Бабка не выдержала, вспылила. Встала посреди зала столовой, упёрла руки-в-боки.
— Ну, что?! Что?!!… Думаете это мне в радость?!… У меня сейчас выбор! Или рискнуть бригадой, или убить три десятка мерзавцев и тем самым спасти всех нас!
Короткий вяло махнул рукой.
— Бабка, да не переживай ты. Мы все, всё понимаем. Тяжело конечно, но надо.
И Скорый добавил.
— Мила, ты опять на себя всё грузишь. Ты снова берёшь всю ответственность на себя. Никто тебя не осуждает.
Он повернулся к бригаде.
— Я прав? Вот скажи Дед, я прав?
— Ну не умирать же хорошим ребятишкам, ради спасения кучки плохих. Я думаю, Господь не осудит.
— Во!! Слыхала? — Дождался пока Бабка мрачно кивнула. — Ну и всё. Продолжай командовать.
В три приёма перевезли на неваляхе тела в ограду соседнего цеха.
Бабка «осмотрела» окрестности.
— Тихо кругом. Начинаем. Наверх надо двоих. Кто полезет?
Полезли Короткий и Скорый. Опять пригодились буксировочные стропы. Вот без них прямо никуда. Бабка с Иглой внизу привязывали очередного кандидата не распятие, а Короткий легко втаскивал его на верхнюю ферму. Пашка привязывал бедолаг к решетчатой конструкции. Привязывал намертво, возможно даже перестраховываясь.
На двоих места на несущей балке на хватило и их примотали на опору, на самую верхотуру. Метров семь, не меньше.
С истинных внешников противогазы снимать не стали. А то ещё превратятся в тварей. Пусть уж так.
Закончили. Бабка скомандовала Пашке.
— Буди.
— Зачем.
— Чтобы орали. Привлекали внимание.
Пашка разбудил. И бригада укатила к ставшей уже родной столовой.
Просидели, прождали полчаса.
Бабка поджала губы.
— Ничего… Ничего не происходит. Надо подстегнуть процесс. Скорый, Короткий, за мной!
Подкатили к крану. Все привязанные молчали, понимая, что тишина это залог их безопасности… Пока. Только один кто-то прошипел сверху.
— Сссуки.
Бабка вздохнула.
— Нет. Кричать они не станут. Не такие идиоты, как Вексель… Так. Ладно… Мужики, снимите-ка мне одного. Ну, к примеру, — вон того.
Она указала на примотанного к опоре американца.
Пока Скорый и Короткий спускали «избранника», Милка уже нашла в прицепе под тентом виновку-американку и пару магазинов к ней.
Портальщик, поставленный перед Бабкой, спросил сквозь маску.
— Зачем вы так жестоко поступаете? Вам это доставляет удовольствие?
— Нет, дружок. Просто вы отвлечёте на себя тварей, а мы спокойно выйдем из города. Так, что — ничего личного. Жестокая необходимость.
— А от меня вы чего хотите?
— А сейчас, — успокоила Бабка. — Сейчас всё будет…
Она расставила руки и заворковала грудным голосом.
— Ты мой дорогой мальчик. Ты сделаешь то, что я тебя попрошу?
Американец остекленел глазами и радостно закивал.
Сверху ахнули.
— Сука! Нимфа! Она — нимфа!
А Бабка продолжала.
— Мне винтовочку надо пристрелять. Вон там, у цеха, видишь вытяжка?
Загипнотизированный оглянулся в указанном направлении и снова жизнерадостно закивал.
Сверху Юлий приказал.
— Делл, не слушайте её. Соберитесь, чёрт возьми.
Бабка подняла лицо, хмыкнула иронично. Снова обратилась к Хейгу.
— Надо в эту вытяжку выпустить пару магазинов. Одиночными. Сможешь? А потом мы приедем тебя забрать и ты отчитаешься… Стрелять будешь прямо отсюда. Хорошо, дорогой? Не подведи меня, милый Делл. Я на тебя надеюсь.
Физиономия американца выразила полную решительность выполнить задание на пятёрку.
— Ну, — ворковала Бабка, — начинай. А нам ещё кое-куда надо заскочить.
Голый Делл Хейг встал на колено, вставил магазин в гнездо и сделал первый выстрел.
Сверху заорал Юлий.
— Хейг! Прекратите стрелять! Перестань палить, идиот!!
А бригадные укатили из опасного места.
Собрались в вестибюле у лестницы.
Среди бригадных сидел и «Володенька» с фингалом в половину лица. Он хмурился, обиженно шмыгал носом и зыркал на всех исподлобья. Оскорбился за такое хамское отношение к его физиономии.
Уселись прямо на пол. Бабка достала кулёк с пастилой и принялась жевать. Волнуется.
Посмотрела на девчонок, протянула сладости им.
— Угощайтесь.
Минуты через две, равномерный грохот выстрелов прервался отчаянным предсмертным воплем.
— Американца едят, — прокомментировала Бабка.
Спустя некоторое время, слева, через арку во двор влетела толпа тварей. Господи! Каких там только не было! Они торопились, толкались, прыгали через капоты машин, взвизгивали, порыкивали и похрюкивали. Пробежало их штук пятьдесят. На территории цеха за забором постепенно нарастал гвалт. Рык, грызня и вопли распятых сливались в жуткую какофонию.
Бабка удовлетворённо кивнула.
— Порядок. Чисто. По машинам.
Пашка на ходу инструктировал в шлем.
— Бригада, на перегазовывать, трогаться с первой. И тихонечко, тихонечко.
