Бабка молча и спокойно смотрела на начальника гильдии.
— Бабка, скажи что-нибудь.
— Сейчас… — И она опять надолго задумалась.
Через минуту ожила.
— Ну, хорошо. Есть одно местечко…
— Ну… — прищурился начальник.
— Ты что, в благодарность мне ничего не предложишь? — Удивилась Бабка.
Полковник встал, подошел поближе к Милке. Скорый щелкнул предохранителем. Сопровождающие тоже напряглись.
Квадр повернулся к Пашке.
— Успокойтесь, молодой человек.
Пашка ничего не ответил. Просто держал палец на курке сайги, спокойно смотрел и спокойно контролировал ситуацию.
Разговор продолжился.
— Мила… Моя плата будет заключаться в твоей безопасности.
— То есть, если говорить без дипломатии, ты обещаешь меня не убивать? Да?
— Ну что же ты такая прямолинейная? Я… Я просто обещаю тебе, что с моей стороны у тебя не будет неприятностей.
— Так не пойдёт, Миша. Не пойдёт. Увы.
— Хорошо. Чего ты хочешь?
— По десятку чёрных за каждого спасённого. И даже в этом случае, ты остаёшься мне сильно должен.
— Это ещё почему?
— Потому, что я укокала Векселя, и власть снова вернулась к тебе. Если бы не я, ты бы до сих пор перед ним на коленях ползал…
Квадр покраснел. Даже побагровел.
— Я! Никогда! Ни перед кем! На коле…
— Ай, перестань Миша эту комедию ломать, — горько отмахнулась Милка. — Вексель вообще собирался тебя ликвидировать. А ты тут передо мной пальчики гнёшь. Не надо, Миша. Не надо.
— Да ты… Да я…
Бабка глянула мельком на Скорого, и тот внезапно почувствовал посыл от неё. Он звучал как — «смерть».
Пашка включил Дар и остановил полковнику сердце. Тот схватился за грудь, упал на колени, захрипел. Бабка артистично заволновалась.
— Миша! Что? Что случилось?
Миша рухнул на пол и засучил ногами. Его тело, под напором регенерации пыталось запустить мотор. Да вот только Пашка не позволял.
Полковник боролся долго. С минуту. Даже описался. На шум выскочили все бригадные. Мазур бросилась массажировать сердце. Один из сопровождающих делал искусственное дыхание рот в рот. Ничего не помогло.
Пашка победил всех. Он, просто, погасил всю активность в мозгу бравого гильдийца.
Один из охранников Квадра встал и обличающе ткнул пальцем в Бабку.
— Это ты его довела! Ведьма!
— Дурак, что ли? — Резонно ответила та.
Два гильдийца закинули руки полковника-покойника себе на плечи и потащили тело за ограду.
Ванесса удивилась.
— Как в Улье может возникнуть такой обширный инфаркт? Это же нонсенс.
Потом глянула на Пашкину физиономию, спокойную, как у удава, и замолчала. Поняла.
Бабка спросила.
— Беда ушла в администрацию?
— Да.
— Шило с ней?
— Ага.
— Мне нужна карта Улья. Срочно.
Танечка побежала в комнату, в которой жили кваз с Дедом, и выскочила с оригинальной картой.
Бабка развернула её на диване, лицом вниз.
— Так. Что у нас тут на днях будет перезагружаться? Ага. Сто девяносто восьмой. Это далеко. О! Четыреста тридцать первый! Буквально рядом. Перезагрузится завтра… Так, мужики, пошли упаковывать спящих принцесс. Дамы остаются с дедом и квазом. Бекас! Головой за них, за всех отвечаешь, понял?!
Тот изобразил пожатие плечами.
— Понял, чего же тут не понять. Головой!
— Бригада, за мной.
Шило, как обычно, уже заранее поработал над пленными. Те лежали, в чём мать родила. Рядом с каждым валялся клеймённый длинноствол.
Пока таскали всё это дело в прицеп, Бабка объясняла Пашке.
— Ты понял — зачем я это сделала?
Пашка пожал плечами.
— Я думаю, что это какой-то трезвый расчёт.
— Да, Паша. Сейчас у них начнётся делёж власти. Это надолго. Минимум на месяц. И им будет просто не до нас. А через месяц мы уже что-нибудь изобретём. Вот так вот.
— Что тут скажешь. Мне с тобой в политическом планировании не тягаться.
— Мне знаешь, что понравилось? Что ты ничего не спрашивал и даже не задумался. Я приказала, ты сделал. Это значит — я могу на тебя положиться в любом деле. Так же как на моих мужичков.
— Да, Мила. Можешь.
Спящие тела накрыли брезентом, а сверху насыпали битый кирпич, штукатурку, осколки стекла и прочий мусор. Тот, который получился от взрыва. Ну и так, кое-чего накидали, веток там, куски раздолбаной лавочки.
Выехали через северные ворота.
Дежурил снова Тарас. Он заглянул в кузов прицепа, спросил сочувственно.
— Сильно общагу покоцало?
— Да, — со слезой вздохнула Бабка, — досталось по самое. Хорошо хоть нас дома не было.
Упёрли тела в кластер, который должен завтра перезагрузиться.
Стряхнули с брезента мусор и Пашка с Коротким принялись расстилать его на траве.
Бабка спросила.
— А это ещё зачем?
Короткий виновато на неё глянул.
— Ну… Это как-то, всё же, по-человечески.
— Короткий! Прекрати мне! Верните брезент в кузов.
Разложили тела на полянке ровным рядком, вымели остатки мусора и поехали обратно.
