— А?.. — протянула вопросительно Мария.
— Сейчас покажу. У меня в рюкзаке водка. Сейчас принесу.
Пашка остановил:
— У меня два литра во фляге. И две полторашки спирта.
Отошел к своему сидору и достал флягу с водярой.
— Учитесь, ветераны, как надо запасаться, — усмехнулась Бабка.
Она принесла две литровые кружки. Налила в одну водки, бросила четыре серых шарика. Спораны мгновенно растворились. Раствор помутнел.
Накрыв вторую кружку тампоном, свернутым из ваты и марли, она перелила раствор в чистую посуду. Комментировала:
— На литр водки, четыре спорана. Понятно? Цедить осторожно. Вот это, — она ткнула пальцем в хлопья на марле, — яд. Потом живец можно разбавить, но мы пьём так. Спиртное на организм иммунных действует слабо. Зато этот…
— Эффект, — подсказал Короткий.
— Да. Эффект круче.
Взяла со стола пакетик, отсыпала из него в кружку щепоть белого порошка.
— Ванильный сахар. Чтобы было не так противно. Гадость, блин, несусветная.
Когда закончили пополнять запасы живца и разливать его по фляжкам, использовав и Пашкину добычу, и ту, что нашёл в одежде Шило, лекция продолжилась.
— Вот это — горох.
— Похоже, — потрогала жёлто–коричневые мелкие шарики, Беда.
— Эти можно растворять в спирте, в водке и ещё в уксусе. Потом уксус гасят содой и пьют. Раствор тоже надо обязательно отцеживать.
— А что они дают? — спросил Скорый.
— Это — чистое развитие дара. Ты пьёшь раствор гороха, — дар усиливается… Беда, деточка, помой кружечки.
Машка быстренько убежала на кухню, погремела в раковине и вернулась.
— Рецепт — тот же самый. Только на литр водки кладём уже десяток горошин. У нас тут четырнадцать, поэтому…
Шило остановил:
— У нас ещё есть.
Вытащил из своего рюкзака пластиковый контейнер, выгреб горсть катышей.
Бабка начала химичить.
Когда закончила, перелила часть раствора в Пашкину флягу из–под воды.
— Это тебе… Дар Знахаря — это серьёзно. Будешь развивать. В день три раза по глотку. Небольших. Перед едой. И пару глотков в день живца. Не больше. Это, как ни крути, всё же — яд.
— Теперь вот это красота.
На столе осталась горсть переливающихся янтарных бусинок, нанизанных на хрустальную паутинку.
— Как тебе, Беда?
— Красивые… Из них украшения делают?
— Нет, Беда. Из них делают Спек.
Ветераны заулыбались, одобрительно закивали.
— Спек, это вещь. Спек это… Ммм, — заблажил Шило.
— Спек, — перебила Бабка, — это наркотик. Раствор «янтаря». Доза спека, вколотая внутримышечно, делает иммунного — сверх–человеком. Сила, скорость реакции, скорость передвижения, скорость… Ээ…
— Обработки информации, — снова подсказал Короткий.
— Да. Один иммунный, под «спеком», может биться против двух десятков обычных. Короткий, у нас шприцы где?
— Сейчас принесу.
Он притащил медицинский саквояж. В металлическом контейнере лежали два ряда пустых инсулиновых шприцов по кубику. Штук двадцать.
Бабка взяла шприц.
— Вот. Один кубик такой дряни может спасти умирающего. Под спеком, можно прожить сутки даже без внутренних органов. Ну, конечно, кроме сердца и лёгких. Но эта гадость вызывает привыкание. Увы. Так что…
Шило встрял:
— Я один раз в полной жопе оказался. Если бы не это, — он кивнул на янтарь, — то уже отдыхал бы на том свете. Помнишь, Бабка?
— Даже и вспоминать не хочу.
— Ей тоже тогда досталось, — объяснил Шило. — На спеке и выбрались.
— А как его растворять? Тоже в водке? — спросила Беда.
— Да. Лучше всего в водке. Но можно и просто в дистиллированной воде. Можно и просто так есть, но эффект раз в пять ниже. Ну что, — повернулась к Скорому, — делаем раствор?
— А что ты у меня спрашиваешь?
— Это твой янтарь.
— Давай по–другому, — раздражённо остановил Пашка, — это наш янтарь. Мы же вроде договорились, а ты снова…
— Ну, ну. Не кипятись. Согласна — мы договорились. Работаем.
Шило потёр руки.
— А неплохо мы прибарахлились. С такой–то, бля, командой мы… О–го–го.
Каждый из группы достал из–за пазухи пластмассовый пенальчик, подвешанный на шнурке на шею, и вложил туда наполненный шприц. А Короткий вынул из своего рюкзака ещё пару пеналов и отдал новичкам.
— Это на совсем–совсем крайний случай, — объяснила Бабка.
Беда спросила:
— А теперь что?
Бабка опять решительно закомандовала:
— Так. Шило, Короткий, отожмите бельё… Только не так, как прошлый раз! Беда, развесишь всё на чердаке. Ботинки над бойлером повесь. Я бойлер затопила, сегодня вечером все нормально помоемся. После белья, переберём трофейное оружие, почистим. Проверим броники, каски. Завтра с утра определимся, кому что. Перетрясём прицеп.
Шило перебил:
— Там налокотников и наколенников куча.
— Всё это проверим. У муров всегда есть ночники. У наших усопших друзей были?
— О-о! Да! Четыре штуки, — радостно отрапортовал Шило.
