— Черного высматривай, черного! — кричала она. — Если он в белом халате, то должен быть хорошо виден!
— Не дури, Настя! Как я тебе отыщу негра в толпе ночью? — огрызался мужчина.
Виктор не расслышал этого диалога, зато мужчину узнал и порадовался, что он здесь. Будет совсем худо, подумал Виктор, пойдем вместе. Отцы все одинаковы: если наступает край, они лезут доставать своих детей из самых безнадежных ситуаций, когда один шанс на сто. Некоторым везет.
От Нанотеха бежали люди, и это не выглядело эвакуацией. Они неслись так, словно здание сейчас рванет. Ворота были распахнуты настежь, и сквозь них перла толпа. Самое настоящее паническое бегство.
Виктор прорвался навстречу людскому потоку, миновал ворота, и уже там его поймал за рукав милиционер.
— Стойте, доктор. Нельзя дальше.
— Ты же меня знаешь, — сказал Виктор.
— Конечно, знаю. Поэтому и не пущу. Вы там погибнете.
— Там мой сын, — сказал Виктор.
— Позвоните ему, он мог давно выйти.
— Он не отвечает. Пусти!
Виктор дернулся, но милиционер держал его мертвой хваткой. Ну, ты сам напросился, подумал Виктор. И тут милиционер сказал:
— Поздно, доктор. Глядите. Вот они, нанотехнологии.
Виктор оглянулся на здание и обомлел: в вестибюле клубился характерный серый дым. Он медленно лез наружу, постепенно уплотняясь.
Виктор вырвал у милиционера рукав, отошел к будке КПП, тяжело прислонился к стене плечом и медленно съехал вниз. Это был не обморок, у него просто отказали ноги.
Бомба оказалась здоровенной белой бочкой на подпорках. Принц, ловко орудуя маленьким шуруповертом, снимал небольшую панельку внизу. Семенов разминал в руках кусок пластиковой взрывчатки.
— Она ведь не убьет ботов? — спросил Принц. — Она их просто оглушит.
— Какая разница. Они впадут в кому, и их можно будет собирать лопатой. А можно не собирать. Кончится запас энергии, и они распадутся в пыль.
— Жалко, — сказал Принц.
— Кого?
— Пятая серия тоже ведь погибнет.
Семенов то ли хрюкнул, то ли фыркнул.
Принц снял панель, отложил шуруповерт и вдруг схватился за шею.
Только что из нее будто вылупились пять серебристых вертолетиков, прыгнули вверх и быстро полетели куда-то в сторону. Принц яростно чесал место, откуда они выбрались.
— Не чеши, только глубже их зачешешь, — сказал Семенов.
— Кого?
— Ботов. Они когда внедряются, кожа зудит.
Принц аж подскочил:
— Значит, они до нас уже добрались?!
— Сейчас рванет, всем кранты. И тем, кто успел в нас с тобой залезть, — тоже.
Пять вертолетиков летели по вентиляционной шахте. Пару раз им попадались на пути коллеги, узнавали новость, звучащую на человеческом языке как «сейчас рванет, всем кранты», бросали свои дела и устремлялись вслед за ними.
Семенов осторожно пристраивал на место самопальный детонатор.
— Давно за тобой наблюдаю, — буркнул он. — Ты способный. Тебе бы еще поучиться… В правильном месте.
— Там, где вас учили? — спросил Принц осторожно.
— То место осталось там же, где Советский Союз. В прошлом. Туда не вернешься, да и не надо. Но и сейчас есть где поучиться… И где поработать. Дело хорошее. Если, конечно, ты ищешь дела, а не выгоды…
— Там, где теперь работает Гуревич? — спросил Принц.
Семенов дернулся и чертыхнулся.
— Не говори под руку, — сказал он.
— Я всегда знал, что Гуревич не воровал никаких секретов, — заявил Принц. — Не такой он человек. Его не арестовали, это было просто шоу. Гуревича увезли, чтобы он Михалборисычу не достался.
— Ишь ты, — сказал Семенов.
— Он мой сосед, — объяснил Принц. — Был. Он меня по математике подтягивал, а потом стал учить программазе.
— Ишь ты, — повторил Семенов, копаясь в бомбе. — Слово-то какое — программаза… Старое, доброе. Ну-ну.
— Я думал, тоже стану писать софт для ботов, но надо было маме помогать, — Принц вздохнул. — Нет, связь мне нравится…
— Ломать ее ты насобачился, — сказал Семенов. — Что есть, то есть. Ломаешь одаренно. Та-ак… А вот теперь, парень, рвем когти.
В лаборатории номер шесть экспериментального сектора Нанотеха шевелился пол. Он был серым и мягким. И он шуршал.
Из вентиляционной решетки вырвался клуб серебристого тумана и резко спикировал вниз. А потом взметнулся от пола к окну. Сейчас туман был тоже серебристый, но какой-то мутный. Потому что каждый вертолетик тащил в лапках дрыгающегося серого головастика.
Они знали, кто тут самый быстрый грызун.
Туман расплылся по стеклу, оставил на нем серую пленку, а сам обрушился вниз, на стол под окном, накрыв стоявший там игрушечный вертолет с надписью «ЭВАКУАТОР». Впитался в него и исчез.
Вертолет завелся и пошел раскручивать винт. Оторвался от стола, вылетел на середину лаборатории, повернулся к окну и так завис. Начал медленно опускать нос — и пополз вперед.
