Муэллим рассмеялся, и опять смех этот был Али до боли знаком. Но он еще отказывался верить в это!
– Эл?? – наконец-то выдавил он из себя.
– Эл, Эл, – проворчал мужчина в ответ. – Ты потише ори, ночь на дворе вообще-то, спят люди.
– Господи, как же я соскучился по твоему ворчанию. Век бы слушал!
Не в силах больше сдерживать себя, Али кинулся навстречу другу и обнял его.
– А ты совсем не изменился, Алибаба.
– Зато ты вон каким стал! Учитель Фахретддин! Ты знаешь, что о тебе там говорят? – Али кивнул в сторону Баку.
– Да знаю, сказочники. Сами сочиняют, сами верят, я тут ни при чем. Мое дело использовать это во благо, а не ради зла.
– Как ты узнал обо мне?
– Пойдем в комнату, там и поговорим.
Комната была совсем маленькой, тут едва умещался письменный стол, стеллаж с книгами и тумбочка. На столе, как и в старые добрые школьные времена, лежали стопки книг, бумажные свитки, связка карандашей и неизменная кружка чая. Эл никогда не расставался с этим напитком во время работы.
Али провел ладонью по столу, словно поглаживая книги, бумагу, карандаши. Эти простые предметы напомнили ему юность и их, совсем молодых и наивных, вот так собиравшихся иногда у Эла и болтавших обо всем на свете.
– Все, как и раньше.
– Нет, Алибаба. Как раньше уже невозможно. Мир другой, и мы другие.
Али обернулся к Элу, хотел что-то ответить, но вдруг заметил фотографию, висевшую на стене. На ней, обняв друг друга за плечи, сидели на траве четверо парней и девушка. Он узнал ее: последний звонок в школе, сразу после линейки, Приморский бульвар. И они: Эл, Вадим, Фара, Али и Лена… Теплый майский день, солнце, море, и впереди вся жизнь.
– Хорошее было время, – Эл, видимо, тоже посмотрел на фотографию.
– Эл… Я так понял, что ты про Вадима давно все знаешь. Может, и про Фару с Леной тоже?..
– Нет. Ничего. Первое время, да, искал вас всех, не нашел. Фара, говорят, забрал Ирадку и уехал. В Москву.
– А как же Вадя?
– Да я про него и сам недавно узнал. У них на станции пара захотела к нам перебраться, так их Череп провожал.
– Артурчик наш?
– Он самый, – улыбнулся Эл. – Через него я на Вадю вышел. А потом весточка пришла, что у тебя стряслась беда.
– Да, беда. Иначе не скажешь.
– Не переживай, тут вас никто не тронет. А дальше, если вдруг горячо станет, придумаем еще что-нибудь.
– Да у вас тут и так не холодно. Кстати, хотел спросить, как вам удается управлять этой стеной?
– Огнем-то? Это магия, – Эл развел руками и засмеялся.
– Я серьезно. Чудеса бывают, но не до такой же степени?
– Давай-ка чаю попьем, вот я тебе и расскажу все.
Эльчин позвонил в колокольчик, и через пару минут девушка принесла чай и все, что к нему полагалось.
– Ты, как уехал тогда, совсем пропал. Наверное, и не знаешь ничего про нас?
– Ничего. Ты прав. И прав был тогда, когда дулся на меня – все получилось, как ты и сказал. Я уехал и пропал. Но не думай, не забывал про вас.
– Не забывал он… Ладно, кто старое помянет… Знаешь, я ведь тогда учебу бросил, женился, семью кормить надо было. С работой плохо было, едва концы с концами сводили, а как дочка родилась, так совсем худо стало. Тогда мы с женой и решили переехать в деревню. Продали квартиру, денег хватило на хороший дом, скотину купили. Молоко, яйца, мясо – все свое, хоть и работали с утра до ночи. Знаешь, я до этого особо с религией не заморачивался, а как жизнь помотала, только в вере утешение и находил. Помолишься, и на душе легче. И вот в тринадцатом году, летом, решил я совершить хадж, отправился в Баку документы править. Там Катастрофа и застала. Первое время я все к себе рвался, домой, не верил, что ни жены, ни дочки больше нет. Да и сейчас не верю, хоть и довелось мне дома побывать. Сам дом стоит, а нет никого, и трупов тоже нет. Так-то, друг Алишка. Не знаю, как тебе, а я в метро жить не мог, задыхался. И не только я, много таких было. Да и творились там разные непотребства. Я тогда клич кинул, собрал группу, и мы ушли из Баку. Не сразу, конечно, а когда жить наверху более-менее безопасно стало. Отправились в Сураханы, тут место обжитое, легче устроиться. Стали город строить вокруг храма, крепость, чтобы защищаться. И как-то так вышло, что люди в священный огонь верить начали, да и я тоже, хотя и старую веру не забыли. Муллы у нас нет, вот я и заправляю всем, как умею.
– Хорошо умеешь, если верить слухам.
– Да не в этом дело. Людям вера нужна, без нее не выжить. Апокалипсис все вокруг поменял, и не только людей – земля стала другой. Огни Янардага теперь были повсюду. Знаешь, это ведь проблемой было – никогда не знаешь, где рванет. Но нашелся умный человек – из метро люди к нам шли постоянно, – придумал, как обуздать огонь и извлечь из его появлений пользу. Так появилась огненная стена. Надеюсь, техническую сторону всего этого тебе рассказывать не надо? А то я и сам не в курсе.
– Не надо. Все равно не пойму ничего.
