Рыба сверкнул зенками, но покорно открыл пасть. Один свёрток бинта исчез во рту. Вторым обмотали голову, чтобы не выплёвывал. Бабка довольно покивала.
— Рассуждаем дальше.
И с размаху врезала ещё разок Рыбе по уху.
— Итак. Цезарь посылает своего помощника за картой. Которая находится у меня. Пока что всё логично?… Хорошо. Идём дальше. Поскольку с Цезарем я давно знакома и знаю его натуру… Он не стал бы рисковать людьми. Которых, кстати, у него не так уж много. Он просто купил бы эту карту, тем более она не так уж и дорого стоит. В том месте, что указано на карте, не россыпи добра, чтобы портить отношение со мной. Какой вывод? Чего молчим?!
Она снова развернулась и врезала Рыбе по морде.
— Ты что молчишь, тварь?!
Пашка подсказал:
— У него рот заткнут.
— А-а. Ну да… Извини Рыба. Так вот. Моё предположение, не лишённое некоторой логики… Цезарь отсыпал тебе споранов… Или даже дал несколько жемчужин, для покупки информации. Впрочем нет, жемчужинами он разбрасываться не стал бы… Но! Но!
Она склонилась к лицу Рыбы.
— Но мы же умные… Мы же хотим и службу исполнить и кое–что в карман себе положить. Так?… Не молчи, тварь!
И снова врезала Рыбе по лицу, как по боксёрскому мешку. Тот с ненавистью сверкал глазами.
— Так. Ладно. Я спокойна… я спокойна… я спокойна. Теперь — главный вопрос.
И она заорала Рыбе в лицо:
— Где спораны, сука?!
Рыба зло прищурился. Скорый вышел из броневика и пошёл к Короткому, сваливающему броники в прицеп.
— Короткий, у нас молотки есть?
— Да. Тебе большой, маленький? Зачем они тебе?
— Рыбу пытать буду.
— А! Ну это дело святое. Пошли.
Он дал Пашке небольшой, на сто граммов, слесарный молоточек. Тот вернулся в броневик. Бабка красная от злости металась перед Рыбой.
— Он молчит! Паскуда!
— Сейчас, сейчас, — успокоил Скорый, стягивая с Рыбы берцы и носки. Вытащил у того из варежки кляп.
— Ну что, мужик, теперь моя очередь. Итак. Где плата за карту?
— Да отсоси ты!!
Пашка легонько врезал молотком по голому мизинцу.
Как бедняга орал! Со слезами и с визгом. Скорый ждал. Как только Рыба замолчал, Паша повторил по другому мизинчику. Крика не вышло. Рыба выключился. Дугин приложил руки к голове пленного, подстегнул процессы. Рыба очнулся.
— С добрым утром, рыбка моя, — приветствовала Бабка. — Как самочувствие?
— Да пошла ты…
— Не хами женщине, — укорил Пашка. И врезал по безымянному. Тоскливый вой разнёсся далеко по степи.
— Может, отдашь, бля, свои сокровища без членовредительства, и разойдёмся? — спросила шефиня. — Нет, если ты мазохист, то конечно — другое дело… — Погоди, Скорый, — остановила она замахнувшегося Пашку.
— Ты меня… Всё равно… Не отпустишь… — хрипел пленник.
— Слово даю. Отпущу. Ты меня знаешь. Я слово держу.
— В кабине… На потолке… Обшивку оттяни.
— Молодец. Давно бы так.
Пашка ещё раз врезал Рыбе по пальцам ноги. Тот опять завопил на всю казахстанскую степь.
— А это зачем? — спросила Бабка.
— Уточнить хотел… До диез второй октавы, — объяснил Скорый. — У меня слух.
Вскрыли тайник, нашли мешочек с двумя горстями споранов.
— На пяток автоматов… — отреагировала Бабка. — Стоило такое жизней этих парней? — кивнула на раздетых покойников.
Крикнула остальным:
— Ребята, вы закончили?!
Подошла Беда:
— Да, шеф. Готово. Прицеп упаковали. Я что спросить хочу…
— Спрашивай, деточка.
Беда помялась, помялась.
— …Ладно, я потом спрошу…
Бабка вздохнула.
— Ох, молодёжь… Шило! Шило! Иди, отвяжи засранца в броневике. Твои узлы хрен распутаешь. Только не режь! Верёвка пригодится… Ну что, поехали дальше…
Направились к машине, расселись. Грохнуло два выстрела. Подбежал Шило. Подошёл к сидящей с автоматом, стволом в небо, Беде.
— Машенька…
Все остолбенели. Смотрели на Шило, разинув рот. Не «Беда», а «Машенька»!
Тот тоже смутился от своих слов. Но продолжал.
— Смотри, какая штука. Нравится? — и протянул девушке позолоченный «стечкин», с инкрустированной серебром рукояткой.
— Ты что, Рыбу шлёпнул? — поинтересовалась Бабка.
— Нет, ты же не приказала. Это я его пистолет проверил. Работает как часы. Точность уникальная. Держи Беда.
Он вытащил у девушки из кобуры свой пистолет и вставил туда презент.
Бабка хохотнула:
— Свадебный подарок. Горько! Беда, ну что ты такая кислая? Тебе золотой пистолет подарили, а ты…
— Я сегодня человека убила.
Все помолчали. Но Пашка поправил.
— Ты убила не человека, а бандита. Иначе он убил бы тебя. Мы все гордимся тобой.
Всё покивали как болванчики. А Бабка объявила:
— Беде причитаются премиальные. Ну, что — едём?
Павел, остановил:
— Подождите. Беда, подставь голову.
