и задумывалось, – сказал Джон. – Понимаешь, корабль…
– За каждым законом должен стоять здравый смысл. В отношении баков закон был и, как выяснилось, был и смысл. Однако закон – лишь напоминание о том, что противоречить логике нельзя. Другое дело, логику можно забыть, с ней можно спорить, можно заявить, что она себя изжила. Но правила придают логике вес, к тому же исполнять их можно, даже не понимая, что за ними стоит. Так вот, закон гласил: рельсы на стене – бывшей стене, я имею в виду – нужно всегда смазывать и нельзя захламлять. Порой мы недоумевали зачем, ведь это пустая трата времени. Однако мы прилежно исполняли его, и вот, когда прозвучал Гул, рельсы были свободны и смазаны и баки беспрепятственно по ним проехали. А теперь представь, что было бы, не соблюдай мы этого закона. Хотя в конечном итоге важен именно смысл, а не закон.
– Так что ты хочешь этим сказать? – спросил Джон.
– Я хочу сказать, что законы появились неслучайно и исполнять их нужно без рассуждений, пока не откроется скрытый смысл. А вот когда он откроется, уже можно будет судить, достойный ли это смысл. И если он чем-то плох, не нужно молчать. Ибо если плох смысл закона, то плох и сам закон, поскольку закон есть не более чем способ закрепить смысл или послужить достижению цели.
– Постой, ты сказал «цели»?
– Именно так, мой мальчик, цели. Без нее никак. Корабль устроен настолько грамотно, что за этим просто не может не быть хоть какой-нибудь цели.
– Ты так думаешь? Говорят же…
– Да знаю, знаю: «Все, что ни делается, все к лучшему». – Джошуа покивал. – И все же, как ни крути, цель у Корабля есть. Когда-то давным-давно она была ясной и прозрачной. Мы просто забыли ее. Нам не хватает знаний…
– Знания были в книгах. Но книги сожгли.
– Я стар и одинок. Вечно в работе и почти никого не вижу. Поэтому болтовня, которой заняты все на Корабле, меня не отвлекает. Вместо этого я думаю, много думаю. Про нас и про Корабль. Про законы и их суть. Я хочу понять, как растут растения, почему им нужна вода и химикаты. И почему нужно включать лампы строго по расписанию? Что в них такого, что помогает росту? А забудешь включить, и растение завянет. Значит, помимо воды и химикатов, нужен еще и свет.
Или почему помидоры вырастают только на помидорных стеблях, а огурцы – на огуречных? На огуречном стебле помидор не вырастет никогда – значит, и за этим стоит какой-то смысл. Даже такое простое дело, как выращивание помидоров, требует понимания массы факторов и причин. А нам они неизвестны, потому что у нас нет знания.
Я хочу понять, что происходит, когда щелкаешь переключателем, и почему загораются лампы. И еще я хочу узнать, что делает наше тело с пищей. Куда делся помидор, который ты только что съел? Почему для выживания необходимо есть? А спать? Как человек учится говорить?
– Никогда об этом не задумывался, – признался Джон.
– Ты вообще никогда не задумывался. Или почти никогда.
– Так ведь никто не задумывается.
– В том-то и беда: никто ни о чем не задумывается, – вздохнул старик. – Все просто влачат свое существование. Не ищут смысла, не задают вопросов… «Все, что ни делается, все к лучшему» – и этого довольно.
– И все-таки я начал думать.
– Хорошо… Так зачем ты пришел?
– Уже неважно. Я услышал то, что хотел.
И он ушел по проходу между баками, вдыхая запах свежей зелени, слушая журчание воды в насосах. Впереди тянулись длинные коридоры, за иллюминаторами в смотровых пузырях светили неподвижные звезды.
«Смысл, логика, цель», – сказал Джошуа. В Письме говорилось о том же. Однако, кроме истины, есть и ложь, и чтобы отделить одну от другой, нужны знания.
Джон подобрался и вошел в церковь.
Собрание было в самом разгаре, так что он тихонько скользнул в приоткрытую дверь и разыскал Мэри. Встал рядом, а она взяла его за руку и улыбнулась.
– Опаздываешь, – прошептала она.
– Прости, – прошептал он в ответ.
