Шило подумал, пожал плечами.
— Да вроде — ничего. Меня всё устраивает.
— Ладно. Надумаешь что — сразу говори.
— Хорошо. Надумаю — скажу.
— Теперь ты Ванесса.
— Я бы хотела поэкспериментировать с Коротким, с Шилом и… Ну и со Скорым. Попытаться разобраться в принципах одарённости. Если, конечно, они согласятся. Мне кажется очень важным понять закономерности взаимодействия имунных и Улья. На ферме у меня не было такой возможности. А тут… Возможно, я смогу найти связь между причинами и следствиями. Тогда можно будет целенаправленно формировать способности.
— Ну, это ты с ребятами будешь говорить. А относительно бригады? Есть соображения, вопросы?
— Да, есть. Я что не пленная? — посмотрела на Пашку.
Скорый попросил:
— Я хочу, чтобы мне объяснили, какие тут законы, и что здесь вообще происходит с пленными.
Ванесса спокойно объяснила:
— Закон говорит, что тот человек, или группа, которые взяли в плен преступника, распоряжаются его судьбой. До определённых пределов, конечно.
— А что я имею право с вами сделать?
Ванесса всё так же без эмоций поясняла.
— Убить, изнасиловать и убить, использовать как раба. Нельзя истязать. А остальное, всё считается в пределах законодательства. Нельзя освободить. Если я сбегу, то вас, Павел Дмитриевич, накажут.
— Но вы же, Ванесса Витольдовна, не собираетесь сбегать.
— Нет. Для меня этот путь отрезан. Но я попрошу вас мне помочь. Вас всех. Надо в городе встретиться с некоторыми людьми, и передать кое–какую информацию. Это, примерно, через декаду. От этого зависит жизнь сотен людей.
Достала блокнотик, посмотрела.
— Точнее, дней через пятнадцать. Так что вы решили? — и снова уставилась на Пашку.
— Я бы хотел обсудить это с Шефом.
— Обсуждай, — разрешила Бабка.
— Я не знаю, насколько Мазур можно доверять. И второй вопрос — она что, член команды?
Бабка со значением покивала.
— Можно, Скорый. Можно доверять. И — да. Она член команды. Если ты не против.
— Тогда, Ванесса Витольдовна, вы не пленник.
— И ещё, — продолжила Ванесса, — мне нужны хирургические инструменты. И какое–нибудь помещение, для амбулатории. Я не имею права терять квалификацию. Да и польза от меня, как от хирурга, больше, чем как от рейдера. Но я понимаю, господа, что это вопрос не завтрашнего дня. И не настаиваю.
— Ладно, — подвела итог Бабка. — Значит так, — всё, о чём мы сейчас говорим это строгий секрет.
— Конфиденциальная информация, — вставил Короткий.
— Вот именно. Первым делом едем в Отрадный.
— Нет, шеф. Извини, что перебиваю. Сначала — оружие. Подствольники, гранаты к ним, патронов побольше. В самое пекло лезем. Знал бы, на чёрном острове загрузился бы патронами под завязку.
— Жемчуг есть, — успокоила Бабка, — купим. Значит так. Беда и Игла пошли к Ольге. Там и останетесь. Посидите с Анечкой. Мы с мужиками — по магазинам, по лавкам. Когда вернёмся, позовём. Вперёд.
— А чё это ты, только их забираешь?! — Возмутился Шило. — Я, блин, тоже хочу на Анютку посмотреть!
И Бабка увела всех через калитку.
* * *
В доме пахло жаренной рыбой. Бригаду встретила Ольга.
— Давайте за стол.
— Ой, нет, спасибо Оленька. Мы только что.
— Чё это «только что»? — снова возмутился Шило. — Я лично не откажусь.
Ольга увидела обновлённую Ванессу.
— А у вас новенькая? Где вы такую красавицу взяли?
Тут по лестнице скатилась Анечка. Одетая в полосатую футболку, джинсовые шортики и коротко стриженная, она больше походила на мальчика, чем на девочку. Ребёнок замер перед бригадой и первым делом спросил.
— Тетя Вана, а что у тебя с лицом?
Все оторопели от такой детской проницательности. Бабка крякнула:
— Вот тебе и конспирация!
Взяла Анечку на руки.
— Тётю Вану плохие дядьки хотят обидеть. И она поменяла лицо. Теперь её никто не узнает.
— За ней, что — муры охотятся? — обеспокоилась девочка. — Надо дяде Фуксу сказать. Он их убьёт.
Бабка почмокала Анютку по личику.
— Хорошо. Мы так и сделаем. Ты моя умница. Ты моя рассудительная девочка.
Ольга с удивлением смотрела на Ванессу.
— Так это, что — Ванесса?
— Да, это я.
— А… Как ты… Впрочем ладно, в Улье всё возможно. Пошли, я вас жареными карасями угощу.
Пока все ели рыбу, Шило быстренько сметнул своё и завозился с Анюткой. Он скакал по гостиной с девочкой на закорках, орал «И–го–го», фыркал и «рыл землю копытом». Ребёнок верещал от восторга и с энтузиазмом погонял «лошадку».
Анечка буквально за один день заметно поправилась и перестала походить на скелетик.
— Кушает всё подряд, — рассказывала Ольга, — суп — так суп, каша — так каша. Дорвался ребёнок до еды. Я её сегодня взвесила — пятнадцать двести. Я сначала боялась, что она растолстеет. Но она же просто реактивная. Ей нравится, что не надо силы экономить, она и носится как шемела. Вчера помогала мне рыбу чистить, уколола пальчик плавником. Всплакнула. А потом, минут через пять, мне показывает — всё зажило. Значит регенерация работает. Её бы куда–то в детский коллектив. Да только где же его здесь возьмешь.