Колонна потянулась за луноходом. Беспрепятственно вышли к реке. Бабка выдала сводку.
— Впереди тоже чисто. Давай, Короткий, уматываем из этой преисподней.
И они умотали. К такой-то матери.
Обратный путь до Комаровки занял чуть больше четырёх часов.
Ехали по уже знакомым местам, в точности повторяя маршрут «туда».
Не заезжая в крепость повернули направо и по знакомой дороге пошли на восток к Заозёрному.
К Карпычу заезжать тоже не стали. Торопились. Тот как заведёт разговоры — не переслушаешь.
В Воскресенках перекусили. Мама Рая накормила всех борщом со сметаной.
Квазу налила в здоровенную эмалированную чашку, литров на пять. Почти тазик. Бекас просто выпил через край первое. Сметал в три приёма второе — десяток котлет и охапку вермишели. Закинул следом в пасть полбулки хлеба. Сыто рыгнул, извинился и настоял на оплате за обед. Всучил хозяйке пять споранов.
В дверях столовой стояли ребятишки и зачарованно смотрели на обедающего полу-ящера.
Бабка, допив своё какао, спросила.
— Раечка, а где вы молоко берёте?
— Как это «где». У нас ферма. Тридцать две головы. Так что можем себе позволить.
— А пасёте где. Тут же кругом минные поля.
— А мы и не пасём. Животные в загоне. А мы косаркой косим луга и скотину кормим. Лето же вечное.
— Понятно, — удовлетворилась Бабка, — а вот ещё вопрос — Бронетранспортёры мы у вас можем на время оставить? Вон те.
Мила Львовна ткнула пальцев за окно.
— С кем надо не эту тему поговорить?
— Со мной можно поговорить, — объявила мама Рая. — Вот тут за школой и оставляйте. Только закройте на замки, чтобы ребятня не лазила.
На том и остановились.
Ванесса в свою очередь спросила.
— А вот этого молодого человека я могу у вас на время поселить.
И к квазу.
— Э-э… Бекас, скажите, надолго затянется наша операция?
— Завтра можете вернуться.
Володенька спросил.
— Ванесса Витольдовна, вы решили от меня избавиться?
— Нет, Владимир. На обратном пути мы вас заберём. Вы готовы ехать с нами в Полис?
— А у меня есть выбор?
— Конечно есть. Никто ничего вам диктовать не собирается. Мы дальше поедем на Багги. Сами видите — места в ней нет.
Тут Габри смущенно, не поднимая глаз спросила.
— А можно и я останусь? Только вы меня потом заберите.
Танечка обняла девочку.
— Оставайся, Надюша. Ты же видишь — это не воскресная прогулка. С нами опасно.
— Простите меня…
Тут Бабка вступила.
— Да за что простить-то. Оставайся девочка… Раечка, позаботьтесь об этих двух детишках. Я в долгу не останусь.
Мама Рая посмеялась.
— Бабка, да какие долги! Мне кажется, мы ещё много раз друг другу помогать будем…
Мила посмотрела на Деда. Тот сразу же отреагировал.
— Не-не-не, я с вами.
Отстегнули прицеп. Перетащили из него опасные игрушки в салон броневика. Замкнули все двери и люки.
Распрощались, и совсем было собрались отчаливать, когда на крыльцо выбралась на костылях Любушка. Закричала.
— Стой! Куда?! Стой!
Пашка вернулся к «невесте». Та вцепилась в него и со слезами укоряла.
— Чего не зашёл-то? Я тебя жду-жду…
Кое-как Пашка успокоил девочку. Обещал всё, что только можно обещать. На руках донёс до самой палаты, попросил скорее выздоравливать и всё такое.
— Что тебе привезти, моя прекрасная принцесса?
Ребёнок ответил сразу, не раздумывая.
— Сам приезжай, — иронично усмехнулась, — мой прекрасный принц.
Посмотрела горько, поняла, что Пашка торопится. Отпустила.
— Ладно. Поцелуй меня и катись.
На том и расстались.
Вроде бы пустячный случай. Подумаешь — ребёнок вообразил себе невесть что. Но на душе остался горьковатый осадок.
— Что этот сучий мир делает с людьми? Что он делает с детьми? Надо что-то менять.
— А что именно ты собрался менять? — Спросила Бабка, и только тут Пашка понял, что говорит вслух.
— Я вот думаю… Кем бы была эта девочка там, в нормальном мире. И какие перспективы у неё здесь… Четырнадцать лет ребёнку… Она уже думает и чувствует как взрослая девушка. Вот скажите мне, женщины, как выкручиваться из этой ситуации? Я не могу ей сказать правды. Там возможен даже и суицид… И лгать ей… Она же всё чувствует, малейшую фальшь.
Бабка пообещала.
— Мы, Скорый, подумаем над этой проблемой. Думаю — решим.
— Спасибо.
И луноход попёр по старому Бабкиному маршруту к Чёрному Острову.
Практически везде, ехали по асфальту. Хоть старому и разбитому, но всё же… Только за Усть-Каменкой повернули направо и пошли по просёлкам.
Километров через пятнадцать и просёлки кончились.
Бабка села за руль и повела багги по просекам, лесным полянкам и звериным тропкам. Брода через узенькую речку искать не стала. Прямо с разгона вошла в воду, за пять секунд переплыла на другой берег, выбралась на песчаный пляжик, и снова въехала в елово-сосновый лес. Закрутилась по, только ей знакомым, тропинкам и лужайкам, пересекая ручейки и прогалины.