Они стояли рядом, держась за руки, и смотрели, как по бокам от огромной Иконы мерцают две большие свечи. Джону вдруг пришло в голову, что он никогда не видел эту картину в таком хорошем освещении, да и вообще особо не разглядывал. Стало быть, повод важный, раз решили зажечь свечи.
Под Иконой сидели трое: Джо, Грег и Фрэнк. Как здорово, что именно его лучший друг был среди них, ведь туда сажали только самых верующих и тех, за кем готов пойти Экипаж.
Пересказали Притчу о Начале, затем Джо поднялся и заговорил о Конце.
– Мы движемся к Концу. Пока мы узрели первые знамения, но будут еще, и вскоре за ними – Конец. Каков он, никому не ведомо, ибо об этом ничего не сказано…
Мэри вдруг крепче сжала его руку, и Джон ответил тем же. Это рукопожатие наполнило его спокойствием и умиротворением: жена рядом, Вера сильна, и, пока Экипаж един, им ничто не грозит.
Мэри тоже говорила о покое и умиротворении, которые дарует Вера. Так оно и есть: Вера воистину дарует спокойствие, убеждает, что все идет по плану, что все к лучшему и даже в Конце все сложится как надо.
Людям во что бы то ни стало нужен покой. Они и так растеряны, особенно когда звезды прекратили свой бег и застыли, а за иллюминаторами теперь стояла кромешная черная пустота. Растерянности прибавляло и отсутствие цели, отсутствие знаний. Спасти могла только Вера – вера в то, что все к лучшему.
– Прозвучит Гул, звезды замрут и будут одиноко светить в непроглядной тьме, которая поглощает все, кроме Корабля и Экипажа в нем…
Так и есть. Вера дарует умиротворение. Люди знают: что бы там ни было, они ограждены от бескрайней тьмы. С другой стороны, откуда взялось это знание? Кто его передал? Кому оно открылось?
Джон отругал себя за такие мысли, тем более на собрании в церкви.
Я становлюсь похожим на Джошуа. Хочу все понять. Хочу проникнуть в суть вещей, о которых никогда не задумывался и которые бессчетные поколения моих предков принимали как должное.
Он взглянул на Икону: Дерево, Цветы, Река, в отдалении – Дом, над ними – Небо с Облаками, а также Ветер, которого не видно, но все знают, что он есть.
Хорошая картина, даже прекрасная. Таких цветов, кроме как на Иконах, нигде и не встретишь. Интересно, это настоящее место? Или всего лишь символ, идеальный образ, выдуманный людьми, отражение мечтаний тех, кто заперт внутри Корабля?
Заперт внутри Корабля! Нет, каково!.. У него аж дыхание перехватило от этой мысли. Не заперт, а под защитой. Корабль защищает людей от опасностей, таящихся в бескрайней тьме.
Склонив голову, Джон беззвучно взмолился о прощении и покаянии. Как только могло такое в голову прийти?!
Он ощущал тепло жениной ладони в своей руке и думал о ребенке, которого они заведут, когда умрет Джошуа. О партиях в шахматы с Джо. О долгих ночах в постели с Мэри.
Вспомнился отец, и в голове снова эхом зазвучали старинные слова. Письмо говорило о знаниях, о цели и предназначении.
Что же мне делать? Какой путь выбрать? Что такое Конец и в чем его Смысл?
Он отсчитал двери, нашел нужную и вошел. Внутри все укрывал толстый слой пыли, но лампочка сохранилась и работала. В дальней стене была дверь с кодовым замком, в точном соответствии с инструкцией, которая прилагалась к Письму. Еще в ней говорилось, что за дверью «хранилище».
Оставляя следы в вековой пыли, Джон подошел к двери и опустился на колени. Рукавом он вытер замок и посмотрел на числа. Положил инструкцию рядом и взялся за ручку. Итак, сначала повернуть на 6, потом на 15, вернуть на 8, затем на 22 и на 3. Он делал все медленно, строго по указаниям, и наконец стальные колодки с едва слышным щелчком заняли свои места.
Джон потянул на себя массивную дверь, и она нехотя отворилась. Он шагнул внутрь, нащупал выключатель, и зажегся свет. Внутри была кровать, рядом с ней – аппарат, а в углу – большой металлический ящик. Все как сказано в Письме.
Джона охватил непреодолимый ужас – напоминал о себе страх, воспитанный чередой поколений, забывших о цели и знании.