— Если я рожу, то ты, — она ткнула пальцем в Скорого, — будешь крёстным. И даже не думай отвертеться.
— Да я и не против.
И женщина ушла, на этот раз окончательно.
— Вот такие диагнозы могут изменить жизнь многих людей, — сказала Мазур. — А ещё и прерывание делать не хирургическим путём… Павел Дмитриевич, вам цены в Улье не будет.
— Ванесса Витольдовна, это только если между основным делом. Детишек мне конечно жалко, но какой из меня гинеколог. Я больше по техническим вопросам…
— Так вы же не целыми днями будете этим заниматься. Я буду подготавливать группу женщин, а вы… Например, раз в десять дней, будете с ними работать. Диагностировать. И попробуете прерывание в случае неимунности. Соглашайтесь, голубчик. Дело полезное, и милосердное. Не бесплатно, конечно. Но если брать чисто символическую цену, например три спорана, вы заработаете авторитет, и получите кое–какую материальную выгоду.
Пашка подумал и согласился.
По дороге домой, Пашка не удержался.
— Знаете Ванесса, меня удивляет… Как бы это сказать… Разноплановость вашего характера.
— Вон даже как! — поёрничала Ванесса.
— Да… То вы мне — в рыло кастетом. То болеете душой за нерождённых младенцев.
— Когда я… Э-э… Обрабатывала вас кастетом, передо мной стояла определённая цель. Понимаете? Договариваться с вами в тот момент, не имело смысла. Я, э-э… Оперировала вами, как обычным наемником. А они, в большинстве своём — тупы. И глядя на вашу, простите, физиономию…
— Да чего уж там. Говорите прямо — «рожу».
— Терминология, в этом случае, неважна. Я не предполагала вашу заинтересованность в судьбе Милки. Понимаете? Она же, бестолочь. Она, с этой краденой картой подставила и себя, и бригаду, и, главное, Анечку под удар. И её, дуру, надо было спасать.
— Так вы, в случае чего, готовы идти по головам?
— А тут, Павел Дмитриевич, все ходят по головам.
Шило за недёлю заметно похудел. Но физиономия у него светилась удовольствием.
Пока поблизости не наблюдалась Мария, он был мужик–мужиком, нормальный парень. Но как только в поле его зрения появлялась Беда, Шило превращался в наседку. Он квохтал над Машкой, как курица над единственным цыплёнком. Она шла, а Шило поддерживал её под локоток. Она садилась, Шило подставлял ей стул. Она собиралась обедать, Шило подавал ей вилочку, пододвигал тарелочку, подкладывал котлеточку, подливал чайку.
Что уж они вытворяли по ночам, Пашка только догадывался. Проверять состояние Беды в эти моменты Скорый не пытался, но Мария уже несколько дней жила с лёгкой полуулыбкой. Девочка была откровенно счастлива, и Пашка от души радовался за неё.
Беда, однажды, когда они случайно остались одни в гостиной, подсела к нему, обняла, прижалась.
— Спасибо, дядя Паша.
Он не понял.
— За что?
— Ты радуешься моему счастью. Все остальные, просто… Ну, как бы, отмечают и всё. А ты смотришь на меня и радуешься. Знаешь, как хорошо быть ментатом. Я вижу, что все ко мне по–доброму… Вижу, что Ромка любит меня искренне, всем сердцем. Вижу, как ты ко мне относишься, как к родному и дорогому человеку. И мне хорошо.
— Машенька, я что хочу спросить… У вас там с этим делом… Ну… С этим… Как? Всё нормально?
Беда поняла, о чём он. Она закрыла глаза, глубоко, блаженно вздохнула, и показала Пашке два больших оттопыренных пальчика.
— Вот так вот!
Кроме всего прочего, Мария, на пару с Тьмой, занималась продажей размноженной схемы Улья.
Бабка развесила по Полису объявления о продажи ценной карты, вместе с объявлением о поиске инженера–проектировщика.
С утра, в узком проезде к общежитию, Шило ставил стол, пару стульев, картонный ящик с картами и армейский Дугинский термос под шарики. За день девчонки продавали иногда до трёхсот карт, по две «чёрненьких» за штуку. Перед воротами общаги, до обеда, всегда толпилась небольшая очередь.
Татьяна частенько пробовала свой дар щитовика. И однажды выхлестала окно на кухне. Тогда успокоилась.
А ещё она упорно осваивала оружие и каждый день, после обеда ходила в городской тир с Шилом и Бедой. Стреляли. Иногда к ним присоединялись Бабка и Ванесса.
Таня явно обхаживала Пашку и старалась почаще быть рядом с ним. А Дугин воспринимал её как ребёнка. У него сын почти такого же возраста как Тьма. Хоть, сказать честно, внимание молоденькой девочки льстило его самолюбию. Иногда он как–то сосредоточивался и пытался посмотреть на Таню, как на женщину. Она ему нравилась. Нет, с Лариской он сравнить её не мог. С его женой вообще никто не мог сравниться…
А ещё Таня сходила с Коротким и Ванессой в город и набрала школьных учебников. Купила практически даром, поскольку в Полисе никто ими не интересовался. Один час, после тира, Танечка занималась с Анютой и удивлялась скорости, с которой ребёнок прогрессирует и усваивает школьную программу.
Анюта интенсивно изучала окружающий мир.
