— Ванесса Витольдовна, вы скоро?
— Заканчиваю.
— Закончите, подойдите ко мне, будьте добры.
Пашку интересовал порядок погрузки донорских органов.
Минут через пять Ванесса подошла к бригадным.
— Ванесса, вы участвовали в погрузке на отправку в настоящий мир.
— Нет, но я видела — как это делается.
— И как?
— Просто на вагонетку ставят коробки с органами в три слоя.
— А где эти контейнеры хранятся?
— На складе.
— Пойдёмте, покажете.
Время до двух часов оставалось мало.
Бригада и повстанцы быстренько перетащили пластиковые кубы термоконтейнеров в помещение телепорта и расставили на вагонетке.
Бабка уже подогнала пепелац и Пашка, с Коротким на пару, припёрли ядерный заряд. Разобрали штабель и по центру платформы установили атомную банку. Всё было готово.
Осталось разобраться с пленными.
Ну что делать? Пошли «разбираться».
Первым делом всю охрану и бойцов ловчих отрядов поставили на колени во дворе. В один ряд. Всего человек пятьдесят.
Среди них были две женщины, Пашка попросил отвести их в сторону и начала слева направо, по очереди, стрелять в головы коленопреклонным мужикам.
Несколько человек попытались бежать. Глупо конечно. Куда тут бежать со связанными руками. Тем более от пуль Скорого.
Одна из отведённых женщин забилась в истерике.
— Коля!! Не надо!! Прошу вас!! Не надо!!
Скорый остановился.
— Что за «Коля»?
Серёга Логинов ответил.
— Новенькие. Муж с женой.
— Давно они тут?
— Четвёртый день.
Пашка крикнул.
— Кто тут Коля? Встань.
Поднялся нахмуренный мужик. Исподлобья посмотрел на Павла. Тот поинтересовался.
— В рейды ходил?
— Нет. Не успел.
— Иди к жене.
Коля отошёл к женщинам и одна из них, трясущаяся, в слезах и соплях, припала к его груди. Обнять не смогла — руки связаны сзади.
— М, м, м!
— Что? — Переспросила Бабка.
— С… спа… сибо…
— Рано благодаришь, подруга…
Пашка продолжил расстрел. Особых эмоций не испытывал. Он их просто подавил.
Дело наблагодарное, гадкое. Дерьмовая, можно сказать, работа. Сволочная.
Но делать это кто-то должен. Приказывать, подписывать на это дело других, он не имел никакого права. Поэтому приходилось самому.
Патроны кончились. Он перезарядил апээсы и добил оставшихся.
Бригадные прекрасно понимали сущность происходящего.
Понимали, почему Скорый гуманно не усыпил до смерти всю эту толпу пленных. Слишком много свидетелей, чтобы демонстрировать возможности своего «дара». И все понимали, почему он сам взялся за расстрел. Смотрели на него с некоторым даже сожалением.
Когда закончил, спросил у Бабки.
— Ну, а с этими что?
Остались истинные внешники. Человек двадцать. В противогазах. Расхристанные. Толпа пыталась их линчевать, но Бабка рявкнула на «мстителей», и те, успокоившись, разбрелись по автобусам.
Бабка прошлась и выдернула из строя четырёх женщин. Она зашла сзади и полоснула по пластику наручников. Бабы в улье большая ценность. Скомандовала.
— Снимите противогазы… Ну!!… Мне, что — начать стрелять?
Все четыре сняли маски.
Бабка внимательно поглядела на спокойных, но бледных дам. Те понимали — что их ждёт, и уже, видимо, смирились со своей судьбой. Милка покопалась в нагрудном кармане и вытащила горсточку белого жемчуга. Отсчитала четыре штуки и подала одну девушке, черненькой, носатенькой, стоящей в одной майке и плавках.
— Глотай.
Девица презрительно хмыкнула и бросила жемчужину Бабке под ноги.
— Сама жри. Тварь.
Милка тяжело вздохнула, не спеша, достала свой АПС и выстрелила девице в лоб. Так же не спеша наклонилась, подняла жемчуг и опустила в нагрудный кармашек.
— Кто-то ещё откажется? Или…
Девицы быстро протянули руки, расхватали драгоценные шарики и торопливо засунули в рот. Проглотили.
— Молодцы. Идите вон к тем двум, к рыдающим. Потом сядете с ними в броневик, вон тот, второй с краю.
С одного деда мстительные доноры успели сдёрнуть противогаз. Он стоял в группе своих товарищей, в ночной пижаме и тапочках, подслеповато щурился в полутьму Улья, освещаемую полусотней фар.
Подошедшая Ванесса спросила у него.
— Сегодня день передачи? Я правильно понимаю, господин Парсон.
— Пошла вон, тварь! — Старика заколотило от злобы. — Ты понимаешь, — что ты сделала?! Ты понимаешь, тварь?! Ты уничтожила десятки лет работы! Ненавижу! Ненавижу!!
У деда началась истерика.
— Это кто? — Поинтересовался Короткий.
— Куратор проекта, — ответила Мазур, — главный на этой ферме.
И спросила, не обращаясь конкретно ни к кому.
— Сегодня день передачи?!
Несколько человек покивали.
— Ну и отлично.
Ванесса повернулась и пошла к колонне…
Никто не ожидал от этого старого хмыря, от этого связанного дрища, такой прыти. Он в два прыжка подлетел к Мазур и ударил её в затылок своим лбом.
Ванесса рухнула на землю, не пикнув.
