Бабка прокомментировала:
— На самом деле, Короткий сидит на месте. Просто вы не можете его увидеть.
Пашка даже вздрогнул, когда Короткий внезапно появился. Тот пояснил:
— Явление несколько сложнее чем просто невидимость. Это называется «отвод глаз». Чистая психология. Но в подробности не будем вдаваться… Я могу накрыть своим даром до двенадцати человек и держать полог до получаса.
— Покажи, — попросил Дугин.
— Ну ладно, — согласился Короткий, — посмотри снова в сторону.
Бабка, Короткий и Беда исчезли.
— Круто, — восхитился Пашка, — а твари тоже тебя не видят?
Появившийся Короткий продолжил:
— Да. Твари тоже не видят. Но накрывать можно только людей. Пепелац остаётся виден в любом случае. Мы проверяли. И ещё…
Тарелка с конфетами плавно поднялась над столом и так же плавно опустилась на место.
— Это что — тоже как гипноз? — спросила Беда.
— Нет, это по–настоящему.
— Нож метнуть можешь? — поинтересовался Скорый.
Кухонный нож, которым мазали на хлеб паштет, поднялся над головами и, резко ускорившись, вонзился во входную дверь.
— Но это второстепенный дар. Он плохо развивается.
Ванесса оживилась.
— А можно будет с вами, потом поэкспериментировать?
— Ну, почему бы и нет, — согласился Короткий.
Бабка продолжала.
— Так. Дальше. Мария–Беда у нас ментат. Второй дар ещё не проявился. Маша, ты что?
Беда сидела, замерев и уставившись на тарелку с конфетами. Вздохнула тяжело:
— Нет. Не получается.
Все заулыбались.
— Так. Ладно. Ванесса у нас — рентген. Она, в отличие от меня, видит всё подробно, вплоть до внутренностей и деталей механизмов. Даже через стены. Но расстояние намного меньше, чем у сенсов. На сколько ты… Игла, видишь?
— Метров на двадцать, не больше. Два года без гороха и без «красных»… Тренировала сама, как могла… А второй у меня недавно открылся, но он очень слабый. Ментат, как и Мария.
— Теперь ты, Скорый.
— Со мной всё понятно. Первый дар — Знахарь…
— Вон оно что, — покивала Ванесса–Зоя, — теперь всё понятно. А я думала, что он такой сильный ментат.
— Нет. Просто — знахарь… А второй у меня ещё как–то не прорезался.
Бабка перевела глаза на Шило.
Тот вздохнул и начал признаваться:
— Первый дар — скоростник. Ускорение примерно раз в пять. Но на полминуты, не больше. Второй дар — защитник. Ставлю щит. Могу накрыть пепелац полной защитой, минуты на три… А может на пять. Но этот дар бесполезный какой–то.
— Как это «бесполезный»! — возмутился Скорый. — Ты же…
— Нет, — отрезал Шило. — Слабый щит даже пулю не остановит, а сильный — перестаёт быть прозрачным. Вот гоним, например, на пепелаце, я накрою всех щитом, но через него ничего не видно. Ну и куда мы укатимся?… А выхлоп в салон?
— Ясно, — огорчился Пашка. — Ну… Поскольку из служивших в разведбате вэдэвэ тут только я один, то тактику с учётом Даров разрабатывать мне.
— Давай разрабатывай, — согласилась Бабка. — Ты, Скорый, вообще только один из всех «служил». Ни Шило, ни Короткий, в армии не побывали. Давай договоримся. Всю боевую часть ты берёшь на себя.
— Так. Ладно. Теперь мои проблемы. Я получила одну «белую», но теперь должна две. Я дала слово, что верну долг… В течение года. Я пойму любого, кто решит, что этой беготнёй уже сыт по горло. Я…
— Погоди, шеф,… — остановил Шило, — я не понял, ты чего тут, бля, расшаркиваешься, сироту лепишь. Я и Короткий с тобой.
Короткий молча, с достоинством, покивал.
— Спасибо, ребята. Мы, вроде, и раньше управлялись.
Скорый удивлённо переглянулся с Бедой.
— Я что–то тоже не понял? Нас с Марией что — с хвоста? Ничего не понимаю. То «занимайся боевой частью», то…
— Мы постоянно заняты опасным делом, — пояснила Бабка, — поэтому никто не обидится, если вы уйдёте.
Мария надула губы:
— Я не хочу никуда уходить. Я могу быть полезной. Я стреляю хорошо. Чего вы сразу?
Бабка притормозила, слегка почесала в затылке.
— Что–то я и правда не туда куда–то… Ладно, хорошо, значит мы все вместе? Так?
Все согласились. В том числе и Ванесса.
Глава 16.
Тут заскрипела калитка между участками. В двери постучали.
Пашка, сидевший лицом к двери, снял пистолеты с предохранителей.
Бабка откликнулась.
— Да заходи, Фукс! Чего ты, как не родной?!
Зашел начальник полиции, а следом парень, маленький, крепенький, лысенький.
— О-о! — удивилась Бабка, — Чека явилось. Привет Савва, привет.
Мелкий расплылся в улыбке.
— Зраааствуйте! А вы тут чайком балуетесь?!
Скорый встал, освободил стул.
— Я уже всё. Сейчас ещё одно сиденье принесу.
Фукс отмахнулся:
— Не надо, я уже ухожу. Поговорите тут с человеком…
И упылил по–английски.
Савва прихлёбывал чай, прикусывал шоколадную конфетку, жмурился от удовольствия.
Бабка объявила:
— Это начальник следственного отдела Евгений Алексеевич Стенин. Прошу, как говорится, любить и жаловать.
