Полли хотела спросить у Пьера, нет ли здесь ошибки, но он уже ушел. Она была одна.
Если это похищение, то уж чересчур пышное и комфортабельное.
Полли никогда не останавливалась в таком дорогом отеле, и не потому, что не могла себе этого позволить, но – исключая свое недавнее дорогостоящее путешествие, – она ездила исключительно по делам, что входило в бюджет «Рафферти». Ей в голову не могло прийти заказать такую роскошь. Как это могло случиться?
Полли обошла номер, разглядывая все шикарные мелочи – они начиная от выключателей и кончая вазами и зеркалами были выдержаны в стиле ар-деко.
В ванной комнате огромная ванна с задвигающейся крышкой, пушистые полотенца, множество баночек с пахучими кремами и флаконов с пеной.
Она обошла большую спальню с террасой, где стояли шезлонги для загорания.
Ей стало не по себе.
Что это может быть за встреча? Надо воспользоваться тем, что ей никто не мешает, и просмотреть документы. И позвонить Рейчел и узнать, что происходит.
Но… даже если это ошибка, она оставит за собой номер. В конце концов, она сейчас здесь. Она наконец в Париже, и было бы глупо развернуться и уехать домой. Материнское заклинание все равно нарушено.
Полли вышла на балкон. Вид больше походил на декорацию к фильму и не казался настоящим. Интересно, а что было бы, находись она здесь с кем-то? Потягивала бы шампанское, глядя на город, раскинувшийся внизу? Хотя для нее сейчас больше подошел бы фруктовый коктейль.
А каково было бы остаться здесь с Гейбом?
Полли сжала кулаки. А если она упустила свой шанс на счастье?
В дверь негромко постучали. Полли бросила последний взгляд на прекрасный вид. Пора переключиться на работу.
После встречи у нее будет время подумать о себе и о Гейбе и принять окончательное решение, которого будет придерживаться.
Снова стук в дверь, уже громче.
– Да, я иду… – Еще бы вспомнить, как зовут этого человека!
Полли подошла к двери темного дерева и открыла со словами извинения на губах.
И отпрянула.
– Гейб? Вы тоже на этой встрече? Слава богу. Я в растерянности. Мало того что плохо подготовилась, я даже не помню имя этого специалиста. Но если вы потом мне напомните о моей оплошности, я, разумеется, буду все отрицать.
Гейб ничего не ответил, а она продолжала тараторить:
– Вы не знаете, почему он решил встретиться с нами в столь необычном месте? Хотя тут такая красота и так шикарно…
Господи, что она несет! Но лучше болтать, чем ухватить его за лацканы пиджака и прижать к себе. Или обвить руками его шею и прильнуть к его губам.
Ох! Как же давно она этого хотела… А сейчас особенно.
Он выглядит потрясающе, пусть и одет как обычно, но на нем даже повседневная одежда смотрится бесподобно. Обычный Гейб.
И неотразимый.
Как же она могла отдалиться от него? Она больше так не поступит. Она попробует сблизиться с ним заново. Очень постарается. Она и ее ребенок, оба в этом нуждаются. Гейб необходим им в жизни.
Полли отодвинулась, и он прошел в комнату.
– Bonjour, Полли.
Она сделает так, чтобы он все понял. Если бы только знать, как это сделать…
Полли покусывала губу и выглядела смущенной. Она такая милая, когда смущается.
– Я прожил в Париже последние два года, – сказал он, подойдя к окну.
– Я знаю – вы работали у «Демулен».
Он шагнул на балкон. Полли задержалась на минуту, потом тоже вышла на балкон.
– Вам, наверное, было тяжело отсюда уезжать?
Гейб пожал плечами.
– Не совсем так. Просто здесь можно было подняться по карьерной лестнице чуть выше. Париж не значил для меня больше, чем Нью-Йорк или Сан-Франциско.
– Неужели?
– Я надеялся, что, если вернусь в Париж с вами, если пройдусь по улицам с вами, тогда будет по-другому… это станет чем-то волшебным.
Слова повисли в воздухе.
– Я не понимаю, – наконец сказала она. – Если я не почувствую горошину под перинами, то я не принцесса, за которую стоит биться? Вы про это?
– Non. Полли, вы сказали мне, чтобы я шел своим путем, и я, как трус, как дурак, ушел. – Он скривился. – Я говорил себе, что это к лучшему, что вам будет лучше, если я уйду. Но я не думаю, что это к лучшему. Я не думаю, что можно чувствовать то, что чувствую я, любить вас, как люблю вас я, и не быть с вами.
Он сказал это. И солнце теперь должно светить ярче, птицы петь громче – он ведь наконец разбил свою скорлупу отчуждения.
– Я ничего не понимаю. – Полли повернулась к нему, глядя на него широко открытыми глазами. – А как же встреча?
Черт бы побрал эту встречу.
– Встречи не будет до понедельника. Я попросил Рейчел отправить вас сюда пораньше, чтобы у нас был уик-энд. Уик-энд для вас, чтобы вы почувствовали магию, почувствовали, стою ли я вас. – Он с трудом сглотнул. Неужели он так сильно ошибся? – Если, конечно, вы этого захотите. Ваш билет позволяет вам вернуться сегодня, или вы можете остаться. За номер заплачено, он – ваш.
