Гвардейцы замерли, окружив здание, и солнечные лучи играли на обнаженных штыках.
Питер нажарил на завтрак огромную миску оладьев, достал весь бекон и яйца, что у него остались, сварил целую кастрюлю овсянки и еще кофе.
– Мы отправим кого-нибудь за продуктами и вам компенсируем, – сказал Хоскинс.
После завтрака шериф с помощниками уехали обратно в город. Хоскинс собрал со всех денег и отправился за продуктами. Остальные ждали. Телевизионщики разворачивали оборудование для дистанционной съемки.
Телефон ожил, и журналисты стали по очереди отвечать на звонки.
Питер отправился к Маллетам за молоком и яйцами.
Мэри выбежала к воротам.
– Соседи перепугались.
– Вчера-то они не боялись приходить за подарками, – заметил Питер.
– Теперь все по-другому. Это уже чересчур. Здание…
Конечно. Здание.
Никого не пугала маленькая безобидная машина. Она так мило сверкала, щелкала и дарила подарки. На первый взгляд – если не слишком задумываться – машина казалась знакомой и понятной.
А вот здание было большое и неправильное. И продолжало расти. Где это видано, чтобы за одну ночь строили пять этажей?
– Питер, как им это удается? – прошептала Мэри.
– Не знаю. Тут какой-то незнакомый принцип, неведомый человечеству процесс. Особый, совершенно чуждый нам образ действий.
– Но само здание вполне человеческое. Мы и сами такие строим. Может, не из этого камня – такого во всем мире нигде не сыщешь, но в остальном ничего странного. Будто большая школа или универмаг.
– У меня тоже обычное яйцо, а у тебя – обычные духи. И у Джонни – самая обыкновенная удочка.
– Выходит, они всё о нас знают. Питер, они следят за нами!
– Не сомневаюсь.
Он увидел в глазах Мэри страх, притянул ее к себе и крепко обнял. Было что-то странное в том, что именно у него ищут утешения и поддержки.
– Я веду себя как дурочка.
– Вовсе нет, – возразил он.
– На самом деле мне не страшно.
– Разумеется.
Ему хотелось добавить: «Я люблю тебя», однако Питер знал, что не имеет права произносить этих слов. Хотя боль… этим утром боль так и не вернулась.
– Я принесу молоко и яйца, – сказала Мэри.
– Неси все, что есть. Мне надо прокормить целую ораву.
По пути домой он размышлял о том, почему перепугались соседи. И сколько пройдет времени, прежде чем перепугается остальной мир. Прежде чем выкатят на боевые позиции пушки или сбросят атомную бомбу.
С вершины холма над фермой Питер впервые заметил, что амбара больше нет. Его словно срезали ножом, проведя лезвием по фундаменту.
Интересно, захватил ли шериф с собой пистолет? Вероятно, да. И что шериф будет с ним делать? Почему ему вообще достался пистолет? Это был единственный подарок машины, про который не подумаешь, будто он сделан на Земле.
Еще вчера луг был пуст – трава, деревья да старые канавы, вдоль которых тянулись заросли дикой сливы, орешника и ежевики. Теперь там высилось здание. Питеру показалось, что за последний час оно еще немного подросло.
Газетчики сидели во дворе и разглядывали здание. Один из них сказал Питеру:
– Начальство приехало. Ждут вас внутри.
– Разведка? – уточнил он.
– Ага. Мальчишка-полковник и с ним майор.
Офицеры расположились в гостиной. Молодой, но уже седовласый полковник и майор с воинственными усами. Полковник представился:
– Полковник Уитмен. Это майор Рокуэлл.
Питер положил пакет с молоком и яйцами и кивнул в знак приветствия.
– Вы обнаружили машину, – начал полковник.
– Да.
– Расскажите о ней.
Питер рассказал.
– Можно взглянуть на ваш подарок?
Он принес яйцо с кухни. Офицеры долго вертели его в руках, внимательно разглядывали с легкой опаской и восхищались. Питер подумал, что в нефрите они ничего не понимают.
– Вы ведь разбираетесь в нефрите. – Полковник словно уловил его мысли.
– Да, и неплохо.
– Работали с ним раньше?
– В музее.
– Расскажите о себе.
Питер немного помялся и рассказал.
– Тогда почему вы здесь? – спросил полковник.
– Полковник, вам приходилось лежать в больнице? Вы хотели бы там умереть?
– Понимаю. Но здесь же не будет…
– Я не собираюсь тянуть слишком долго.
– Понятно.
– Полковник, взгляните, – вмешался майор. – Те же самые знаки…
Полковник выхватил у него яйцо.
– В точности как в письме! – воскликнул он.
Полковник внезапно посмотрел на Питера так, словно видит его первый раз в жизни. В руке майора вдруг оказался пистолет.
Питер бросился в сторону, но слишком поздно. Майор выстрелил.
Питер падал. Миллион лет он летел в вопящую серую бездну, понимая, что это сон. Ночной кошмар, пришедший к нему сквозь поколения от далеких предков, которые жили на деревьях в вечном страхе свалиться на землю. Он хотел ущипнуть себя, но у него не было ни рук, ни тела; бесплотное сознание неслось в бесконечную пропасть.
Миллион лет он летел сквозь зияющую пустоту, и пронзительный вопль наполнял его душу мучительной болью, все ближе и ближе подбираясь к пределу, за которым лежит спасительное безумие. Однако вскоре он привык, и вопль стих. Дальше он летел в тишине, и тишина оказалась страшнее вопля.
