«Принадлежит Бабке.
Убедительная просьба
уважать чужую собственность».
Щиты, размером три на два, положили на крышу пепелаца, Скорый с Шилом их придерживали, чтобы не улетели и не спеша подъехали сначала к Гоги и приколотили одну вывеску там, над воротами в Ангар. А со второй подкатили к бывшему коттеджу Векселя.
По дымящимся руинам бродили парочка неприкаянных мужиков.
Шило вышел из машины и распахнул металлические фигурные ворота. Замок жалобно звякнул, не выдержав грубой силы.
Бабка крикнула ковыряющимся в головёшках гражданам:
— Привет, мужики! Что потеряли?!
Те отмахнулись от неё как от мухи.
Скорый и Шило прикрутили проволокой свой фанерный шедевр к забору повыше.
Бабка ещё раз обратилась к поисковикам:
— Эй, мужики, идите–ка сюда!
Те продолжали что–то выискивать, тыкая в пепел палочками и не обращая внимания на бригаду.
Бабка посмотрела на Скорого со значением…
Он вынул свой верный инструмент, изобретённый товарищем Стечкиным, и банально перестрелил ветки в руках у того и у другого.
Бабка снова крикнула:
— Я вас прошу, уважаемые господа, подойти ко мне.
Парочка в крайнем расстройстве подошла к воротам.
— Вы кто? — поинтересовалась Бабка.
— Бабка, мне кажется, это не твоё дело.
— Ага… Читать умеешь? Читай, — она ткнула пальцем.
— Тьфу ты чёрт! — ещё больше огорчились мужики. — Ладно, уходим, Родик. Хозяйка пришла.
— А что искали–то?
— Да хоть что–нибудь ценное.
— Понятно. Ну звиняйтэ, хлопци…
Походили по территории. Поприкидывали расстановку палаток.
Дом сгорел аккуратно. Никто его тушить не спешил. Шифер никто не сбрасывал, брёвна не растаскивали, добро не спасали. Слишком много у Векселя было должников. Считай весь город. Поэтому народ терпеливо и без паники ждал, когда здание как следует прогорит. А вместе с ним и долговые расписки. Так оно и сгорело, аккуратно, без обычного для пожара бардака — без залитого водой участка, без заваленной обгорелыми брёвнами территории и без разбросанного имущества.
Единственно — кое где валялись куски разбросанного взрывами шифера. А так — очень компактный пожар получился.
Бабка сказала тихонько Скорому:
— Надо как–то в подвал попасть. Даже не знаю, чем это всё разгребать.
— Пусть пока полежит. Потом разберёмся. Поехали. Нам надо ещё в рейды.
И они вернулись в общагу.
Дед уже застеклил два окна и, на столе, резал стекло по размерам для остальных.
Танечка с Надей наварили без затей вермишели здоровенный котел. Выставили на стол пластиковые бутылки с майонезом.
Пообедали.
Тут подошла Ванесса с толпой мужиков. Накормили и этих. Потом те уселись в броню и отправились в Отрадный.
А Короткий и Скорый прицепили неваляху и погнали следом за колонной до Сафоново.
За день успели многое.
Когда начали копать яму под фундамент вокруг тьмы, Короткому пришла в голову мысль.
— Слушай, а как мы будем ремонтировать наше электро… это… будем говорить — снабжение? И как мы кабель будем укладывать?
Скорый понял оплошность. Отступили от круга черноты полтора метра, разметили колышками, натянули верёвку и начали копать.
Копна и Бром подошли, постояли, посмотрели и тоже подключились.
Короткий у них спросил:
— Ну, что? Не страшно?
Бром отмахнулся:
— Да ладно… Мы же думали, что прямо вплотную к темноте надо работать. А так–то ничё. Так–то — нормально.
— Тогда работайте. У нас ещё дел много. Пошли, Скорый, снова присобачим корд на крышу.
Бром остановил:
— А вот это… Вот этот тамбур зачем? И вообще… Двери…
— Эксперименты буду ставить с чернотой.
И они пошли химичить с пепелацем.
По территории, с серьёзными лицами и блокнотами в руках, ходили Беда с Янкой. Шпатель бегал вокруг них, размахивал руками и что–то доказывал.
Инвентаризация!
Сняли круговую турель со старого каркаса и приварили на новый. Разместили пулемётное гнездо не крыше справа. Слева проделали ещё одно гнездо и перенесли туда два гранатомёта. Пашка решил посадить на это место ещё одного бойца. Например — Деда, который постепенно утрачивал признаки старика и становился крепким мужиком, рукастым и головастым.
Центральный люк над головой заварили листом жести. И придумали расстановку сил поменять.
За тяжёлый КПВ надо садить Шило. Он с лёгкостью сможет управляться со стокилограммовым орудием. Пашка по старинке за кордом. А Дед пусть учится стрелять из седьмого РПГ.
Потом спохватились. Пашкин–то корд подарили квазу! Пошли в общежитскую каптёрку и забрали там новый пулемёт. Судя по чистому стволу, непотёртому воронению и обилию смазки в затворной коробке, эта штука только на заводе и поработала в пристрелке, больше ею не пользовались.
Пашка взял свою новую снайперку, и с Коротким выехали в поле, пару раз пальнули из корда и пару раз из ОСВ. Оружие показало себя на отлично.
После, мужики пристегнули прицеп и свалили в него ненужное оружие. Весь калибр пять пятьдесят шесть, то есть — все американки и ака семьдесят четыре. Куда они к чёрту в Улье. От трёх пулемётов-Дегтярей, и шести ПК тоже решили избавиться. Как–то они, ни к чему. Слишком уж длинные. А вот два новеньких РПК Короткий оставил. Ну так… Чтобы были.