Гейб замолк и ждал, сердце глухо стучало, отбивая секунды.
– Вы устроили… все это? – еле слышно спросила она.
– Oui. Для вас. Хотя, – добавил он, – Рейчел мне помогла.
У нее дрогнули губы и сложились в улыбку, в улыбку, дающую надежду.
– Я понятия не имела…
– Я попытался все спланировать, обдумывал, как романтично провести время в Париже. Но если для того, чтобы ощутить магию Парижа, начинаешь планировать, значит, что-то здесь не так.
– Да? – Она приблизилась к нему – на губах улыбка, глаза блестят.
– Я подумал… чего бы хотела Полли? И понял. Старый Париж. Винтажные и антикварные магазины. Монмартр. Катакомбы.
– Что, если ничего не произойдет? – спросила она. Рот у нее почему-то дрожал.
– Чего не произойдет?
– Магии, волшебства…
Сердце у Гейба билось тяжело, громко и с болью.
– Полли. – Он взял ее руки в свои. – Для меня магия там, где ты. Чтобы почувствовать это, мне не нужно бродить по старым улицам, но мне не терпится показать тебе Париж, увидеть, как ты делаешь покупки в винтажных магазинах, сидишь со мной в еще неизвестных мне кафе. Я хочу делать это для тебя. С тобой.
Она обняла его за шею и прошептала:
– Правда? А как насчет следующей недели, следующего месяца, года?
Он крепче сжал ей руки.
– Не могу не признаться – я боюсь. Твоя жизнь так быстро меняется, и если мы будем вместе, то и моя тоже изменится. – Он с трудом выдохнул. – Я вернулся к нормальной жизни, но где-то по пути я забыл, как это – жить по-настоящему. Легче было ни о чем не думать. Я ставил цели, я работал, я занимался бегом, и я не останавливался. Чем больше я работал, тем сильнее напрягал свое тело, тем меньше приходилось думать. Я считал, что нашел способ победить свои страхи, способ стать хозяином своей судьбы, но я… прятался. А потом появилась ты и разрушила мое потайное место.
– Прости. – Слезы дрожали на ее длинных ресницах, и Гейб отпустил ей руки, чтобы смахнуть прозрачную каплю с щеки.
– Не извиняйся. Я чувствовал себя более живым, чем последние десять лет. На этой неделе я уезжал к родителям, провел время на виноградниках, – признался он и улыбнулся: – Попытался вернуть себе первое место в глазах Жана. Ты права: я во многом могу им помочь, даже находясь в Англии. Советами, контрактами…
– Я рада. Они такие чудесные.
– Будешь смеяться, но они то же самое говорят о тебе. Должен признать, что где-то в душе я надеюсь, что ты согласишься проводить больше времени с моими родителями.
– Как это?
– Если выйдешь за меня замуж.
Не ослышалась ли она?
– Что ты сказал?
Гейб так крепко стиснул ей руки, что Полли стало больно. Но она была даже рада – это доказательство того, что она действительно здесь, на балконе в Париже, и ей делают предложение.
– Мне встать на одно колено?
– Нет. Просто скажи это опять.
– У меня нет кольца. Я думал, что мы найдем подходящее, когда пройдемся по антикварным лавкам. Сапфиры, под цвет твоих глаз. Я собирался подождать, но не смог. – В его темных глазах было столько любви, что это перевернуло ей душу. – Полли Рафферти, je t’aime[15]. И если ты окажешь мне честь стать моей женой, то я обещаю, что всегда буду любить тебя. И ребенка. Я буду самым лучшим мужем и отцом. Я хочу начать жить по-новому, Полли. Я хочу начать жить рядом с тобой.
Полли искала нужные слова и не находила. Она просто не знала, что сказать.
– А Мистер Симпкинс?
– Он всегда будет моим любимцем, – заверил ее Гейб. Его лицо светилось от надежды и любви. – Мистер Симпкинс, «Рафферти», Хоупфорд. Все, что любишь ты, я тоже люблю. И я надеюсь, что ты чувствуешь то же самое к моему дому, моей семье. Мое сердце принадлежит тебе.
– А мое – тебе. – Было совсем не трудно сказать эти слова. – Будущее меня пугает, но я знаю, что вместе с тобой я смогу все преодолеть.
Гейб заключил в ладони ее лицо, потом откинул назад ей волосы и с нежностью и любовью погладил шелковистые пряди.
– Ты уверена?
А Полли обвила его за талию и прижала к себе.
– Никогда не была более уверена, чем сейчас. Я тоже люблю тебя, Гейб. Мне кажется, что я влюбилась в тебя с того самого первого дня. Я никогда не встречала такого человека, как ты: приводящего в бешенство, надоедливого, вызывающего. – Она улыбнулась ему. – Но никто не нравился мне больше тебя.
– Я-то думал, что ты залепишь мне пощечину.
– А может, думал получить ничего не значащий поцелуй? – Она приподнялась на цыпочки и припала наконец к его рту, прохладному, твердому, вселяющему уверенность своей твердостью. – Я думаю, что все было предрешено. И еще я думаю, что это было волшебство.
Эпилог
«Рафферти» никогда не выглядел так красиво. Витрины затянули фиолетовой и кремовой материей и подвесили огромные замысловатые бумажные цветы такого же цвета. Кафе на верхнем этаже тоже были украшены в такой же гамме.