Он набирал скорость. Вот он миновал стеллаж, на котором стояла модель пятой серии…
Модели на привычном месте не было.
Под стеллажом на рабочем столе валялся рюкзак Лехи.
Серая пленка на стекле густела. Стекло темнело, темнело, вдруг оплыло и потекло вниз.
Вертолет рванул — и пулей вылетел из здания.
Его аккумулятор был сегодня заряжен полностью.
Нанотех расплывался, он стал мягким. Здание было снизу доверху подернуто серой дымкой, и эта дымка разъедала его, словно кислота. «Девятая плюс» вела себя так же методично, как раньше с танками, — пожирала свой дом прежде, чем выйти на улицу.
Виктор сидел на асфальте и ждал, когда обвалятся перекрытия.
И как они обвалятся.
Он понимал, что шансов нет, но раз за разом прокручивал в голове варианты. Выжить, когда вокруг микроскопическая серая слизь, по идее, можно: обезумевшим ботам человек интересен в последнюю очередь. Тут вон сколько вкусной и полезной еды. Лишь бы тебя не оглушило падающей на голову массой. Лишь бы ты в ней не задохнулся, как в снежной лавине. Если останутся воздушные «карманы», чтобы дышать. Если здание будет плавно обтекать по краям, а не стремительно рушиться. И еще много всяких «если».
Нет. Шансов было ноль.
Какая усмешка судьбы. Боты-репликаторы однажды спасли сына. Теперь он видит, как другие репликаторы убивают его.
А сам Виктор только что, буквально сегодня утром, дал согласие вернуться к прежней работе. Его позвали назад, к микробам. И вот они, микробы.
Вполне уважительный повод взять и покончить с собой…
— Пап! Вот ты где! Что с тобой, пап?! Ты чего? — Леха тряс Виктора, а тот глядел на сына во все глаза и не мог вымолвить ни слова, так сдавило горло. — Да черт с ним, с этим Нанотехом! — сказал Леха. — Пускай взрывается, построим новый!
И тут долбануло.
Это было как ослепительная вспышка, только видишь ее не глазами, а чувствуешь всем телом. Мир вздрогнул. Нанотех окутался густым облаком пыли. И стало темно. И стало очень тихо.
Утихли сирены, потухли мигалки, заглохли моторы.
Погасли все прожекторы.
Замолчали телефоны.
И было слышно, как легкий ветерок шевелит осеннюю листву.
А потом с глухим песчаным шорохом опала и растеклась по асфальту мертвая серая пыль.
Люди остолбенело глядели на здание. Оно стояло, зловещее, как остов погибшего корабля. Потом оно зазвучало: медленно посыпались осколки стекол, куски штукатурки, все, что еще выглядело целым. Остался только изгрызенный скелет научно-исследовательского института микромашиностроения.
От Нанотеха тут не было уже ничего.
Толпа наконец очнулась и начала шевелиться, робко загудела, сразу в нескольких местах раздался женский плач. Опираясь на Лехино плечо, Виктор поднял себя с асфальта и тут же отпустил сына: увидел, что парень очень слаб, полностью вымотан. Точно как в тот раз, когда его «бросила девушка». Кажется, им предстоит дома разговор по душам. Пора кончать со всем этим. Хватит вранья.
— Все твои живы? — спросил Виктор.
— Надеюсь, да, — сказал Леха. — Надо проверить.
И шагнул к остову института.
— Куда? — Виктор схватил его за изодранную форменную куртку.
— Но там же… А-а, вот они!
На крыльцо здания вышли, слегка пошатываясь, две закопченные фигуры со стоящими дыбом волосами. Остановились, повернулись друг к другу.
Семенов протянул руку Принцу, и тот крепко ее пожал.
— Ну, — сказал Семенов, — ты мне звони.
Далеко-далеко, высоко в безоблачном вечернем небе летел игрушечный вертолет.
Глава 36
Елена Васильева пила кофе на кухне, борясь с желанием плеснуть в чашку хорошую дозу коньяку для бодрости. Вчерашний день и большая часть ночи обошлись ей в добрый километр нервов. Она еще не скоро оправится. Но потом все будет хорошо. Вероятно.
Какие все-таки мужики сволочи. И папа, и Витя, и Лешенька. Все как на подбор. Откуда они только берутся такие по ее душу, эти сильные личности и честные парни. Супергерои.
А каково ей с ними, они не думают.
Считается, что мать, истинная мать, не может ненавидеть своего ребенка. Лена отлично знала, что она прекрасная мама. Ей не в чем упрекнуть себя. Она не сдалась восемь лет назад, готова была отразить смерть в любую секунду, пусть только попробует сунуться! Но вчера она вдруг испытала незнакомое ей ранее чувство. Ей захотелось сделать Лешке больно. Очень больно. Нет, не для себя. Чтобы понял, каково ей было все эти годы, сколько она вынесла и вытерпела.
Господи, зачем ты делаешь наших детей такими неблагодарными?!
Она не растерялась, когда открылась дверь и Витя почти волоком затащил в дом Лешеньку. Лена сразу поняла, что пришла беда. Она действовала очень собранно и очень хладнокровно. Но Витя… Витя принялся отгонять ее от сына, твердить — не надо, сейчас оклемается. Лена даже подумала — а не свихнулся ли, часом, ее муж? Выглядела эта парочка подобающе: грязные, в какой-то пыли, Леха еще и в порванной нанотеховской одежде.