мощнее?
В него выстрелили и приволокли сюда, чтобы обследовать. И все из-за безумных фантазий полковника разведки.
А фантазий ли? Мог ли он, ни о чем не подозревая, сыграть какую-то роль в этой истории? Нет, чепуха. Он не делал, не говорил и даже не думал ничего такого, что относилось бы к появлению на Земле инопланетной машины.
Быть может, его рак – вовсе не рак? Может, это незваный гость, поселившийся в его теле? Хитроумный пришелец, преодолевший бог знает сколько световых лет?
Нет, эта фантазия еще безумней, чем у полковника. Это бессознательный механизм защиты, принуждающий нас всегда готовиться к худшему.
Сильнее всего мы боимся неизвестного. Необъяснимого.
Полковник говорил: нужно выяснить, что это за штука. Вот он, страх. Они не понимают, что перед ними.
Питер заворочался так, чтобы полковник заметил.
– Питер Шэй.
– Да, полковник.
– Мне нужно с вами поговорить.
– Хорошо. Говорите.
Питер сел. Он был в больничной палате: кафельный пол, бесцветные стены, строгая и практичная обстановка. И кровать – тоже больничная.
– Как вы себя чувствуете? – спросил полковник.
– Посредственно.
– Мы немного перестарались, но рисковать было нельзя. Понимаете, это письмо, и игровые автоматы, и кассовые аппараты, и все прочее…
– Вы тогда упомянули какое-то письмо.
– Что вам известно, Шэй?
– Ничего.
– Примерно месяц назад наш президент получил письмо. И главы других государств – тоже.
– Что за письмо?
– Чертовщина какая-то. Письма были на неизвестном языке, и в каждом из них – ровно одна понятная строчка: «Расшифровав это письмо, вы докажете, что способны мыслить логически». Больше никто не сумел прочесть ни слова. Всего одна строчка на родном языке каждой страны, а остальное – полная абракадабра.
– Вы его не расшифровали?
По лицу полковника струился пот.
– Ни единой буквы.
Питер потянулся к графину на тумбочке, но тот оказался пуст. Полковник вскочил.
– Я принесу. – Он взял стакан и открыл дверь ванной. – Сейчас только пущу воду, чтобы похолоднее была.
Питер впился взглядом в дверь. Задвижка! Что, если…
В ванной зашумела вода, и полковник повысил голос.
– Тогда же нам стали попадаться эти машины. Представляете? Автомат, который продает сигареты, но не просто так. Он наблюдает за вами. Изучает, как живут люди. Кассовые аппараты, игровые автоматы и прочие механические устройства, которые мы создаем сами. Машины-шпионы. Они все время следят. Изучают нас…
Босые ноги Питера коснулись пола. Он подкрался к двери, закрыл ее и запер на задвижку.
– Эй! – заорал полковник.
Где одежда? Наверное, в шкафу. Питер распахнул дверцу. Так и есть: аккуратно развешана на плечиках.
Он сорвал больничную пижаму и натянул свои штаны.
Теперь рубашка. Вот она, в ящике.
Туфли? Внизу. Завязывать шнурки некогда.
Полковник молча колотил в дверь. Кричать начнет потом, пока пытается сохранить лицо. Незачем всей больнице знать, как его провели.
Питер порылся в карманах. Бумажник исчез, а с ним и все остальное – нож, часы, ключи. Наверняка дожидаются его в больничном сейфе. Однако времени нет, нужно уносить ноги.
Он вышел из палаты и пошел по коридору, стараясь не сбиваться на бег. Сестра на посту лишь скользнула по нему взглядом. А вот и лестница – можно прибавить шагу. Он помчался вниз, прыгая через три ступеньки. Кончики шнурков тихо позвякивали.
На лестнице опасаться нечего. Здесь никто не ходит, все ездят на лифтах. Он остановился и завязал шнурки.
Номера этажей были подписаны краской на каждой лестничной площадке, так что не потеряешься. На первом этаже Питер снова шагнул в коридор. Скоро полковник поднимет тревогу.
Охраняют ли выход? Будут ли приставать с вопросами? Что, если…
У двери стояла корзина с цветами. Питер огляделся – в его сторону никто не смотрел – и схватил цветы.
– Не тот букет, – бросил он женщине, сидевшей за столом у выхода.
Женщина вяло улыбнулась и не стала его останавливать. Питер вышел наружу, положил цветы на ступеньки и быстро зашагал прочь.
Через час он ощутил себя в безопасности. Отсюда до его цели было тридцать миль. Ноги ныли от долгой ходьбы по асфальтированным городским тротуарам, страшно хотелось есть, а в карманах не было ни гроша.
Питер присел на скамейку в парке. За столиком по соседству старики играли в шашки. Рядом прогуливалась мамаша с коляской, на скамейке какой-то парень слушал радио.