— Получается — всем, кроме Беды. Чёрт! Можно ведь будет и ночью ездить… Ну, ладно. Завтра с утра одеваем высохшую трофейную камуфляжку. Там, кстати, у них один мелкий засранец был, как раз под размер Беды… Ближе к полудню — выдвигаемся на чёрный остров. Всё. За дело.
Короткий подозвал Пашку.
— Шило там сам с бельём управится. Стволы они с Бабкой и Бедой почистят. А нам надо где–то пятого в машине устроить.
— Беду, что ли?
— Посмотрим. Да, кстати, подожди здесь, я сейчас.
Он вернулся через пару минут с рулеткой. Пошел на кухню, где Беда с Шилом занимались бельём.
— Беда, повернись спиной.
Короткий приложил рулетку к девушке сзади, пониже спины.
Беда подскочила, как ужаленная. Повернулась покрасневшая.
— Вы чего?! С ума сошли?!
— Не дёргайся, дай я тебя замерю, — приказал Короткий. — Поворачивайся.
Машка терпеливо стояла, пока два мужика замеряли её корму. Короткий почесал переносицу.
— Тридцать два… Мда… Четыре сантиметра лишних. Посредине не войдёт.
Павел добавил:
— Так она со временем может ещё раздаться. Это тоже надо учитывать.
— Ничего я не могу раздаться! С чего вы взяли? — возмутилась Беда.
Мужики не отреагировали. Молча ушли в задумчивости.
В гараже Короткий сел на табуретку, в позе Роденовского мыслителя.
Скорый попросил:
— Опиши проблему.
— Смотри. У нас есть место только сзади. Потому что Шило сидит слева, за Бабкой. За спиной у него бронепластина. Так он прикрывает Бабку сзади. Водительское сиденье — это броневой полукокон. Я сижу справа, и с этой стороны прикрываю Бабку. У меня за спиной тоже броневая плита и за пассажирским ещё одна. В случае чего, я веду огонь вперёд и в правый сектор, Шило — в левый. Но в основном нас обстреливают сзади. Если посадить девочку сзади меня, то тебе место только в багажнике. Но я хотел бы, чтобы и ты мог подключиться к педалям. И кроме того…
Пашка ждал.
— Кроме того, я вот тот Корд, — он ткнул под днище прицепа, — хочу поставить на крышу. А ты у нас главный стрелок. Человек с таким талантом за Кордом, это… Это очень, очень серьёзно. Ну, пулемёт, это в будущем, когда на остров приедем. Мастерская у меня там. В то же время, Беду желательно посадить в салоне. В заднем отсеке слишком опасно. А отсек бронировать, это утяжелять конструкцию… Вот такая задача.
Пашка тоже задумался.
— А много ли я добавлю мощи на педалях?
— Не думаю, что много.
— Тогда меня в задний отсек, за спину Беде. А вращающееся пулемётное гнездо — надо мной… Или так — я сижу за Бедой, а пулемёт за Шилом. А когда надо стрелять, я перехожу на правое место. Кроме того там сиденья не нужно. С этой дуры лучше стрелять стоя.
— А что, — согласился Короткий, — это мысль.
— Слушай, Короткий, а вот этот… Корд, одиночными бьёт?
— Ещё как бьёт… — усмехнулся, — Оптика–то у него для чего? Но нужен навык. Нажал коротко и резко отпустил, вот тебе и одиночный.
— Да. Это хорошо. Это я отработаю.
— Ну ладно. Делаем, — продолжил Короткий. — Сейчас надо где–то пластиковое кресло найти. Или другое, но полегче.
— Пойдём, покажу, — предложил Пашка и повёл Короткого в кабинет.
— Это, что ли? — Короткий оглядел офисное вращающееся кресло.
— Ну.
— А что. Давай попробуем.
И поволок кресло в гараж. Рассуждая по дороге.
— Это получится что?… У нас с правой стороны ты и Беда. В случае чего, сзади ты с Кордом. Слева — держит сектор Шило. Впереди — я. А что! Неплохо получается! А ну, позови Беду.
Пашка привёл Марию, и они долго над ней экспериментировали, заставляли сидя на кресле — и пригибаться, и вскидывать АКМ вправо, и привставать. Наконец нашли нормальную высоту, наклон спинки, место для коленок и отпустили девушку.
К вечеру, сиденья были переделаны и забронированы со спины листами жести в несколько слоёв.
— Временно, — сказал Короткий.
Ещё Пашка разрезал свою шубу и сшил, применяя сапожное шило и суровые нитки, ворсистый чехол на Бабкино сиденье. Объяснил Короткому.
— А то обидится ещё женщина. Беде–то вон, какой комфорт создали. Так пусть и атаман тоже на мягком…
— Она не атаман. Она руководитель группы. Начальник. Шеф. Босс. Патрон. Но не «атаман». Ты её ещё «главарём» назови, — пристыдил Пашку Короткий.
Потом они набросали схему пулемётного гнезда и систему складывания самого пулемёта. Так, чтобы он не торчал на виду, как бельмо.
На сон грядущий Бабка заставила Скорого, как и всех, проглотить красную жемчужинку. Не разжёвывая, целиком. И запить раствором гороха. После этого Пашка напрочь отрубился на своём диване.
Глава 6.
Павлу приснилась Кристинка. Она грозила ему пальчиком и говорила:
— У-у ты папочка, какой. Уехал, и меня даже не поцеловал. Когда ты вернёшься?
Проснулся с ощущением безвозвратной потери. Сердце щемило и слёзы наворачивались, как не крепился.
Посмотрел на часы — двенадцать–двадцать. Встал и побрёл в сортир.