Бабка посмотрела на мрачные физиономии Пашки и Короткого.
— Ну? Чего нахмурились?
Скорый повздыхал.
— Да я, вот, тоже… Не хуже Тьмы…
— Думаешь — плохие мы или хорошие?
— Ну… Может, стоило этих ребят просто отпустить…
— Короткий, и ты о том же?
— Да, Бабка. Я тоже в сомнении.
— Вы чего-то не понимаете… Эти мужички пришли ночью убивать нас. Понятно?
Пашка поправил.
— Это не карательный отряд. Это группа захвата.
— Ага! Вон оно как! А если бы они нас отдали Векселю, думаешь тот нашу бригаду жемчугом бы осыпал?… У него мы бы просто так не сдохли. Мы бы у него до-о-олго мучились, прежде чем ласты склеить. Он это дело любит… Вспомните Надюху.
Бригада мрачно молчала.
— И гильдийцы прекрасно это знали. Они пришли нас убить и получить за это жемчуг и спораны. Ясно? Так что нечего тут… Ну ладно, предположим, мы их отпустили… И что? Они бы бросили своё дело и занялись сельским хозяйством? А?… Нет! Они бы снова начали убивать людей за плату. По идее надо всю гильдию вот так…
Помолчала. Посопела раздражённо в переговорнике.
— Или этот придурок! Квадр!… Он пришёл освобождать своих людей! Правильно? Ну вот… Его главная задача — вызволить бойцов, если они ещё живы. Не гнуть пальцы. Не тешить самолюбие. Не доказывать что он крутой как американские горки. Его задача — спасти своих людей…
Бабка постепенно распалялась.
— Ему надо было зажать своё грёбаное «я» в кулак и вести переговоры, искать… точки соприкосновения, торговаться о цене. Не угрожать, не дуться, как индюк, не вскакивать и не наседать на меня! Его задача — вызволить пленных. Именно так сделала бы я. А он что?! Фактически, это он убил этих ребят! Это он виноват, что завтра при перезагрузке они испарятся! Ясно?! И не распускайте мне сопли! Не расхолаживайтесь! И не расхолаживайте команду! Понятно?!
Скорый покивал.
— Понятно. Спасибо.
— Спасибо?… Хо! Да никак дошло! Просто — удивительно!
Пашка успокоил.
— Да, дошло. Остынь Бабка… Умеешь ты от альтруизма лечить.
Бабка спросила.
— А ты, Короткий?
— Абсолютно разумные доводы. Я с ними согласен.
— Ну, слава Богу. Кстати, Скорый, ты им сна добавил?
— Да, добавил. До завтрашнего вечера должно хватить.
— Так. Ладно. Едем быстренько домой. Я спать хочу.
По приезду в город, все завалились спать и даже про завтрак забыли.
Пашка проснулся от того, что хотел есть. Желудок гневно урчал и требовал ублажения.
Танечка хлопотала на кухне. Газовый баллон, слава Богу, не сдетонировал от взрыва мины.
Скорый подошел сзади к стоящей у плиты Тьме и тихонько поцеловал её в затылок.
Танечка ойкнула, резко развернулась и попала в Пашкины объятия. Она расслабилась, прижалась к нему всем телом. Подставила губы для поцелуя.
— Кушать хочешь?
— О! Да!
— Я тут манной каши наварила. И киселя из брикетов. Мясного ничего нет, извини.
— Каша тоже пойдёт.
Пашка метал манную кашу. Тьма сидела напротив и с улыбкой смотрела, как он ест.
Когда Скорый, отдуваясь, отставил пустую, большую эмалированную чашку, она спросила.
— Паша, как мы жить будем?
Пашка уточнил.
— В смысле — «как»?
— Мы что, будем жить втроём? Как одна семья? Как эти… Мусульмане?
— Тань, скажи мне, как бы ты хотела жить?
— Да я не знаю, Паша. Тут, в этом месте, у меня всё в голове перепуталось. Я уже так… Плыву по течению. Давай я тебе киселя налью. Кексик хочешь.
— Давай.
Пашка попивал клюквенный кисель и, попутно, выяснял отношения. А может и наоборот.
— Танечка, чего ты от жизни хочешь?
— Я тебе уже рассказывала. Муж, дом, дети. Любовь, достаток. Только я никак не думала, что попаду в гарем.
— Тебе нужен только персональный муж?
Таня усмехнулась.
— Да вовсе нет, Паша. Я только боюсь. Я боюсь, что ты… Как бы тебе сказать…
— Что я предпочту тебя другой женщине?
— Да… Я этого боюсь.
— А если у тебя будут гарантии, то со второй женщиной ты смиришься?
— Наверное — да. Я же, Паша, тебя люблю. Я тебе многое могу простить. Кроме предательства. Но ведь это как-то… Не похоже на предательство… Не знаю. Странно всё.
— Танечка, — Пашка взял её ручку и начал целовать пальчики. Девочку следовало успокоить. — Я тебя никогда не брошу, никогда не предам, и сделаю всё, чтобы ты была довольна. Будут у тебя и дом, и дети, и любящий муж. Это я тебе — не обещаю. Это я тебе — гарантирую. В этом паскудном мире, всякое может случиться, но мы с тобой крепко связаны. Этого не порвать. Веришь?
— Ты знаешь… Верю.
— Ну и славно. Спасибо за кашу, очень вкусная. Пойду досыпать. Глаза слипаются.
Пашка проснулся от того, что Тьма зашла в комнату. Она тихонько на цыпочках пошла к свободной кровати.
— Танюша, не крадись. Я не сплю.