Беда спросила:
— А что, тут детей совсем нет?
— Почти нет. Только вот наша Анечка… у Алмаза — Вовик и Даша, и у Векселя несколько ребятишек. Точно никто не знает. Там же у него секретность кругом. И всё… Бабы в Улье детей не рожают. Страшно.
Ванесса–Зоя добавила.
— В Улье, врачи особо не котируются. У нас тут две узкие специализации — пришивать оторванные конечности и делать аборты.
— Так. Ладно. Спасибо Оля, мы пойдём, — решила Бабка.
— А куда вы?
— По магазинам пошаримся. Надо кое–что купить.
Все, поблагодарив, вышли в гостиную.
На диванчике сидели рядом Шило и Аня. Анечка крутила в руках АПС и о чём–то шепталась с товарищем по играм.
Бабка закомандовала:
— Игла и Беда остаются. Неча красивым новикам–бабам по городу шастать, местных кобелей в соблазны вводить. Шило, ты с нами?
— Конечно. Мне кое–что обязательно надо купить.
Анечка протянула ему Стечкина. Шило отмахнулся:
— Поиграй пока. Отдашь, когда вернусь.
Но Аня строго ему выговорила:
— Дядя Рома! Улей — очень опасное место! Бери, — сунула Шиле ствол.
Ольга подняла брови — вот так вот, мол. Ребёнок серьёзно к жизни относится. В отличие от некоторых.
Скорого остановила Ванесса.
— Павел Дмитриевич, у меня сейчас идея возникла. Напомните мне, пожалуйста. Думаю, нам следует поговорить.
И банда подалась в город, на шопинг.
В Полисе продают всё. Правда, не всё покупают. Но, при желании, можно приобрести что угодно. От нитки, до ткацкого станка. От табуретки, до деревообрабатывающей линии. От пистолета, до танка. Государственных ограничений — никаких. Да и какой смысл вводить запреты, если любой, достаточно рисковый гражданин, может найти на нестабильных просторах Улья всё что угодно.
Во многих магазинах и лавочках Бабку хорошо знали.
Скорый спросил:
— Ты что, в каждой лавке что–то покупала?
Она усмехнулась.
— Нет, друг мой, я каждому лавочнику что–то продавала… Вообще–то мы идём к конкретному человеку, в конкретное место. Это я для тебя по магазинам шастаю. Для общего развития, так сказать. Это полезно. Шопинг, блин.
В конце–концов пришли в неказистую лавочку без вывески, притулившуюся между двумя огромными ангарами. Продавец, жгучий красавец–брюнет, забегал вокруг Бабки, отпуская комплименты с пулемётной скоростью. У мужиков в глазах зарябило, а женщина чувствовала себя прекрасно и ориентировалась замечательно.
— Гоги, вот этот молодой человек скажет — что ему нужно. У тебя, кстати, водички не найдётся попить.
Гоги метнулся за двери и вышел торжественно с подносом, на котором стоял стакан и кувшин с апельсиновым соком.
— Зачем вода? Для тебя, бесценная моя, всё самое лучшее. Всё, что пожелаешь.
Бабка засмеялась.
— Прямо, таки, всё? А вдруг я тебя пожелаю?
Скорость изречения комплиментов тут же возросла раза в два. Видимо Бабка слегка использовала свой дар нимфы. А может быть, просто сказывался дефицит женского населения в Улье. Но дело шло к тому, что Гоги вот–вот начнёт предлагать руку и сердце.
— Подожди, джигит. Давай сначала о делах насущных, а уж потом о делах сердечных.
— Как скажешь, красавица моя! Всё, что прикажешь! Моё сэрдце в твоих руках. И это — самое насущное дэло.
Бабка погрозила пальцем.
— Ух, соблазнитель… Говори Скорый, что нам надо.
— Подствольники к калашам шесть штук. Гранаты к ним… Дай вспомнить… А! Воги! Штук пятьдесят. Бабка, у нас оплатить хватит?
Бабка криво усмехнулась.
— У нас хватит половину этой лавки купить.
Пашка оглядел пустые полки. Пожал плечами.
— Что ещё? — подтолкнул продавец.
— Патроны, семь шестьдесят две на тридцать девять. Пачек пятьдесят.
— Они в цинках, — уточнил Гоги.
— А сколько в цинке штук?
— Шестьсот шестьдесят.
— Тогда два цинка.
Гоги, записал информацию в блокнотик золотой авторучкой.
— Магазинов акээмовских штук двадцать. Патронов девятимиллиметровых к макару пять сотен. Обоймы к стечкину есть?
— Канэчно есть, дарагой. Но, патроны все в цинках. Девять на восемнадцать — тысяча дывести восемьдесят. Записываю?
— Записывай.
— Тогда — двенадцать обойм к «Стече». Патроны для дегтяря двенадцать и семь. Желательно БэЗэ. Сколько их в цинке?
— Восемдэсят, дарагой.
Скорый посмотрел на Бабку.
— Десяток возьмём?
— Бери, бери. Это же к Корду? Это же — наша безопасность. Наша, можно сказать, жизнь. Бери, не спрашивай.
— Значит десять цинков. И два пустых короба для Корда и, соответственно — пару лент. Ну, если есть, конечно.
— Обижаешь, дарагой!
— Хорошо. Машинка Ракова есть?
— Которая лэнты заряжать? Есть одын.
— Берём. Один бронежилет, пятого класса защиты, — пояснил группе. — Это для Ва… для Зои.