«…здание достроено. Его размеры не увеличились за последние восемнадцать часов. В данный момент оно имеет тысячу этажей и занимает более сотни акров. Сброшенная два дня назад бомба по-прежнему висит над зданием, удерживаемая неизвестной силой. Артиллерия находится в боевой готовности, однако приказа открыть огонь пока не поступало. После неудачной бомбардировки многие полагают, что от снарядов едва ли стоит ждать какого-то эффекта. Официальный представитель военного ведомства заявил, что крупнокалиберные орудия заняли позиции лишь в качестве меры предосторожности; тогда возникает вопрос, почему на здание сбросили бомбу. В Конгрессе и по всему миру все настойчивее звучат призывы объяснить бомбардировку. Никаких враждебных действий со стороны здания отмечено не было. Весь нанесенный ущерб на данный момент исчерпывается тем, что здание поглотило ферму Питера Шэя, который первым обнаружил машину.
Местонахождение самого Шэя остается неизвестным уже три дня – с того самого момента, как он был похищен из собственного дома. По некоторым данным, он задержан властями. Нам остается лишь гадать о том, какой информацией располагает Шэй. По всей вероятности, он единственный человек, способный пролить хоть какой-то свет на последние события.
Между тем власти усилили меры безопасности и эвакуируют жителей в радиусе пятнадцати миль от места происшествия. Известно, что сквозь военные кордоны проследовало две группы ученых; по нашим данным, выяснить им ничего не удалось. Остается только гадать, что это за здание, кем или чем оно построено – если процесс его разрастания можно назвать постройкой, – и чего ожидать в дальнейшем. Ни одного разумного объяснения на данный момент не предложено.
Новостные международные агентства активно освещают события, однако надежно установленные факты пока можно пересчитать по пальцам.
Других новостей почти нет – вероятно, в связи с тем, что взгляды всего мира направлены на загадочное здание. Тем не менее прочих новостей на удивление мало. Как часто бывает во время крупных событий, жизнь словно замирает, ожидая их окончания. Эпидемия полиомиелита идет на спад, громких преступлений тоже не отмечено.
Во многих странах все чаще высказывается мнение, что ситуация со зданием не может оставаться вопросом внутренней политики одного государства. Неудавшаяся бомбардировка вызывает сомнения в том, что наши власти готовы действовать взвешенно и беспристрастно. Звучат призывы привлечь к объективному рассмотрению ситуации мировое сообщество».
Питер пошел прочь. Получается, его увезли три дня назад. Неудивительно, что так хочется есть.
За три дня здание выросло на тысячу этажей и заняло сотню акров.
Он больше не спешил. Ноги болели, а живот сводило от голода.
Необходимо вернуться к зданию. Решение пришло внезапно и не вызывало даже тени сомнения. Питер словно оставил там что-то и теперь должен забрать. Что это может быть? Разве что боль да мысли о скорой смерти. И еще крошечная таблетка, которую он носил в кармане, ожидая момента, когда боль станет слишком сильной.
Он пошарил в кармане. Таблетки не было – исчезла вместе с бумажником, ножом и часами. Ничего, она ему больше не нужна.
Сзади послышались торопливые шаги, и Питер обернулся.
– Питер! – воскликнула Мэри. – Мне показалось, что это вы. Я вас еле догнала.
Он смотрел на нее и не верил собственным глазам.
– Где вы были?
– В больнице. Я убежал от них. А ты…
– Нас эвакуировали. Велели уезжать из дома. Почти всех разместили в палаточном лагере на том конце парка. Папа вне себя, и я его понимаю: сенокос в самом разгаре, да и жатва скоро.
Она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.
– На вас лица нет. Опять стало хуже?
– Опять?
Он удивился, но сразу сообразил, что соседи, конечно, догадались. Все знают, зачем он переехал на ферму. В таких местах секретов не бывает.
– Простите, Питер. Мне не стоило…
– Все в порядке, Мэри. У меня все хорошо, я больше не умираю. Не знаю, как и почему так вышло, но я теперь здоров.
– Вас вылечили в больнице?
– Больница ни при чем, я выздоровел еще раньше. В больнице меня только обследовали и выяснили, что я здоров.
– Наверное, с диагнозом ошиблись.
Он покачал головой:
– Нет, Мэри. Не ошиблись.
Хотя откуда ему знать? Почему он – или какой-нибудь врач – так уверен, что дело именно в раковых клетках? Что это не какой-нибудь загадочный паразит?
– Вы сказали, что убежали из больницы.
– Меня будут искать. Полковник и майор. Они считают, что я как-то связан с той машиной. Думают, я ее построил. Они увезли меня в больницу убедиться, что я – человек.
– Что за чепуха!
– Мне надо вернуться на ферму, – сказал Питер.
– Не получится. Там везде солдаты.
– Если надо будет, проползу по канаве. Пойду ночью, прокрадусь мимо часовых. Если остановят, буду драться. У меня нет другого выхода. Надо попробовать.
– Вы нездоровы.
Она озабоченно разглядывала его лицо. Питер усмехнулся:
– Здоров. Просто умираю от голода.
– Пойдемте. – Она взяла его за руку.
– В лагерь нельзя – узнают. Меня скоро объявят в розыск. Возможно, уже объявили.
– Тогда в ресторан.
– Мой бумажник забрали.
– Мне дали денег на продукты.
– Нет, обойдусь. Меня теперь ничто не остановит.
– Вы это серьезно?
– Да. Я вдруг понял, что так будет правильно, – произнес чуть смущенно Питер. Но он почему-то знал, что это не бравада, а так и правда правильно.