Та сняла шлем и наклонила рыжую копну под его руку. Пашка «снял» с неё страх, удалил смятение и добавил самоуверенности. Такие операции получались у него с каждым разом всё лучше и лучше.
— Давайте остальные. Просто протяните руки.
Старожилы посмотрели на него, как на брякнувшего несусветную глупость.
— Зачем?!
А Шило добавил:
— Скорый, я тут уже четыре года, бляха–муха, смерть раздаю. Ты от чего меня лечить собрался?
— Ну, как хотите…
И они тронулись.
Проезжая мимо относительно целого пикапа, Бабка достала пистолет и, почти не глядя, выстрелила в переднее колесо. Пикап со вздохом присел набекрень.
Отъехали метров триста и Скорый спросил:
— А этот… Рыба… Что с ним будет?
— Ну, я же его отпустила, — объяснила Бабка, — как и обещала. Пусть идёт… Далеко, правда, не уйдёт.
Все уставились на неё в недоумении.
— С севера небольшая стая прёт. Они же там нашумели. Из миномёта начали палить. Придурки… Улей такого не прощает… Кстати! У меня к тебе, Скорый, вопрос. Тебе не кажется, что ты слишком спокойно и профессионально пытаешь людей?
— Это не человек… А что «спокойно»?… Так я через девяностые Российские годы прошёл. Мы с другом учились на одном факультете, и вместе автомастерскую открыли. У нас шесть раз пытались бизнес отжать. Шесть раз!… Мы не отдали… Всякое бывало. Бывало и так, как сейчас…
Народ понятливо покивал.
Глава 8.
Дальше вояж напоминал поездку на пикник.
Ну, ладно, не на пикник — в место дислокации боевой группы.
— Сколько ещё? — спросил Пашка.
— Если в километрах, — ответила Бабка, — то чуть больше сотни. По времени — часа четыре.
— Дотемна успеем?
— Должны… Заночевать в Монгольской степи… Рискованно. Слишком близко ко Тьме. Но быстрее не получится. Дорог нет.
— Может глушитель раскрыть. Меньше топлива жрать будем.
— Нет, не надо. Слишком близко ко Тьме… — повторила Бабка.
Часа в три остановились, глотнули горошницы, хлебнули живца, перекусили, попили чаю из термоса и снова покатили по степи. С одного пологого холма на другой. Солнце перевалило через зенит и светило в спину. Шины шуршали по сухой, коричневой земле. На далёком–далёком горизонте зеленело. Виднелись небольшие горы. Туда они и направились.
И снова — пересохшие озёра и речки, волнистая равнина, покатые холмы. Вверх, вниз.
Пашка сидел и думал:
— Полжизни проторчал в автомастерской… Теперь вот хоть попутешествую. Мир посмотрю. Век бы его не видеть, — и усмехнулся своим мыслям.
Перескочили резкую границу между глинистой землёй и зелёной травой. Сухая степь сменилась лугами. Бабка приняла влево и выскочила на хорошо утрамбованную грунтовку. И тут же резко затормозила.
— Да что же это за день такой?! А?!
— Что случилось? — заволновалась бригада.
— Стая. Блин, — она ударила кулаком по рулю.
— Далеко?
— Пара–тройка километров. Идут почти к нам навстречу. Интересно — куда они прутся? Неужто на стаб внешников. Приступом крепость брать хотят, что ли…
Шило сказал:
— Если поднажать, то проскочим. Вылазь.
Они поменялись с Бабкой местами. Короткий дёрнул рычаг. Мотор взревел. Багги приподняла передок, прыгнула, вернула себе сцепление с дорогой и рванула так, что ветер загудел в дугах и попытался содрать с бойцов каски.
Бабка вцепилась в спинку кресла водителя и что–то говорила в шлем Шила. Тот мрачно кивал. Потом прокричал:
— Успеваем! Не волнуйся! Успеваем!
Поперёк их пути, приближалось шоссе. Они взлетели на насыпь и, пролетев по воздуху метров пять, грохнулись на другой стороне разбитой трассы.
— Помнишь, как?! — кричала сквозь рёв мотора Бабка. — Вон туда, к лесу! Скорый, приготовь на всякий случай винтовку!
— Цель?! — запросил Пашка.
— Сзади, на два часа!
Багги пер по выпасу. Слева, метрах в двухстах, стояли далеко разбросанные домики. Справа, на отшибе от села, тоже была пара построек. А между машиной и селом тянулась чёрная речка.
— Пакеты приготовили! — орала Бабка.
Короткий повернулся, сунул Беде полиэтиленовый пакет. Бабка позаботилась о Скором.
Объяснила:
— На пол не блевать! Только туда! Ясно?!
Маша с Дугиным покивали. Они плохо понимали, — что происходит. Но то, что старожилам страшно, даже жутко, это было понятно.
И понятно то — что они пошли на смертельный риск. И понятно — что иного выхода не было.
Скорый встал коленом на сиденье и положил винтовку цевьём на спинку, направив её в сторону, указанную Бабкой. Один патрон в стволе, пять в магазине. Только — поможет ли?
Крикнул:
— Река глубокая?!
— Это не река!
И тут Павел увидел, что прямо на чёрной «речке», как на твёрдой поверхности, растет кустарник антрацитового цвета и стоит бревенчатая сараюшка, сложенная из угольно–чёрных брёвен. Что за херня?
Бабка закричала:
— Вроде, успели! Точно, успели! Ушли!
Шило пёр к лесу. Проскочил мимо одинокой берёзки и Бабка скомандовала:
— Давай!! — и Машке со Скорым. — Сели! Приготовились!