АК‑47 и АКМы составили вдоль стеночки киздыма. Получился внушительный арсенал.
И, само собой, все пять штук пятнадцатых калашей прибрали на полочки. Потому, что команда имеет тенденцию разрастаться. И в неё приходят женщины. А «пятнашки», это для слабого пола — самый сок.
Над двумя «Никоновыми» долго мучались. Продать — не продать? Но решили, что калибр маловат, и тоже закинули в кузов.
Осталась «мелочь». Короткоствол, ножи и совсем уж экзотика. Например девятимиллиметровый пистолет–пулемёт Хеклер–кох. Который в Улье вообще никому нахрен не нужен. Или, тот же австрийский АУГ. Который, впрочем, может быть кому–то и подойдёт.
Пашка, копаясь в куче оружия, выудил вообще странную конструкцию. Железяка по системе булпап, с подствольником, с обрезанным прикладом и высокой планкой прицеливания. Поинтересовался у Короткого:
— Аркаша, это что за хренотень?
— Не знаю, Скорый. Ну–ка, дай–ка… А. Вот — ОЦ‑14. Ты смотри — семь шестьдесят две… Не знаю, Паша. Не сталкивался.
— Продадим, — решил Скорый. Он не представлял себе, что это за фигня и как она себя поведёт в бою. АКМ или его Сайга — привычный и надёжный инструмент.
Весь короткоствол, кроме апээсов, которых набралось аж восемнадцать штук, тоже сгрузили в кузов.
Ножи, штыки, кортики и прочее колюще–режущее, оставили на всякий случай. Пусть. Даже колбасу порезать и то пригодятся. А уж девять штук мачете и парочку кукри сам Бог велел применить в хозяйстве.
Разложили всё аккуратно на полках. Решили попозже сварить оружейные стоечки для арсенала. Конструкцию Пашка и Аркаша углядели в хозяйстве Векселя. Очень удобно.
Постояли, почесали репу, да и отправились в Полис, к Гоги, в теперь уже свою лавочку.
Глава 49.
Внутри конторы стоял грохот. Палили длинными очередями, патронов не жалели.
Скорый вошел с кувырком в салон. Помещение пустовало. Бой шел где–то на складе обмундирования. Поочерёдно, прикрывая друг друга, Пашка и Аркаша пошли вперёд. Глянули через стекляные дверные филёнки в ангар, там творилось чёрти–что.
Несколько стеллажей повалили и использовали их как баррикады. За этим укрытием, спинами к двери, присели четыре мужика. Судя по разномастному одеянию и оружию — явно бандюганы. За неповаленными стеллажами справа и слева затаились ещё по два. Где–то наверно засели и ещё.
Сразу, за дверью, валялась пара трупов с прострелянными головами. И один живой громко стонал, корчась и кашляя кровью.
Гоги, оказывается, не простой продавец бижутерии. Может кое–что предложить оппонентам.
Короткий приоткрыл дверь, таясь за стенкой, а Пашка, с двух рук, положил четверых баррикадников, продырявив им черепушки.
Крикнул.
— Гоги! Ты живой?!
— Ещё тебя переживу! — кричал в ответ грузин.
Пашка, внёс в расклад некоторую ясность:
— Эй! Бандюганы! Я Скорый! Жить хотите — выходите с поднятыми руками!
— Да пошел ты на х**! — Один резкий мужик выскочил из–за стеллажа и выстрелил в сторону Скорого из помповика. Тот ожидал такой реакции и уже отшагнул за стену.
И Гоги тоже не дремал. Моментально среагировал. Смелый мужик, с перебитым позвоночником, рухнул на пол. Матерясь и скребя доски руками, он пытался уползти за укрытие, но Пашка не позволил — расхреначил ему балду.
— Гоги! Сколько их там осталось?!
— А сколько ты убил, генацвале?!
— Вот с этим последним — пятерых!
Налётчики затаились. Видимо оценивали ситуацию.
— Ну, тогда!… — отвечал управляющий лавочкой… — Погоди, сейчас посчитаю!… Это тебе не спораны!…
— Трое осталось! — посчитал наконец Гоги.
— Слышали. Бандиты! Вы зажаты с двух сторон, деваться вам некуда!
Тишина.
— Парни! А чего это вы на Гоги набросились? Что он вам плохого сделал?
— Он Батона грохнул! Другана моего! — ответили фальцетом из сумерек склада.
— Какого ещё Батона?!
— Друган! Батон! С Гвоздём сюда приезжал, а этот пидар его грохнул!
— Это тот, который с усиками?
— Да!
— Так это не Гоги. Это я его приголубил.
— Ах, ты сучёк вонючий!… За что ты его?! За что?!
— Он моего шефа собирался убить.
— Он только посоветовал Гвоздю! И всё!
— Ну, и нахрен мне нужны такие советчики?!
У писклявого началась истерика:
— А давай — выйдем! Давай! Один на один! Только я и ты! Что?! Ссышь, фраер?!
— Ну почему сразу — «ссышь»? Давай. На счёт «три»!… Раз… Два… Три!
Из–за стеллажа вылетел… Точнее «вылетела» женщина, в стиле милитари.
Пашка, конечно же, не собирался играть в дикий запад. Из–за стеночки он выстрелил ей в плечо и в колено. Дама выронила калаш, некрасиво рухнула на подломившейся ноге лицом в пол и тоскливо закричала от боли.