— Шило, да успокойся ты.
Шило прямо забегал перед Пашкой потрясая над собой руками.
— Да не могу я успокоиться!
— Садись. Слушай.
Уселись.
— Я, своим знахарством, только слегка к ней прикоснулся. Но всё равно почувствовал.
Шило напрягся, подался вперёд, уставился, не мигая, на Пашку.
— Огромное удовольствие. Она вся просто лучится счастьем. И она даже слегка возбуждена. Вот, что я понял. Ей нравится. Так что успокойся, и продолжай.
Шило облегчённо выдохнул:
— Значит я ещё сегодня буду её… ну… по всему телу. А потом…
— Подожди, Рома. Ты проходишься только по телу, что ли? А лицо?
Шило возмутился:
— Но ты же не сказал!
— Шило, ты зачем мои советы воспринимаешь как инструкции? Ты давай учись импровизировать. Лицо — это обязательно. Ушки, носик, щёчки, губки… Это очень важно. И нашёптывай ей. Нашёптывай. Какая она красивая, восхитительная, лучшая… Ну, ты понял.
Шило усмехнулся:
— А я и нашёптываю. Ох и нашёптываю…
— Ну, вот и молодец. Давай прицепы разгружать.
* * *
Бабка с Коротким и Ванессой блукали по городу почти весь день. Часов до четырёх.
Скорый с Шилом успели разгрузить оба прицепа. С одним, пустым, сгоняли в город, прикупили европоддоны и рулон полиэтилена. Разложили поддоны вдоль свободной стены, накрыли их полиэтиленом и расставили запчасти для нового лунохода, как в музее.
Потом Шило пошел в общагу, выклянчил у Беды пачку бумаги и захватил настольную лампу. И весь день, забыв про обед, Пашка в гараже чертил схему новой багги. А Шило сидел напротив за столом и сопел, наблюдая за рождением конструкции.
Заглянула вернувшаяся из похода Бабка. Заворчала:
— Всё чертят и чертят, чертят и чертят. Бумаги на вас, оглоедов, не напасёшься.
Посмотрела на вытянутые рожи мужиков. Хохотнула:
— Да шучу я. Шучу. Пошли. Надо маленькое собрание устроить.
Сели за поздний обед. Бабка начала:
— Ладно. Так. Короче, ситуация такая. Участок у церкви нам отдают бесплатно. Вот свидетельство о собственности. Восемьдесят две сотки. Благотворительность — святое дело. И отец Ефрем загорелся идеей. У него тут, конечно, свой интерес. Но это нам только на руку. Какие будут соображения?
Все долго молчали. Бабка обратилась к Павлу.
— Ну, чего ты молчишь? Выкладывай соображения.
— Да я как–то… Ошарашен скорость, с которой ты решаешь вопросы.
— А чего тянуть–то. Дело хорошее, нужное, выгодное. Давай, управляй. Блин, я как подумаю о куче проблем впереди, у меня аж руки холодеют.
Пашка собрался, сосредоточился.
— Первым делом проект. По проекту определим сметную стоимость. Всё остальное — потом. Нам нужен профессиональный архитектор–проектировщик и профессиональный инженер–сметчик. Нужно найти таких людей. Как это тут сделать я не в курсе.
— Я, пожалуй, найду. Только, Беда, будь добра, напиши объявление, размером в половинку стандартного листа. Оплата… А сколько это будет стоить? А, Скорый?
— А то я знаю! Есть тут служащие с твердым окладом?
— Да. Стриж, к примеру, получает шестьдесят два спорана за пятьдесят дней. А Женька Стенин… Ну, Савва, вы помните… он — сто восемьдесят.
— А… Вот сколько стоит поесть в столовке?
— Пять горошин.
— А в споранах?
— Один споран, это двенадцать горошин. И вообще тут как–то сложилось… Всё по двенадцать.
— В смысле.
— Ну, смотри. Белая, это двенадцать зелёных. Зелёная — двенадцать красных. Давай я тебе нарисую.
И Бабка уселась рисовать схему финансовых пропорций.
А Мария спросила:
— А вот у нас сколько споранов?
— Если перевести весь чёрный жемчуг в спораны то примерно… Так.
Бабка достала записную книжку.
— На острове осталось четыре тысячи пятьсот сорок две. С собой у нас три тысячи в НЗ. И… Так… Пятьсот три на мелкие расходы. Так. Восемь тысяч сорок пять штук. Самих споранов очень много. Так… это плюс это… двенадцать тысяч пятьсот семьдесят девять. Горох, красный жемчуг, зелёнку я считать не буду. Мы их сами трескаем — будь здоров. Янтарь пока трогать не будем. Итого — на сумму… Твою мать! Нихрена себе! Миллион сто семьдесят одна тысяча пятьдесят девять споранов. Или… Больше четырнадцати миллионов гороха. Просто питаться в столовке можно всей бригаде… Нихрена себе! Сто семнадцать тысяч дней… Или… триста двадцать лет!
— Офигеть, — прошептала Машка. — Так мы, что — миллионеры?
— Есть такое дело, — согласилась Бабка. И протянула бумажку Скорому — Вот, держи.
Пашка подчитал.
— При найме, начинай с двух сотен споранов. Максимум — двадцать пять чёрных. Не в месяц, а за всю работу…
Бабка села, подпёрла кулачками голову.