Он падал и падал в бесконечность, а потом бесконечность кончилась.
Возникло лицо, лицо из далекого прошлого. Он знал его, но забыл и теперь рылся в памяти.
Лицо будто плясало, ускользая от взгляда. Тогда он закрыл глаза, и лицо ушло.
– Шэй, – позвал кто-то. – Питер Шэй.
– Уходите, – сказал Питер.
И снова открыл глаза. Лицо было тут. Оно проступило отчетливей и больше не плясало.
Это было лицо полковника.
Питер вновь закрыл глаза и вспомнил немигающий глаз пистолета в руке майора. Он пытался отскочить в сторону, но не успел. Что-то случилось, он падал миллион лет, и теперь он здесь, а на него смотрит полковник.
Итак, майор выстрелил, и теперь он в больнице. Но куда попала пуля? В руку? Обе руки в порядке. В ногу? С ногами тоже все хорошо. Ни боли, ни бинтов, ни гипса.
Донесся голос полковника:
– Док, он очнулся на минуту, а сейчас опять отключился.
– Все будет хорошо, дайте ему время. Вы просто переборщили с дозой. Ждите.
– Нам нужно с ним поговорить.
– Придется подождать.
Повисла пауза.
– Вы совершенно уверены, что он человек?
– Мы обследовали его с ног до головы, – ответил доктор. – Если это не человек, то подделка слишком хороша, и нам ее не распознать.
– Он говорил, что умирает от рака, – продолжал полковник. – Разве вы не понимаете? Если он не человек и с ним что-то не так, он мог бы сказать, что…
– У него нет рака. Никаких признаков, что он им болел или когда-нибудь заболеет.
Питер едва не подпрыгнул, пораженный словами доктора. Он не стал открывать глаза, опасаясь, что это какая-то уловка.
– Четыре месяца назад лечащий врач сказал Питеру Шэю, что ему осталось жить полгода. Он говорил…
– Полковник, я не могу этого объяснить. Даже пытаться не буду. Скажу вам одно: у этого человека нет рака. Он совершенно здоров.
– Тогда это не Питер Шэй, – заупрямился полковник. – Это нечто, что овладело Питером Шэем, или скопировало Питера Шэя, или…
– Полковник, давайте придерживаться фактов.
– Док, вы уверены, что он – человек?
– Я уверен, что перед нами человеческое существо. Вы же это имели в виду?
– Ни единого отличия? Никакого хотя бы малюсенького отклонения от нормы?
– Нет, – отрезал доктор. – А если бы и было, это ничего не доказывает. Небольшие мутации есть у каждого. Человеческое тело – не какая-нибудь штампованная деталь.
– У всех подарков машины были отличия. Небольшие отклонения, заметные только при тщательном осмотре. По ним можно отличить человеческое от инопланетного.
– Хорошо, пусть были отличия. Значит, эти вещи сделали пришельцы. А перед нами лежит человек.
– Все сходится, – заявил полковник. – Шэй покупает заброшенную ферму. По тамошним меркам, он – белая ворона, ведет себя странно. Это привлекает внимание; с другой стороны, любые необычные поступки отлично объясняются этой странностью. И именно Шэй якобы обнаруживает диковинную машину. Таким образом…
– Полковник, вы строите целую теорию на ровном месте. Вы просите меня отыскать малюсенькое отличие, которое поддержит вашу безумную догадку – простите уж, но таково мое мнение как медика. Назовите один-единственный факт – факт, а не догадку, – который подтверждает вашу теорию.
– А что было в амбаре? – спросил полковник. – Может, Шэй строил в нем машину и поэтому уничтожил амбар?
– Амбар уничтожил шериф. Шэй тут ни при чем, – возразил доктор.
– А кто дал шерифу пистолет? Машина Шэя! Шерифа могли загипнотизировать или что-то ему внушить, сами знаете…
– Вернемся к фактам. Вы всадили в этого человека заряд из анестезирующего пистолета. Приказали подвергнуть всестороннему медицинскому осмотру – а это грубейшее нарушение его прав. Молите Бога, чтобы он не подал на вас в суд и не обвинил во всех смертных грехах.
– Я понимаю, – неохотно протянул полковник. – Но мы должны выяснить, что это за штука. Нам нужно вернуть бомбу!
– Вас волнует только ваша бомба.
– Она висит там, – голос полковника дрогнул. – Просто висит, и всё!
– Мне пора. Держитесь, полковник.
Доктор вышел, и скоро его шаги стихли в дальнем конце коридора. Полковник походил по комнате и тяжело опустился на стул.
В голове Питера вертелась одна-единственная мысль.
Я буду жить!
Он этого не планировал. Он уже приготовился к тому, что однажды боль станет невыносимой. Он выбрал место, где проведет остаток дней и встретит свою смерть.
А теперь он получил отсрочку. Ему почему-то вернули будущее.
Напряжение нарастало, и ему все труднее было притворяться, будто он без сознания.
Анестезирующий пистолет. Что-то новенькое, раньше он о таком не слышал. Хотя нет, что-то крутилось в голове. Это как-то связано со стоматологией. Новый способ обезболивания десны – когда на нее прыскают очень тонкой струей анестетика. Что-то такое, но в тысячу раз