– Из-за этой стены нас огнепоклонниками и назвали, а мы и не возражаем, знаешь ли.
– Слушай, Эл. Со стеной разобрались. Башни, как вы их зажигаете?
– Чего-чего? Это кто еще придумал? Мы их не зажигаем!
– Да ладно тебе, – Али улыбнулся. – Мне-то можешь сказать. Про огненную стену Янардага тоже все думают, что она по воле Аллаха появляется, а оказалось, что простой кочегар зажигает в момент опасности.
– Дурак ты, Алибаба, – отрезал Эл.
– Нет, ну правда? Неужели все-таки чудо? – Али заметно изменился в лице. – Понимаешь, Эл, я верил в чудеса, и Всевышний услышал меня. Послал моей семье спасение от той беды, что нашла на нас. Помог мне деньги эти найти, не дал погибнуть в пути. А оно вон как вышло! Кярим погиб, мы в бегах… Не принесли счастья эти деньги, хотя я и не прикоснулся к ним! Так припрятанные и лежат. Если не нашел кто.
– За все в жизни приходится платить, Али. Твоя цена за эти кровавые деньги – смерть брата.
Эл подошел к другу, сел рядом.
– Ты выпустил злого джинна, и теперь надо его загнать обратно.
– Как? Как загнать?
– Посмотрим. А Башни, правда, не наших рук дело. Но я про них знаю. Это началось недавно, пару лет назад. Я заметил, что зажигаются они через каждые два-три месяца. И не просто зажигаются, а словно знак подают. Но если люди верят в чудеса, то разубеждать их не надо. Не знаю, что там у вас, а наши придумали, что это Всевышний знак подает. И когда однажды там что-то не сложилось, не загорелись они, то не представляешь, какая паника была. Стали искать, где согрешили. Так что огни эти вроде как мне управлять помогают.
– «Хорошую религию придумали индусы»? – напел Али.
– Вот-вот. В точку.
– Говоришь, каждые два-три месяца. А когда это было последний раз, помнишь? А то я что-то внимания не обратил.
– Как не помнить, – проворчал Эл и достал из внутреннего кармана записную книжку, обтянутую кожей, пролистал по торчащим закладкам и только потом открыл блокнот на нужной странице.
– Склерозник? – Али кивнул на книжицу.
– Что написано пером… Как раз месяц назад загорались.
– Месяц назад… Месяц назад Кярим как раз и отправился на остров. Сказал, что бандитов там точно не будет. Юсфаис[40] братишка… Он был уверен на все сто, что на острове никого не будет!
– Ты хочешь сказать, что огонь в башнях и бандиты как-то связаны? Но кто же тогда включает там свет? Ведь Башни относятся к…
– К Союзу! Эх, Эл! Если бы у нас было еще время и возможность, то мы бы распутали этот клубок. Что-то мне не нравится это все. Тайна, нехорошая какая-то тайна.
Друзья проговорили до самого утра и даже не заметили, как на горизонте заалело проснувшееся солнце. Наступал новый день.
За всеми перипетиями последних суток Али так и не удосужился спросить у Вадима про Зухру. А тот, в свою очередь, так и не решился признаться другу, что его люди опоздали и Зухра теперь у бандитов.
Глава шестнадцатая
Амир пытался успокоиться и взять себя в руки. И не мог.
– Амир, ты сегодня опять кричал во сне.
Кьяра уютно расположилась в огромном мягком кресле, поджав под себя босые ноги и укрывшись пледом. Какая же она красивая, или это ему просто кажется? Для любящих глаз прекрасно все, даже этот неправильной формы мизинчик на левой ноге. Господи, ну почему? Почему он не может бросить все, забрать любимую и уехать. Да хоть к тем же огнепоклонникам! Ни его, ни женщину никто не знает в лицо. Как хочется спокойствия. Жизни, где тебе не надо ежесекундно доказывать свое первенство. Сходить с ума от разной ерунды.
– Ничего, это пройдет. Вот решим проблему, и пройдет.
– Мне кажется, что мы ее уже никогда не решим.
Кьяра поднялась с кресла, подошла к шкафу и стала одеваться.
– Ты куда?
– Хочу прогуляться. Душно. Заодно с народом поговорю. На людей не только орать надо, про кнут и пряник слышал?
– Пряник им от меня нужен, а не от тебя, женщина. Не примут.
– А это смотря как подать.
– Ты красивая, я говорил это тебе?
– Говорил. Сто раз говорил, – Кьяра обняла мужа и чмокнула в щеку. Получилось смешно и как-то по-детски. – Слушай, тебе не приходило в голову полечиться?
Амир резко отстранился от жены, убрал от себя ее руки.
– Я не сумасшедший, тема закрыта!
Женщина молча отошла. Да, поговори вот с таким… Придется самой как-то выкручиваться.
– Вестей с материка не было еще? Пора бы.
– Сам жду. По расчетам, на полсуток опаздывают. Правда, море штормило, но это никого не оправдывает.
Вот так вот, раз – и с небес на землю.
– Погоди, я с тобой!
– Шухер наводить? – Кьяра грустно улыбнулась.
– Тонус поддерживать!
Если и можно было как-то назвать то, что происходило сейчас на Артеме, то лучшего определения, чем режим чрезвычайной ситуации, не найти. Подозреваются все! Презумпции невиновности нет. Амир затянул гайки до предела: никаких вольностей, никаких увольнений на берег, а в свободное время – спортзал и тир. До кровавого пота, до изнеможения. «Народ» роптал, но очень тихо: все знали, что атаман быстр на расправу, попасть под горячую руку не хотелось никому.