Деда отбросили в строй пленных. Пашка кинулся к лежащей ничком Игле. Перевернул лицом вверх. Положил на неё руки… Ничего не произошло. Он глянул на организм Ванессы через «дар». Грибница погасла! Этот старый придурок разбил споровые мешки у женщины! Зачем только она сняла шлем?!
— Короткий, искусственное дыхание! Рот в рот!
Скорый начал делать массаж сердца. Ничего не помогало. Сердечная мышца начинала сокращаться, делала два-три удара, Ванесса вдыхала всей грудью один раз и всё снова останавливалось. Бабка вкатила в руку Мазур шприц спека. Борьба за жизнь продолжалась минут двадцать. Эти переходы от надежды в отчаяние и обратно, вымотали всю душу.
Короткий просил.
— Скорый, сделай что-нибудь! Ты же можешь!
Пашка отвечал горько.
— Не могу Аркаша! Не могу! Я её не вижу! Не могу! Прости!
В конце-концов, сердце перестало отвечать на Пашкины толчки.
Мазур умерла.
Скорый встал как во сне.
— Всё, Короткий… Всё бесполезно…
Аркаша поднял невидящие глаза. Он сидел на коленях перед телом женщины и раскачивался как маятник.
Все замерли. Никто не произносил ни слова.
Короткий медленно, качаясь как пьяный, встал, вынул из ножен тесак и, с лезвием наголо, пошёл на куратора. Народ от того шарахнулся в стороны. А штаны у старика намокли и от него завоняло дерьмом.
Аркашка подошёл к деду, замахнулся… Парсон выставил руки защитным движением. Обе кисти отлетели, срезанные как бритвой. И Короткий, словно сучки с дерева, начал обрубать у обосравшегося деда конечности. Когда тот перестал вопить и хрипеть, Короткий перешёл к следующему пленнику. Он его обстругал, отчистил от конечностей, как ствол от веток. Перешёл к следующему, но психика у того не выдержала, он грохнулся в обморок. Аркашу это не остановило, и он обработал лежащего без сознания мужика.
Скорый сказал в микрофон.
— Короткий… Хватит… Мне надо мину установить…
Короткий удивлённо обернулся, как будто только что осознал — что творит.
Он тяжело дышал и часто сглатывал, сдерживая слёзы. Бабка подошла, обняла безутешного мужика, повела и усадила его в луноход. Но тот тут же вылез, вернулся к Ванессе, поднял её на руки и унёс в пепелац.
Пашка ещё раз пальнул в воздух для привлечения внимания.
— Так! Все уходим в Полис! Заводите моторы и пошли!
Повернулся к Бабке.
— Мила, проведи их через Воскресенки.
Мила, абсолютно спокойно ответила.
— Хорошо, Паша, проведу.
Но вот слёзы… Они катились у неё по щекам, несмотря на внешнее спокойствие. Она обняла Пашку, никого не стесняясь поцеловала его в губы и тихо попросила.
— Паша… — спазм пережал ей горло… — Паша, постарайся хоть ты не умереть… Я тебя прошу…
— Всё будет нормально, лапочка моя. Всё будет хорошо… Беги, время поджимает.
Когда караван ушёл, Пашка повернулся к внешникам.
— Ну, теперь с вами, прости Господи.
И отключил всем мозги.
Багги ушла, встав во главе колонны. Остальная техника потянулась за ней.
— Ну что? — Сказал сам себе Скорый. — Поехали.
Он установил на фугасе время — одну минуту. Этого достаточно было, чтобы затолкать вагонетку в портал и чтобы там не сразу поняли, в чём дело. Открутил проволоку защитного кожуха на кнопке. Потом поставил два ряда контейнеров, оставив нишу для доступа к панели управления. Сзади к вагонетке подогнал вилочный погрузчик и стал ждать.
Ровно в два часа кольцо портала налилось синевой. Из него выскочил мужик в военной форме. Уставился на Пашку.
— А где остальные?
— Они умерли.
Пашка застрелил посыльного. Откинул крышку кожуха и нажал кнопку. Потом закрыл крышку панели. Банка и банка. Никто сразу-то и не поймёт. Время пошло.
Он завел погрузчик и, разогнав вагонетку, втолкнул её в портал. Сам погрузчик оставил на этой стороне, на ручнике, запечатав им вход в Улей.
Выскочил из-за руля и понёсся в сторону ворот фермы. С такой скоростью он никогда в жизни не бегал. Выжимал из организма всё, что мог.
Выбежав за периметр он завернул за стену, упал на землю и, высунув голову в проём открытых створок, наблюдал. Время подходило.
Наконец, в ангаре с порталом, вспыхнуло так, как будто тысяча ламп вспышек сработала одновременно. Скорый ослеп. Следом раздался хлопок. Пашка, ничего не видя, покатился за стену.
И тут грохнуло. Рвануло так, что лежащего Скорого подкинуло в воздух метра на два, ударило об стену, и снова шмякнуло на землю. Ураганный порыв ветра ударил снаружи в проём ворот и Дугина потащило внутрь фермы. Метров двадцать он кувыркался, задыхаясь и захлёбываясь пылью.
Всё утихло.
Скорый лежал, чихая и кашляя. Перед глазами плавали черные и золотые круги.
— Блин. Как ребёнок. Обязательно надо было смотреть… — ругал сам себя Пашка.
— Надо сваливать. Тут радиации полная задница.
Он вспомнил про Гогин счетчик. Достал из кармана, включил. Прибор пощёлкивал изредка, как обычно. Испортился наверно. Приблизил его к глазам, к самому лицу. Ноль, семнадцать. Это что?