Савва сидя раскланялся.
— А у вас, я вижу, пополнение личного состава. Не познакомишь?
Бабка затыкала пальцем.
— Это Зоя Александровна Кривонос. Позывной «Игла». Она из Черновки. Врач. Это Мария… Маша, как тебя?
— Мария Максимовна Карманова.
— Да. Она тоже из Черновки. Позывной «Беда». Она была соседкой вот этого молодого человека. Это Дугин Павел Дмитриевич. Позывной «Скорый». Он…
— Оо! — подскочил Савва. — Это же тот боец, что в одиночку взял в плен двести внешников? Точно он! Я очень рад, поверьте — очень.
Следователь вскочил и затряс Пашкину руку. Все уставились на Савву с вытянутыми лицами.
Тот забеспокоился:
— Что, я ошибся? Это не тот?
— Вообще–то тот… — ответила за всех Бабка. — Но двести человек?!… Откуда люди что берут?!
— Их всего было двадцать девять, — признался Скорый. — Пленных всего четверо. Остальные умерли.
— Но сам факт захвата колонны одним человеком имел место?
— Ну, да. Имел. — пожал плечами Пашка.
— Да и наплевать, двадцать человек, двести человек. Всё равно приятно увидеться с живой легендой.
Наконец следователь успокоился.
— Я, честно сказать, по работе к вам. Тут на улице пять покойничков образовалось. Людишки, право слово, никчёмные. Дрянь, людишки. Поубивали друг друга… Парочку пришлось людям Фукса успокоить…
— Оо! Да! Мы слышали! Такая пальба! — подтвердила Бабка.
— И всё бы ничего, — продолжал Савва, — но свидетели утверждают, что они вышли вот из тех ворот, — он ткнул пальцем, — то есть от вас…
— Да, Савва, они от нас ушли.
— А вы не можете мне подсказать, — чего это они вдруг так расстроились, что начали друг друга дырявить? Это же одна банда… Ну, была… У меня информация точная. Может вы им сказали что–то нехорошее? Обидное? Они, на эмоциях, и не поладили… Ну, так… Не для протокола.
— Они пришли якобы от Гвоздя. Потребовали двести чёрных жемчужин.
— Ах, они суки! — взвинтился Шило.
Савва его попытался успокоить:
— Молодой человек, позвольте нам с Милой Львовной поговорить.
Но Шило уже завёлся.
— А мы тоже в её команде. Мы её семья. Понял, следак? Когда ты…
Савва перебил:
— Не «следак», а «господин следователь».
— Господин?!… Господин?!!… Да какой ты мне «господин», бля!!
Бабка рявкнула.
— Шило! Закрой рот!
Шило насупился, но замолчал.
— Иди в своё купе, и сиди там, пока мы не закончим!
Шило поднялся, глянул исподлобья и пошёл в свою комнату.
— И не вздумай мне дверью грохнуть!
Шило тихонько прикрыл дверь.
Савва оттопырил нижнюю губу.
— Строго тут у тебя. Прямо — военная дисциплина.
— Мы тут все на войне. Так вот… У меня с Гвоздём нормальные отношения. Если бы я ему понадобилось, он бы сам пришёл. А тут эти… Я сразу поняла, что это разводка. Не знаю, на что они рассчитывали…
— И ты им отказала, — продолжил Савва. — А они так обиделись, что решили устроить массовый перекрёстный суицид.
— Да ну тебя, Женька. Не иронизируй. Дослушай сначала… Ну вот… Нам удалось их разделить. Двоим я сказала, что отдала жемчуг первой тройке, и они, мол, ушли. А трём другим наоборот. Что двое забрали жемчуг и свалили. Вот видимо на этой почве у них и попёрло.
Савва помотал головой, посмеялся:
— Так и знал, что это ты мужиков стравила. Ох Милка… — Он погрозил пальцем.
— Женя, я что — нарушила какие–то законы?
— Да упаси Господь! Я знаю твою законопослушность. Но я также знаю твою изворотливость. Так что… Да ладно!… Всё… У меня почти все вопросы.
— Почти?
— Меня вот что интересует, — продолжил Савва, — ты ведь обещала подумать. Тогда, когда найдёшь для Анечки лекарство… Насколько мне известно — ты его нашла.
— Ох, Женя! Нашла… Едва ушла… Теперь я две «белых» Алмазу должна. Представляешь? Я слово дала. Что, максимум, через год рассчитаюсь.
Следователь сморщился как от кислого.
— Женя, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Но, выскочив за тебя замуж, я не смогу заработать такие суммы. И ты мне помочь ничем не сможешь. У тебя работа. Так что…
— Значит — год? Ну ладно, два года ждал, ещё год подожду. Спасибо за чай. Досвиданья.
И, огорчённый, ушёл.
Беда насела на Бабку:
— А у вас с ним, что — роман? Он же тебя любит. Правда–правда. Он такой миленький, такой лысенький, такой интеллигентный. На какого–то артиста похож. Я бы на твоём месте…
Бабка перебила:
— Ты, Беда, не на моём месте… Шило! Слышишь, Шило! Иди сюда!
Шило вышел из комнаты, сел на свой стул.
— Шило, ты почему такой несдержанный?
— А чего он?!
— Ты же прекрасно знаешь, что одним единственным словом можно испортить большое, хорошее дело. Знаешь ведь?
— Знаю…
— Тогда зачем эта клоунада?!
— …
Бабка горько вздохнула.
— Как ребёнок, честное слово!… Давайте продолжать. Кто у нас остался с проблемами. Шило и Ванесса? Выкладывай Шило, что у тебя.