Она, конечно же, получила в симбиоз грибницу, и, соответственно — дар. Как выяснилось — дар провидца.
Ванесса с Коротким тут же классифицировали его по своей системе. Разошлись в мелочах, но спорили яростно.
Мазур утверждала, что Улей, как глобальный ментат, знает о намерениях каждого существа, живущего в этом мире. А провидец, через грибницу, имеет доступ к этим знаниям.
Короткий же говорил об Улье, как о гигантской вычислительной машине, которая обладает информацией о каждом элементе отслеживаемой системы. И на основе этой информации строит прогноз событий. А провидец…
Бабка насмехалась над этими двумя.
— Вы ещё подеритесь. Учёные, блин.
Анечка частенько появлялась в общаге со своим Тобиком и, скромненько так, задавала взрослым вопросы, ставящие тех в тупик.
— Почему пистолет стреляет?
И Пашка разбирал АПС и закатывал целую лекцию об устройстве оружия. Причём, ребёнок сидел и сосредоточенно слушал.
— Почему все спят по одному, а Беда с Шилом вместе?
И Машка посвящала ребёнка в тонкости человеческих отношений, в допустимых пределах.
— А откуда берётся дождь?
И вся бригада расписывала Анюте законы природы и причины выпадения осадков.
Бабка занималась вопросами общего администрирования.
Она нашла проектировщика. Тот согласился выполнить работу за двадцать «чёрных», но потребовал для работы кульман и инженерный калькулятор. Калькулятор ему купили, а вот кульман — увы. Пришлось довольствоваться обычной чертёжной доской, линейками и транспортирами. И мужик, с утра до вечера ломал голову над тем, как уместить на заданной площади всё, что написали ему бойцы бригады, все, кому не лень. Каждый чего–то хотел от будущего хозяйства. Список получился длинный и содержательный. Работы инженеру хватило надолго.
Утром Бабка проводила, ставшую уже привычной, планёрку.
Вечером выслушивала отчёт о проделанной работе.
И вообще… Держала всю бригаду в ежовых рукавицах.
Как она объявила на одной из планёрок:
— Никаких кабаков, борделей и наркоты. Наша цель — выжить. И не просто выжить, а жить во время выживания — хорошо. И даже, отлично. Ясно? Поэтому — сдержанность, дисциплина и постоянная готовность к действиям.
Вот такой вот спич.
Все в команде относились к жизни в Улье, как к серьёзной и тяжёлой войсковой операции.
В отличии от остальных групп рейдеров, трейсеров и откровенных бандитов. Те жуировали по жизни по принципу — завтра возможно умрём, так давайте же оторвёмся сегодня по полной. И отрывались. И, действительно, умирали. Средняя продолжительность жизни боевой группы, регулярно выезжающей за стены городов — триста–четыреста дней. Ну, пятьсот, от силы.
Бабкина группа держалась уже полторы тысячи дней.
Многие хотели попасть под начало Милы Львовны. Многие пытались копировать стиль её руководства отрядом. Многие завидовали ей и распускали слухи о колдовстве и особом отношении к Бабке высших сил Улья. Многие, за спиной, обвиняли в связях с мурами и внешниками.
Но никогда, никто не засомневался в её словах, и никто никогда не рискнул укорить Бабку в непорядочности.
Так что, Бабка в Улье была на серьёзном счету. И у властей разных уровней, и у рядовых граждан, и даже у бандитов.
Однажды Бабка собрала троих новичков и потащила их в центр города.
Недалеко от администрации, в тихом тупичке, жила пара местных знахарей. Мужчина и женщина. Муж и жена.
Они осмотрели каждого «новика», и выдали анамнез, блин.
Мария — ментат и огневик–воспламенитель. То есть, может воспламенять предметы и даже воздух.
Татьяна — эмоционатор и щитовик. Как сказали знахари, эмоционатор определяет и формирует эмоциональный фон в ближайшем окружении. Радиус воздействия зависит от уровня дара. Что значит «формирует» объяснять даже не собирались.
А вот Скорый ошарашил чету целителей. Его первый дар сочетал в себе дар знахаря и дар ментата. Заумная, такая, смесь. В странном сочетании.
А второй дар у него так и не распознали. Как сказал мужик:
— Есть, кое–какие намёки на, конденсатора. То есть, на иммунного, умеющего конденсировать жидкость из воздуха, вплоть до больших масс. Вплоть до формирования дождевых облаков. Но это не точно.
Потом успокоил:
— Со временем всё выявится.
Знахари забрали плату и выпроводили посетителей.
Пашка пытался ещё расспросить о том, как распознаются дары, что за методика. Но ответа не добился, только общие слова.
На восьмой день произошло нечто… Точнее, началось всё на седьмой день.
Анечка пришла в общежитие рано утречком и завтракала вместе со всеми, сидя у Ванессы на коленях. Она молча слушала утренние планы членов бригады, и после того, как Ванесса высказалась, ребёнок взял слово.
— Бабуль, тебя завтра хотят убить.
Это Улей. И к словам девочки отнеслись абсолютно серьёзно.
— Как, внученька, меня собираются убить?
— Застрелить. Со стены.
— С какой стены, солнышко?
— Пошли, покажу.
И Аня повела бригаду на крыльцо. Ткнула пальчиком в сторону церковного шпиля.