— Да. Что–то мы грандиозное замыслили. Прямо страшно. Ну ладно, занимаемся делами дальше.
И все занялись.
Скорый показал свои чертежи Короткому.
— То есть — две несущие фермы? А мне кажется надо сделать три. Одна между сиденьями будет проходить. Там всё равно не функциональное пространство.
— Разумно. Согласен. Лишняя прочность не помешает.
— Ты про прицеп ещё не думал?
— Пока нет.
— Днище у тебя тоже по принципу жесткого треугольника?
— Да.
— Труб хватит?
— Ну, если не хватит, сгоняем в Челны.
На том и остановились. И начали расчеты линейных размеров.
Пашка спохватился.
— А гидродвигатели–то есть?
— Вон, два лежит и на острове штук восемь. Есть, есть.
А вечером на них насела Мазур.
Она сначала долго расспрашивала Скорого о том, как он видит при помощи своего дара, и что он конкретно видит. А потом рассказывала о своём видении человеческого организма. Сравнивали, пытались найти общие моменты.
Потом потребовала Короткого делать отвод глаз. При этом, если не отводить взгляд, то эффекта исчезновения не возникало. И Мазур, сначала сама наблюдала за изменениями в организме Короткого, потом требовала отчетности по изменениям от Скорого.
Потом притащила Шило и заставила входить в ускорение, выходить из ускорения, ставить кокон, снимать кокон.
Ничерта не поняли.
Изменения в работе мозга наблюдались, но закономерность найти не удавалось. Что–то «не то» они пытались найти. Или «не так».
Уже ближе к ночи, Короткий попробовал резюмировать.
— Мне кажется, Ванесса Витольдовна, что всё это явления одного порядка.
— Хорошо. А в каком смысле. Уточните.
Короткий встал и заходил по гостиной.
— Это ничего, что я хожу. Я так лучше мыслю.
— Продолжайте, продолжайте.
— Так вот. Грибница, проникает в нервную систему и каким–то образом с ней взаимодействует.
— Она, — подсказала Ванесса, — дублирует нервную систему. У имунных, каждый аксон, нейрон и дендрит дублируется гифами спороноса. Вплоть до сенсоров. При этом, скорость проводимости гифа примерно в двести раз выше чем у нормального аксона. Со всеми вытекающими последствиями.
— Вон оно как. Тогда многое становится ясно. Так вот что я думаю. Нервная система взаимодействует с грибницей. Грибница задействована на какое–то неизвестное поле Улья. На какое–то его свойство. И если Скорый лечит другого человека, то сначала он воздействует на свою грибницу. Та контактирует с Ульем. Передавая информацию о месте и объекте воздействия. Улей, каким–то образом, воздействует на грибницу реципиента. А уже стимулированная грибница воздействует на нервную систему иммунного…. Как вам такая теория?
— Вполне жизнеспособна. Это объясняет дары и ментатов, и сенсов, и рентгенов. Просто разные особенности организмов, проявляют свои способности к контакту с Ульем в разных формах. Это объясняет и высокую способность к регенерации имунных, и постоянное усовершенствование организма. Нервная система, даже в обычном состоянии способна на удивительные вещи. Как пример — стигматы религиозных фанатов. А уж подхлёстнутая гифами…
Короткий слегка прищурился, и приподнял взглядом над столом карандаш.
— Но, вот это как объяснить?
— Ну, Аркадий Викторович, ваша теория объясняет и это. Нервная система, через грибницу, воздействует на Улей, а тот воздействует на предметы. Через некое, неизвестное нам поле. Или известное. Например — гравитационное.
— Понятно… — задумался Короткий. — А способность Шила делать непробиваемый кокон, это, вернее всего, воздействие Улья на воздух… Или, опять же, на некое неизвестное нам, землянам, поле. А в самих организмах людей мало чего изменилось.
И тут Ванесса подскочила и тоже забегала по гостиной, ещё быстрее чем Короткий. Скорый и Короткий не мешали, замерли, напряжённо ждали результата.
Мазур остановилась перед ними, сложив руки на груди.
— Мы все… Все, без исключения… Пытаемся воздействовать на других имунных или на предметы. Понимаете? На находящиеся в Улье объекты.
— А на что ещё? — спросил Пашка.
А Короткий поддержал вопрос:
— Да!
Игла обличающее ткнула пальцем в слушателей.
— Почему никто не попытался воздействовать прямо на Улей?
Скорый и Короткий разинули рты. Молчание явно затянулось.
Короткий встал и, взяв руку Ванессы, поцеловал её.
— Госпожа Мазур, вы гениальная женщина. Нам надо поэкспериментировать с вашей идеей.
— Да. Только соблюдая все возможные меры предосторожности. Неизвестно как Улей ответит на наши попытки вмешаться в его работу.
Причём, уверения в своей гениальности, Ванесса восприняла абсолютно как должное.
— Есть и ещё один вариант объяснения происходящего… — добавил Короткий.
— Изложите, — потребовала Мазур.
— Компьютерная программа… Например, мы — всего лишь виртуальные проекции. Результат работы мощнейшего процессора.
— А как же внешники, которые приходят из другого мира, или миров? — задала вопрос Ванесса.
— Возможно, все эти порталы тоже часть программы. За ними ничего нет. А воспоминания внешников сгенерированы программой. Впрочем, наши воспоминания о родных мирах, тоже могут оказаться результатом работы программы.